С ним этого не случится
Тан Ваньцю никогда не принадлежала к тем богатым молодым леди, что никогда не выходили из своего дома. Еще до открытия лекционного зала, она провела много лет совсем одна во внешнем мире, и слышала все о неприглядных деяниях Бай Цзи. Клан этого старика специализировался на укрощении зверей. Вдобавок к огромным вьюнам1, которых они выращивали, на западе они прослыли местными тиранами. Этот непристойный старик взял себе в жены бесчисленное множество прекрасных заклинательниц и произвел на свет десятки сыновей и дочерей.
1 Вьюны (лат. Misgurnus) — род пресноводных рыб отряда карпообразных (Cypriniformes).
Но существовала поговорка: «Качество важнее количества». Среди многочисленных детей Бай Цзи ни один не добился успеха. Даже если они не гибли в результате несчастных случаев, то уровень их совершенствования все равно был недостаточно хорош. Они исчерпали всю свою жизненную силу, и никто из них не прожил так же долго, как их отец, к тому времени почти превратившийся в древнюю черепаху. За все эти годы он ни разу не попытался публично выступить в чью-либо поддержку.
А теперь он оплакивал своего внука так, будто все его печали были искренними!
Если он не мог положиться даже на собственные глаза, мог ли он положиться на глазницы?
Тан Ваньцю злилась по множеству причин. Она уже собиралась нелестно высказаться в адрес Бай Цзи, но владыка острова остановил ее взмахом руки.
— Эта девушка из моего клана все еще молода, ее слова могут показаться дерзкими, — заговорил Гу Яньсюэ. Манера его речи была изящной и вежливой. — Мастер, вы, как старший, пожалуйста, не обижайтесь на неё. На мой взгляд, поиски вашего внука сейчас должны быть у нас в приоритете. Все, кто в этот период входил в лекционный зал, должны были записать свои имена в книге, так что ваш внук действительно здесь не появлялся. Вполне возможно, сначала он и в правду был заинтригован, а позже решил, что наши методы совершенствования ему не подходят, потому и ушел. Но, поскольку он приходил сюда, кто-то должен был его видеть. Мастер Бай, если у вас есть портрет вашего внука, я могу послать учеников, чтобы они поспрашивали о нем на острове.
Услышав эти слова, Янь Чжэнмин не мог не восхититься великодушием владыки острова. Сам он не был хорошим главой, потому зачастую еще не мог должным образом решать возникающие проблемы. Это всегда заставляло его сожалеть о своих действиях уже после того, как все произошло. Сжимая запястье Чэн Цяня, Янь Чжэнмин прислушался к разговору и небрежно сказал:
— Если бы кто-то поднял тревогу на задворках нашей горы, я определенно не стал бы пытаться урезонить их и немедленно отослал бы прочь, не говоря уже о том, чтобы помогать им кого-либо искать.
Чэн Цянь, казалось, не заметил неодобрения в тоне Янь Чжэнмина и просто ответил:
— Они это заслужили.
Янь Чжэнмин впился в него взглядом. Они регулярно тренировали свои меридианы, поэтому каждый из них был немного знаком с пульсом другого. Теперь же Янь Чжэнмин чувствовал, что помимо внешних ран Чэн Цянь также получил и внутренние повреждения. Он был так зол, что безжалостно шлепнул Чэн Цяня по спине, рявкнув:
— Почему ты не следишь за своим дыханием, и где ты находишь столько сил, чтобы говорить глупости?
Чэн Цянь изумленно промолчал.
Где же совесть первого старшего брата? Ведь он произнес только три слова.
Но, прежде чем юноша успел возразить, поток тепла из руки Янь Чжэнмина, лежавшей на его спине, хлынул в него, распространяясь по конечностям и мягко циркулируя по всему телу. Чэн Цянь невольно опустил глаза. Он все еще был подростком, потому не хотел признавать, что забота его старшего брата была очень кстати.
— Надоел. — только и пробормотал он.
Несмотря на эти слова, Чэн Цянь, наконец, разжал пальцы, сжимавшие Шуанжэнь, сосредоточился на том, чтобы собраться с мыслями, и принялся молча читать священные писания «О ясности и тишине».
Говорят, никто не может ударить улыбающегося человека. Независимо от того, действительно ли Бай Цзи беспокоился за своего внука или у него были скрытые мотивы, он не мог открыто действовать против улыбающегося человека уровня владыки острова. Его решимость дала трещину, когда он с неохотой и деланной вежливостью произнес:
— Я также прошу у владыки острова прощения за мое пренебрежение. Все сыновья и дочери этого старика ушли, оставив после себя лишь неумелого внука, честное слово…
Владыка острова покачал головой, мрачно улыбнулся и великодушно сказал:
— Это естественное человеческое поведение. Пожалуйста, позвольте нам увидеть портрет вашего внука, чтобы ученики могли поспрашивать людей в округе. Мастер дворца Бай мог бы пока остаться на острове. Мы как раз собирались провести соревнование, чтобы проверить способности учеников, и, если мастер Бай захочет дать им несколько советов, это будет для них большой удачей.
Не было никакой необходимости напоминать о статусе Бай Цзи как почетного мастера Западного дворца. К этому моменту даже упрямый, беспокойный осел уступил бы словам владыки острова.
Бай Цзи опустил голову, быстро вращая глазами. Поскольку его невольно увлекли слова Гу Яньсюэ, он не мог не поддаться легкой панике. Мастер Бай имел тысячи золотых монет2. Причина, по которой он преодолел такое большое расстояние, чтобы добраться до Восточного моря, определенно была не в его внуке, чье имя он с трудом мог вспомнить.
2 Имеется ввиду, что он был «чрезвычайно почетным человеком».
Глаза Чэн Цяня были закрыты, пока он регулировал свое дыхание, но он слышал все от начала до конца. Чэн Цянь был из тех людей, что всегда рассматривали самые худшие варианты. На этот раз он все тщательно обдумал и пришел к выводу, что все это определенно не решится так легко. Если это так, то почему владыка пытался отослать их с острова в тот момент, когда на нем поднялся такой шум?
Что же знал владыка острова? И кем же был этот сомнительный Чжоу Ханьчжэн? Неужели все эти люди в масках служат ему? Почему владыка острова не нашел повода избавиться от этого Чжоу Ханьчжэна?
Кроме того, почему Тан Ваньцю предупредила их, чтобы они никогда не упоминали клан Фуяо?
И почему именно Сюэцин…
Как только Чэн Цянь подумал о Сюэцине, его сердце переполнилось горечью. Янь Чжэнмин, помогавший ему регулировать дыхание, сразу же заметил это. Увидев, как его лицо внезапно побледнело, а по вискам потек холодный пот, Янь Чжэнмин забеспокоился, что с его внутренними ранами что-то не так. Он сразу же потерял способность сохранять невозмутимое выражение и притянул Чэн Цяня к себе, осведомившись тихим голосом:
— Сяо Цянь, что случилось?
Даже испытывая боль, Чэн Цянь инстинктивно понимал, что сейчас не самое подходящее время говорить о делах их клана. Он с трудом проглотил свои слова и прошептал:
— Я скажу тебе, когда мы вернемся.
Поддавшись на уговоры владыки острова, Бай Цзи не смог найти другого выхода из создавшегося положения и указал на небо. Из кончиков его пальцев вылетело облачко белого дыма, и в воздухе появилась едва различимая фигура юноши. Лицо юноши расплывалось, глаза то и дело расширялись и сужались. Он не очень-то походил на человека. Было ясно, что Бай Цзи, вероятно, даже не мог вспомнить, как выглядел его «любимый внук».
Лицо Бай Цзи неприятно исказилось, когда он решительно произнес:
— Это мой внук. Если кто-нибудь из вас когда-либо видел его, пожалуйста, сообщите мне.
Гу Яньсюэ посмотрел на Тан Ваньцю. Тан Ваньцю с минуту изучала «портрет» и серьезно покачала головой.
Владыка острова ответил:
— Хорошо. Завтра мы покажем портрет Бай даою всем, кто окажется рядом с платформой. Будь то ученики или бродячие заклинатели из лекционного зала, если кто-то видел его, они, естественно, заговорят. Сейчас уже довольно поздно, мы хотели бы пригласить гостей удалиться на ночь.
Увидев, что атака Западного дворца провалилась, ученики поспешили убрать свое оружие.
Но события вдруг приняли странный оборот.
Внезапно, из толпы вырвалась человеческая фигура, бросившись прямо на Бай Цзи, но была тут же отброшена назад грозной аурой мастера. Отлетев на приличное расстояние, фигура врезалась спиной в большое дерево. Этот человек не носил белые одежды учеников острова Лазурного Дракона, так что он, скорее всего, был бродячим заклинателем. Уровень самосовершенствования этого бродяги также был не слишком высок, и удар сильно ранил его. Используя все четыре конечности, он пополз к Бай Цзи, оставляя на земле кровавые следы. Человек закричал:
— Мастер дворца, помогите! Мастер дворца Бай, я знаю этого молодого господина!
Стоило ему произнести эти слова, как все вздрогнули. Глядя на портрет, нарисованный Бай Цзи, даже собственная мать не смогла бы узнать того, кто на нем изображен, не говоря уже о совершенно постороннем человеке.
Бай Цзи использовал своего пропавшего внука лишь в качестве предлога, поэтому он также был шокирован этими словами. Он немедленно убрал свою давящую ауру и приказал личному помощнику поставить бродячего заклинателя на ноги. Он тоже шагнул вперед, изображая радостное удивление, и схватил бродягу за плечо:
— Ты… что ты сказал? Ты уже видел Яньли раньше?
Даже несмотря на то, что «под коленями мужчины лежит золото»3, под пристальным взглядом всех присутствующих, он рухнул на землю и заплакал:
3 男儿膝下有黄金 (nán'ér xīxià yǒu huángjīn) — досл. У мужчин золото под коленями. Китайская поговорка, говорящая о том, что настоящий мужчина никогда не преклоняет колен (особенно перед невзгодами).
— Бай-сюн4 убит, я определенно буду следующим!
4 兄 (Сюн) обычно означает «старший брат; старший родственник мужского пола того же поколения», но его можно использовать и как вежливую форму обращения между друзьями-мужчинами, что несколько похоже на 哥 (Гэ). Разница между использованием «Гэ» и «Сюн» заключается в том, что «Гэ» — это дружественный термин для обращения к старшим знакомым мужского пола, поэтому он специально используется для старших друзей, в то время как «Сюн» не касается разницы в возрасте.