Вскоре мелкому грызуну надоели бесцеремонные руки этого человека. Заключенный вел себя назойливо, но деваться было некуда, так что мышонок притворился мертвым и перестал обращать на него внимание.

Впрочем, кошки с презрением смотрели на Аньдинхоу, а собаки терпеть его не могли.

От безделья Гу Юню ничего не оставалось, кроме как прижаться спиной к стене и начать медитировать. Глядя на мышонка, он подумал, что его поведение чем-то напоминает Чан Гэна в детстве.

Когда Гу Юнь вспомнил о нем, то пожаловался своему маленькому товарищу, вертя ржавую железяку между пальцев:

— Я бы, пожалуй, предпочел, чтобы он как в детстве, продолжил бурчать, что я вечно ему докучаю.

Вместо ответа мышонок повернулся к нему круглой задницей.

Гу Юнь сделал глубокий вдох и сосредоточился на том, чтобы выкинуть все мысли из головы. Не глядя, он бросил покрытую плесенью рваную тряпку на солому, затем лег сверху и закрыл глаза.

Когда дух в покое, можно преодолеть трудные времена.

Никто не мог потревожить полуглухого в его камере. Вскоре Гу Юнь заснул, и в его мрачных холодных снах стоял запах плесени.

Ему снилось, что он лежит на спине под огромным гильотинным ножом и тяжелое лезвие упирается ему в грудь и по кусочкам срезает кожу и плоть с костей, разрубая тело до тех пор, пока он не перестал чувствовать конечности. Единственное, что мучило Гу Юня — невероятная боль в груди. В ушах звенело от криков, залпов и воя, и поверх всего этого гвалта едва слышно, подобно тонкой паутинке, вплетались прерывистые фальшивые трели Хуцзя [5].

Нож кромсал его тело, но раны оставались бескровными. И вдруг с режущим слух звуком сигнальная стрела устремилась в небо, чтобы вскоре взорваться и разделить реки и горы Великой Лян на две части.

Со сдавленным стоном Гу Юнь проснулся. Старая рана на груди необъяснимым образом заныла. Свист сигнальной стрелы из сна перенесся в реальность, отозвавшись странным звоном в ушах.

Казалось, существовала таинственная связь между маршалом и его Черным Железным Лагерем: той же ночью первая зловещая сигнальная стрела взорвалась в небе над гарнизоном, что располагался на западных землях у Шелкового пути, прекрасными яркими красками.

Днем позже срочное донесение о начале военных действий прибыло в столицу. Доставивший его Черный Орел потратил на это последние силы. Солдат умер не в силах вымолвить хоть слово, как только добрался до находившегося в растерянности северного гарнизона.

Спустя два больших часа вести о неожиданном нападении на Черный Железный Лагерь в западных землях заставили императорский двор и народ дрожать от страха.

Хэ Жунхуэй с отрядом солдат направился в резиденцию северо-западного наместника, как только узнал о происшествии в столице. А сразу после их ухода из королевства Цюцы выступила армия со ста шестьюдесятью Песчаными Тиграми в авангарде, готовая напасть на гарнизонные батальоны Черного Железного Лагеря в западных землях.

Тяжелая военная техника типа Песчаный Тигр считалась опаснейшим врагом легкой кавалерии. Сначала, пока воздух был наполнен дымом и пылью [6], пламя встало стеной, боевые кони с криком начали падать замертво, а следом за ними и тяжелая кавалерия.

Но все же Черный Железный Лагерь оставался Черным Железным Лагерем. Разобравшись в ситуации, они тотчас же отреагировали — солдаты в черной броне не привыкли сдаваться. Как только Хэ Жунхуэю донесли о произошедшем, он сразу же вернулся вместе с Черными Орлами, которые с воздуха перекрыли Песчаным Тиграм связь с подкреплением. Эти огромные боевые машины потребляли невероятное количество топлива. Достаточно было перекрыть им снабжение, и они мгновенно превратились бы в бесполезные железяки.

Вот только враг в лице Песчаных Тигров, постучавшихся в их двери, отнюдь не блефовал. Но все боялись истины [7], что стояла за этой тяжелой техникой — десятки тысяч солдат шли следом под обращенными к небесам знаменами.

Это были иностранцы из гарнизонов бессчетного количества стран, которые когда-то уже поднимали восстание против Императора. Даже тяньчжуйцы решили воспользоваться удобной возможностью... Многочисленность вражеской армии превосходила любые ожидания. Пусть враги и напоминали больше здоровенную шайку жалких разбойников, все равно они представляли собой значительную угрозу. Противостоять мощи Песчаных Тигров в Черном Железном Лагере могли лишь солдаты в тяжелой броне, и вскоре исход сражения для обеих сторон стало определять количество имеющегося у них в запасе цзылюцзиня.

В спешке Хэ Жунхуэй распечатал склады с цзылюцзинем западного гарнизона и с ужасом обнаружил, что те практически пусты. Когда Император Лунань проводил тщательное расследование контрабанды топлива, Гу Юню ничего не оставалось, как избавиться от имевшегося у него тайного запаса. Того количества цзылюцзиня, что посылал им двор, хватало только на ежедневные пограничные патрули, но никак не на внезапное полномасштабное сражение.

Хэ Жунхуэй послал людей за дополнительными топливом, но и тут оказался в тупике. Вести об аресте Аньдинхоу уже разлетелись по всей стране. Никто не знал точных подробностей. Люди были растеряны, ходили самые дикие слухи. Кто в подобной критической ситуации рискнул бы отпустить цзылюцзинь Черному Железному Лагерю без соответствующего указа «Цзигу Лин»?

А что, если солдаты планировали поднять восстание и штурмовать столицу?

Хэ Жунхуэй послал Черного Орла в столицу, кроме того — обратился за помощью к солдатам, оборонявшим столицу у северного гарнизона. Не успел гонец подняться в воздух, как на страну внезапно напали восемнадцать маньских племен. Сообщение о том, что сам Лан-ван, Цзялай Инхо, возглавил вражескую армию и отправился в военный поход для захвата южных земель, стало тяжелым ударом для всех.

Пять лет стабильной, спокойной, мирной жизни, и вдруг небо перевернулось и земля опрокинулась.

Цзялай Инхо выступил вместе с десятками тысяч своих лучших бойцов, среди которых были и тысячи воинов в тяжелой броне, в том числе неуязвимые Ястребы — еще массивнее и смертоноснее, чем Черные Орлы у Черного Железного Лагеря. И все они атаковали растянувшиеся на тысячи ли оборонительные гарнизоны на северной границе.

Расквартированный северо-западный гарнизон был оккупирован вражескими силами. Ситуация вышла из под контроля, но без приказа от Аньдинхоу, солдаты Черного Железного Лагеря скорее погибнут в бою, чем отступят хоть на полшага. С большим трудом Хэ Жунхуэю удалось продержаться три дня и две ночи. За это время их изрядно потрепало в бою: небесное воинство Великой Лян, плод гордости трех поколений, сократилось практически вполовину.

И вот в лагерь наконец прибыл гонец от Чан Гэна.

Его Высочество, который прежде не распространялся о своих особых талантах, оставаясь в столице, безукоризненно подделал почерк Гу Юня.

Всего он передал гонцу два письма. Одно на случай, если ситуация в приграничном гарнизоне стабильна, тогда Хэ Жунхуэю были даны указания не обращать внимание на творящееся в столице, а любыми путями — даже при помощи закупок на черном рынке — тайно пополнить склад цзылюцзиня в западных землях, перегруппировать войска и в любой момент быть готовым к битве.

В случае же, если ситуация изменилась и на пограничной территории возникла смута, во втором письме Хэ Жунхуэю было строго наказано не жертвовать людьми ради защиты границы, не рваться в бой, а быстро собирать все силы и отступать на двести ли на восток к крепости Цзяюй [8], где ждать подкрепления.

Если таившийся во тьме враг уже сделал первый шаг, то слишком поздно было что-то предпринимать. Чан Гэн не располагал Черным Орлом. Кроме того, у него было не так много верных людей в Линь Юань, с которыми он мог связаться при помощи деревянных птиц. Даже если бы небеса рухнули или земля содрогнулась, гонец вряд ли успел бы вовремя. Поэтому Чан Гэн просчитал самый худший сценарий развития событий из возможных и приложил все силы, чтобы починить хлев после того, как овцы разбежались [9].

Если в западных землях случится беда, то гораздо сложнее будет защитить и северную границу. Поэтому пока Черный Железный Лагерь отступал, Цай Бинь, главнокомандующий войск центральной части Чжунъюань, получил бы от Чан Гэна другое письмо с приказом по возможности увеличить численность войск на севере и как можно скорее вместе с большим отрядом направить часть своих запасов цзылюцзиня в крепость Цзяюй.

Но Чан Гэн трезво смотрел на вещи: если действительно произошла беда, то этого будет недостаточно.

Горы Тай-шань на юго-западе оставались вне зоны его досягаемости. Хотя Шэнь И управлял войсками в этом регионе, но командующим значился лишь формально и не имел реальной власти. Без указа «Цзигу Лин» он не имел права своевольно собрать войска. Положение Цзананньского военного флота в Восточном море вызывало еще больше беспокойства. Генерал Чжао Юфан являлся ставленником Ли Фэна, поэтому для мобилизации флота одной личной печати Гу Юня было недостаточно.

Чан Гэн предчувствовал, что даже если удастся потушить пламя, охватившее другие регионы, то угроза в Восточном море станет еще одним сокрушительным ударом по Великой Лян.

Трагическая весть от вернувшегося Черного Орла только подтвердила его наихудшие опасения. Чан Гэн сделал глубокий вдох и выпустил последнюю деревянную птицу. Затем повернулся к Хо Даню, у которого на губах запеклась кровь:

— Приготовьте лошадь, мне нужно во дворец.

Когда Чан Гэн добрался до дворцовых ворот, то встретил там Ляо Жаня. У монаха был потрепанный вид, но лицо его оставалось спокойным и безмятежным, словно вне зависимости от того, каким бы важным ни был вопрос, все мирские заботы, точно дымка от сгорающей палочки от благовоний, рассеивались с упоминанием Будды.