Свидеться сложно, расстаться еще тяжелее*

Чэн Цянь нахмурился и проводил Янь Чжэнмина взглядом, пока тот окончательно не скрылся из виду.

Он привык всегда сообщать только хорошие новости и умалчивать о плохих. И лишь когда его никто не видел, в глазах Чэн Цяня вспыхивала тревога. 

Когда он предложил Янь Чжэнмину остаться, а сам вызвался сопровождать Тан Чжэня, он действительно хотел помочь. Однако, Чэн Цянь и сам пришел к той же мысли, что и Янь Чжэнмин: он чувствовал, что должен был на время покинуть клан.

У его старшего брата были дурные манеры, он отказывался идти навстречу и что-либо рассказывать, как бы Чэн Цянь не просил, однако, юноша все равно догадывался, что внутренний демон Янь Чжэнмина был как-то связан с ним самим. В противном случае, он не мог найти ни единой причины, по которой его старший брат не желал бы довериться ему.

Помыслы Чэн Цяня были чисты, но он не очень хорошо находил общий язык с другими людьми. Пусть он и подозревал о причине, но совершенно не понимал, что ему делать дальше. Он не знал, как подступиться к этой теме, не знал, как постучать со стороны¹. Он беспокоился, что снова сделает что-то не так и еще больше расстроит старшего брата. Поэтому Чэн Цянь решил на время покинуть клан и возложил все надежды на более ловкого и хитрого Ли Юня.

¹ 旁敲侧击 (pángqiāocèjī) — стучать сбоку и бить со стороны (обр. в знач.: делать намёки, говорить обиняками).

Но юноша не был до конца уверен, что сможет на него положиться. Его старший брат только что ушел, но Чэн Цянь уже не находил себе места. 

Будто бы небеса специально создали такого человека, чтобы заставить его почувствовать всю силу слов: «Свидеться сложно, расстаться еще тяжелее»². 

² «Без названия» — это любовное стихотворение, написанное Ли Шанъинем (813–858 гг.), поэтом эпохи Тан. *Перевод: Александра Родсет

Безучастно взглянув на Чэн Цяня, Тан Чжэнь в задумчивости произнес:

— Дружбе в вашем клане действительно можно позавидовать. 

Чэн Цянь пришел в себя и моментально отозвался: 

— Сожалею, что задержал тебя, брат Тан.

— Я медленно передвигаюсь, — беззаботно ответил Тан Чжэнь. — Это пустяки.

Шедший сбоку Нянь Дада тут же вклинился в разговор.

— Старший Тан, ты не в ладах со своим кланом?

— Проблема не в том, ладим мы или нет, — Тан Чжэнь слегка прищурился, будто что-то припоминая. Тень одиночества пробежала по его лицу. — Для клана Фуяо качество всегда было важнее количества. Моя гора Мулань была полной его противоположностью. Наш клан был слишком большим. Главе подчинялось множество старейшин, каждый из которых занимал свою собственную горную вершину и имел право самостоятельно обучать учеников. Я прожил там несколько столетий, но так и не узнал их всех. Единственным поводом встретиться с остальными учениками было нечто похожее на большой турнир. Но с большинством из них мы даже не были знакомы, ни о каких узах не могло быть и речи. Отношения в клане строились исключительно на основании талантов и способностей. На горе Мулань всегда была строгая иерархия, и все ученики смотрели друг на друга с холодком. 

Вновь взглянув на Чэн Цяня, Тан Чжэнь продолжил: 

— Вы так тепло относитесь друг к другу, вы не похожи на клан. Скорее, вас даже можно назвать семьей.

— В больших кланах слишком много учеников, иерархия там куда строже. Нет ничего удивительного в том, что ученики отдаляются друг от друга. По-другому просто и быть не может. Но ведь даже среди них могут встретиться один или два человека, с которыми вы подружитесь? — произнес Нянь Дада.

— Пожалуй. У меня была младшая сестра, она росла вместе со мной. Она… у нее был не самый легкий характер, но в молодости у нас были хорошие отношения, — ответил Тан Чжэнь.

Это был уже второй раз, когда Чэн Цянь слышал о его младшей сестре. 

— Твоя младшая сестра Тан Ваньцю? — спросил он.

— Да, это она, — не оборачиваясь, произнес Тан Чжэнь, — но «старший брат» и «младшая сестра» были ничем иным, как нашими позициями в клановой иерархии. В детстве мы были очень близки, но, когда мы выросли, каждый пошел своей дорогой. На горе Мулань все мы были всего лишь прохожими. Даже если бы сейчас она стояла прямо передо мной, я не уверен, что узнал бы ее. Я знаю, что тебя с ней тоже кое-что связывало. Теперь, когда ее больше нет в этом мире, нет необходимости расплачиваться cо мной за то, что она сделала для тебя.   

Тан Чжэнь был человеком тактичным, холодным и прямолинейным. Кто знал, было ли это врожденным свойством его характера, или все лишь потому, что он много лет провел между жизнью и смертью. Он никогда не брал учеников, не возвращался в свой родной клан. Он даже не упоминал гору Мулань. Он только и делал, что бродил по свету. Все, кого он встречал, были для него всего лишь попутчиками.

Притворившись бродячими заклинателями, живущими на Южных окраинах, компания наняла конную повозку, а затем, минуя горы и реки, как простые смертные, отправилась на юг.

Ни Чэн Цянь, ни Тан Чжэнь не жаловали пустые разговоры. Нянь Дада чувствовал себя крайне неловко и у него не осталось другого выбора, кроме как попытаться расшевелить Люлана, которого было легче всего достать. Когда Чэн Цянь был в опасности, Люлан готов был рискнуть ради него всем. Однако, когда все было тихо, юноша не осмеливался произнести ни слова. Он лишь издали следовал за Чэн Цянем и постоянно прятался в тени, опустив голову так низко, словно боялся солнечного света.

Нянь Дада подбежал к Люлану и прошептал ему на ухо: 

— Эй, приятель, я хочу вступить в клан Фуяо и стать учеником старейшины Чэна. Хочешь присоединиться ко мне?

Люлан бросил взгляд на спину шедшего впереди Чэн Цяня. Затем быстро отвернулся и молча покачал головой.

Ошибочно полагая, что невежественный Люлан неправильно его понял, Нянь Дада поспешил объяснить погромче:

— О, ты, вероятно, еще не знаешь об этом. Позволь мне рассказать тебе. Люди, вроде них, кто уже сформировал свой изначальный дух, обладают способностью восходить на небеса и спускаться под землю³. Даже заклинатели из мелких кланов могут всю жизнь прожить, но так никого из них и не встретить, чего уж говорить об обычных смертных. 

³ 上天入地 (shàngtiān rùdì) — восходить на небеса и спускаться под землю (обр. в знач.: везде, повсюду, где угодно).

Люлан лишь молча слушал его.

Нянь Дада всегда любил поучать других. Заметив, что Люлан обратил на него внимание, он пришел в еще больший восторг. 

— Более того, обычные заклинатели и те, кто уже сформировал свой изначальный дух — это не одно и то же. Видишь ли, среди старших клана Фуяо наш старейшина Чэн… Ну, тут даже и рассказывать нечего. Но их глава — заклинатель меча! Я впервые встретил настоящего заклинателя меча. Он, конечно, был не очень-то любезен, но это не проблема. Ведь даже просто поговорить с мастером клинка, который зашел дальше стадии формирования изначального духа, уже достаточно, чтобы хвастаться этим годами.

Люлан покачал головой, и с трудом прохрипел:

 — Тан чжэньжэнь спас мне жизнь, так что я хочу остаться и хорошо служить ему. Кроме того, мои способности невелики, я буду обузой для Чэн чжэньжэня. Все, что сейчас в моих силах — это помнить о долге, чтобы потом вернуть его.  

Услышав это, Нянь Дада растерялся.

— Ты… ты… Эй, может быть, старейшина Чэн захочет принять тебя в ученики.

Люлан опустил голову и замолчал.

За менее чем сто ли пути, они более десяти раз подверглись нападению монстров и мелких демонов. 

Однажды Чэн Цянь одним ударом уничтожил двух темных заклинателей, ворвавшихся к ним ночью с намерением убить и ограбить. Тогда он действительно почувствовал, что вправе утверждать, будто косил людей, как коноплю⁴. Лезвие Шуанжэня покрылось слоем кровавого инея, аура его хозяина была насквозь пропитана убийственными намерениями. В таком виде, даже с близкого расстояния, Чэн Цянь казался незнакомцем.

⁴ 杀人如麻 (shā rén rú má) косить людей, как коноплю (обр. в знач.: массовые убийства).

С тех пор, как на Южных окраинах появился демонический дракон, темные заклинатели заметно оживились. Все выглядело так, будто они планировали восстание. Они стягивались сюда из разных уголков мира, пока, наконец, не образовали клан. Их деяния были грубыми и жестокими: они убивали мужчин, женщин и детей. Все вокруг утонуло в крови, на высоких башнях покачивались человеческие головы. Город, который они заняли, пропитала скверна. В скором времени он полностью оказался во власти этих демонов. 

Но дело в том, что Пламя ледяного сердца находилось именно в этом демоническом городе.

«Пламя ледяного сердца» — это вовсе не огонь, а особый камень. Говорят, что снаружи этот артефакт холоден, как вечная мерзлота, но внутри у него сокрыт божественный нефрит, полный священной энергии. Камень мог сохранить человеческое тело на тысячу лет. Оно переставало гнить и замерзало в том состоянии, в котором находилось тогда, когда его хозяин только-только перестал дышать. Это священный артефакт был заложен в фундамент Чжаояна, величайшего города на Южных окраинах.

В этих краях было смертельно жарко, повсюду свирепствовала скверна. Обстановка здесь оставляла желать лучшего. Однако благодаря Пламени ледяного сердца в Чжаояне круглый год царила весна. Это привлекало путешественников и торговцев, и в итоге помогло ему стать первым городом Южных окраин… а теперь он превратился в добычу этих демонов. 

Нянь Дада наивно произнес: 

— А я думал, что Пламя ледяного сердца — это какое-то сокровище, поэтому жители города ни за что бы не отдали его нам. Мы ведь не смогли бы просто прийти и ограбить их. Но теперь все стало куда проще. Поскольку Чжаоян захвачен темными заклинателями, мы можем выбрать любую тактику, какую только захотим, не рискую сойти с праведного пути. Не так хорошо прибыть рано, как прибыть в нужное время.  

Чэн Цянь не верил, что это совпадение. Юноша многозначительно посмотрел на Тан Чжэня.