Ты не Цзян Пэн! Кто ты?
— Невозможно... — зрачки Тан Чжэня резко сузились. Внезапно, он кое о чем вспомнил. — Нет, как ты избавился от «души художника»?
Чэн Цянь молча улыбнулся. И в этой улыбке таился невысказанный намек. Там, где было синее море, отныне тутовые рощи1, но его истинные помыслы были куда глубже, там, где их сложнее было разгадать.
1 沧桑 (cāngsāng) — где было синее море, там ныне тутовые рощи; обр. огромные перемены; житейские бури, невзгоды, превратности судьбы.
Янь Чжэнмин был ошарашен, однако, не дожидаясь его реакции, земля под ногами юноши задрожала. Лист золотого лотоса был сорван, и теперь гора Дасюэшань наверняка должна была разрушиться.
— Ничего удивительного, — тихо сказал Чэн Цянь, держа в руке маленький листок, — если он появляется лишь в присутствии темного заклинателя, это значит, что лист признает только владыку десяти тысяч демонов? Неудивительно, что владыку десяти тысяч демонов называют «Господином Бэймином». Так вот, что это на самом деле значит. Тан Чжэнь, ты когда-нибудь слышал об успешном вознесении темного заклинателя?
На лице Тан Чжэня появилась гордая и насмешливая улыбка.
— Сяою, успех зависит лишь от человека.
Он произнес эти слова также, как и в тот день, более двухсот лет назад, когда он попрощался с Тун Жу у подножия горы Фуяо.
Чэн Цянь спокойно посмотрел на мужчину. Постепенно гнев и холод исчезли с его лица, и на их место пришли тень иронии и тоски. Казалось, что он смотрел на Тан Чжэня, но в то же время он словно бы глядел сквозь него.
Взгляд юноши был полон мрака и, похоже, сочувствия.
Янь Чжэнмин хорошо знал, что, когда Чэн Цянь так хмурился, он собирался кого-то обругать. Но в этот раз он никак не мог понять, показалось ли ему, но он чувствовал, будто видел в глазах Чэн Цяня, что ему больше незачем было жить.
Чэн Цянь равнодушно стиснул ладонь и беспощадно развернул пальцами лист золотого лотоса.
Тан Чжэнь тут же изменился в лице. Он больше не мог сохранять спокойствие и непринужденный вид. Его глаза налились кровью, взгляд стал свирепым.
— Подожди, что тебе нужно? — поспешно осведомился он.
— Как много в этом мире создано из ничего2, потому что вы, люди, полны несбыточных надежд, — тихо сказал Чэн Цянь.
2 无中生有 (wú zhōng shēng yǒu) — сделать из ничего, измышлять небылицы (ср.: высосать из пальца).
— Нет, ты не можешь…
Чэн Цянь безжалостно сжал руку, и хрупкий листок тут же рассыпался в прах.
Тан Чжэнь долго не мог поверить в случившееся. Внезапно, он издал протяжный, нечеловеческий крик, и ринулся к юноше.
Он больше не пытался скрыть свою истинную сущность, все его тело обратилось в черный туман.
Янь Чжэнмину тоже хотелось кричать. Это же был лист золотого лотоса с горы Дасюэшань! Многие из живущих в мире людей никогда даже не слышали о нем. Сколько же он стоил!
А этот неудачник Чэн Цянь просто взял и раздавил его!
Конечно же, ведь лентяи, которым не нужно кормить семью, всегда такие небрежные!
Однако, сейчас на одной чаше весов оказалось разрушающееся тайное царство, а на другой — обезумевший демон. Состояние Чэн Цяня все еще оставляло желать лучшего. Как физическое, так и умственное. И пусть Янь Чжэнмин желал, чтобы этот негодник месяц стоял на коленях на скалке, у него не осталось другого выбора, кроме как загородить Чэн Цяня собой и поприветствовать Тан Чжэня своим мечом.
Из глубин тайного царства горы Дасюэшань послышался громкий шум. Где-то вдалеке трескались ледяные стены.
Тан Чжэнь давно позабыл о благородстве. Его глаза были такими красными, что, казалось, вот-вот начнут кровоточить. Темная энергия оставила на его лице свои следы, и было видно, что он уже очень давно спутался с ней.
Встретив его удар, державшая меч рука Янь Чжэнмина онемела. Юноша невольно испугался. Почему Хань Юань не имел права претендовать на титул Господина Бэймина? Потому, что не смог бы победить прежнего Господина Бэймина, или из-за Тан Чжэня?
И ведь это даже не его настоящее тело, это всего лишь призрачная тень!
Вдруг словно из ниоткуда появились другие призраки. Их тела напоминали льдины из тайного царства горы Дасюэшань. Все они медленно выстроились за спиной Тан Чжэня.
Янь Чжэнмин не осмеливался относиться к ним с пренебрежением. Он выставил вперед руку и обратился к специальной технике. Аура деревянного меча раскрылась, словно распустившийся лист. Напрочь игнорируя разрушающиеся стены, его мощный клинок шаг за шагом приближался к Тан Чжэню.
В этот момент Шуанжэнь со звоном покинул ножны, и тайное царство горы Дасюэшань снова содрогнулось. Воспользовавшись тем, что Янь Чжэнмин теснил Тан Чжэня, он ринулся вперед, промелькнув мимо них, словно коварная тень. Этот «неуловимый» меч был повсюду, без труда разрубая призраков.
— Ты слишком торопишься, сяою, — Тан Чжэнь рассвирепел. С легкой руки Чэн Цяня его столетний план был разрушен. Он почти обезумел. Последствия долгих лет совершенствования изначального духа в Поглощающей души лампе, наконец, вылились наружу. — Ты действительно думаешь, что тот красивый камень на горе Фуяо — камень исполнения желаний?
Грозная аура клинка Янь Чжэнмина коснулась его рукава, разрубив окутавшую тело Тан Чжэня темную Ци, открывая взору ее острые края:
— Думаете, вам удастся убить меня?
Тан Чжэнь расхохотался.
— Ты уничтожил лист золотого лотоса. Но это ничего, я могу подождать, пока не вырастет следующий, но готовы ли ждать вы?
Что все это значит? Но прежде, чем Янь Чжэнмин успел подумать об этом, призрачная тень с лицом Тан Чжэня вырвалась вперед и набросилась на него. Сила ее удара нисколько не уступала силе заклинателей с изначальным духом.
Но сразу же после этого он исчез!
Стены тайного царства горы Дасюэшань рухнули, и внутрь хлынула черная вода. На глазах у Янь Чжэнмина призрак Тан Чжэня рассыпался на части и канул в море Бэймин. Юноша только и успел, что схватить Чэн Цяня и окутать их обоих барьером изначального духа, прежде, чем воды моря поглотили их.
Мощь стихии оказалась слишком велика. Это невозможно было вынести. У Янь Чжэнмина перехватило дыхание. В какой-то момент ему показалось, что его похоронили заживо. В попытках удержать Чэн Цяня, Янь Чжэнмин, похоже, потерял связь со всем, что его окружало, даже со своим мечом.
Они никак не могли вырваться на поверхность. Море давило на них, словно огромная ладонь, изо всех сил пытавшаяся прижать юношей ко дну.
В этот самый момент, Ли Юнь, находившийся за тысячи ли от тайного царства, почувствовал, что меч изначального духа в его руке стал каким-то легким. Его сияющее лезвие дважды вспыхнуло, а затем окончательно потускнело, как если бы клинок полностью утратил контакт со своим владельцем.
Ли Юнь сперва удивился, а потом внезапно побледнел:
— Что-то случилось со старшим братом!
Лужа, что до сих пор не оправилась от зрелища потемневшего птичьего пера, удивленно воскликнула:
— Второй брат, что ты такое говоришь? Не пугай людей!
Ли Юнь, привыкший выражаться предельно понятно, бессвязно забормотал:
— Это меч изначального духа... Он оставил его мне. Но я только что почувствовал, что связь оборвалась...
Вдруг, по округе прокатился резкий грохот, прервав бормотания Ли Юня. Юноша испуганно замер. Подняв глаза, он увидел, что Хань Юань и Цзян Пэн остановились и одновременно отпрянули друг от друга. Похоже, их противники, наконец, закончили с созданием массива, и только что созданная печать была им очень хорошо знакома. Это был «Массив истребителей демонов», как две капли воды похожий на тот, что был возведен у подножия горы Тайинь!
На небе сгущались черные тучи. Ученики горы Белого тигра не присутствовали при прошлой битве, они в ужасе отступили назад. Вдруг, среди облаков появилась тень огромного меча и без ошибки указала прямо на Хань Юаня. Но юноша не стал прятаться. Глядя на огромный клинок, он лишь коротко усмехнулся. В следующий же момент Хань Юань бросился ему навстречу.
«Здесь что-то не так! — тут же подумал Ли Юнь. В горле у него пересохло, а волосы встали дыбом. — Разве Бянь Сюй забыл, что Управление небесных гаданий уже использовало «Массив истребителей демонов» против Хань Юаня? Неужели он настолько выжил из ума? Почему он снова пустил в ход этот старый трюк?»
Потеряв своего противника, Цзян Пэн внезапно остановился и вскинул голову, глядя на повисшую в воздухе тень огромного меча. Вопреки ожиданиям, он вовсе не собирался никого преследовать.
Вдруг, откуда-то сверху донесся тихий звон, и черные тучи сгустились еще больше. Демонический дракон встретился с клинком истребителей демонов. Меч-ветер3 ринулся во все стороны, в миг срезав верхушку ближайшей горы. Но на этом буря не закончилась. Чешуя демонического дракона разлетелась на мелкие кусочки, взметнувшись в воздух яркими, словно фейерверк, искрами.
3 刀风 (dāofēng) — будд. меч-ветер (обращающий в прах всё живое и возвещающий конец кальпы).
Находившийся в небе Хань Юань усмехнулся:
— В мире есть множество таких мест, попав в которые заклинатель теряет связь с изначальным духом. Твой старший брат, вероятно, забрался в мышиную нору. Ли Юнь, что ты суетишься?
Брови Ли Юня поползли вверх. Вдруг, где-то в глубине души он услышал чей-то голос.
«Добрые люди долго не живут4. Кто в этом мире может причинить ему вред? — сказал Хань Юань. — Не думаю, что тебе стоит беспокоиться5.
4 Часть идиомы 好人不长寿，祸害一千年 (hǎo rén bù cháng shòu huò hài yī qiān nián) — добрый человек долго не живёт, недобрый процветает.
5 杞人忧天 (qǐ rén yōu tiān) — человек из (царства) Ци беспокоится о небе (что оно обрушится); обр. пустые страхи, необоснованное беспокойство.
Ли Юнь вскинул голову, и огонь яростной битвы едва не ослепил его. Он жутко хотел спросить у летавшего по небу дракона: Хань Юань сказал это, чтобы успокоить его, или действительно отыскал в тайном царстве трех существований ответ?