Теперь моей работой будет решить, что будет после этого.

— Властью, данной мне Богом и штатом Массачусетс, я объявляю вас мужем и женой. Ты можешь поцеловать невесту. — Говорит священник, и Коннор тянется ко мне, одной рукой отодвигая вуаль, а другая его рука лежит на моей талии, скользя по пояснице.

Я не знаю, почему мне взбрело в голову, что он страстно поцелует меня, по крайней мере, для вида. Но никто здесь не ожидает такого шоу. Все присутствующие точно знают, что это такое — брак по расчету, деловое соглашение, выгодное всем сторонам.

Я единственная, кто, кажется, постоянно забывает об этом. Кто разочарован, когда поцелуй Коннора, который связывает нас вместе, это всего лишь прохладное прикосновение губ к моим, лишенное страсти тех пламенных поцелуев, которыми мы делились в Лондоне и Дублине. Но, конечно, мы договорились, что этого больше не будет. И если не считать нашего пьяного телефонного звонка, Коннор, похоже, намерен придерживаться плана.

Остальное кажется размытым пятном. Мы идем по проходу под аплодисменты, рука Коннора крепко держится за мою, выходим к ожидающей машине, которая отвезет нас в зал для приемов.

— Поздравляю, Сирша, — говорит Коннор своим ровным, грубоватым голосом, когда двери машины закрываются за нами. — Ты получила то, что хотела. Теперь я твой муж. — Он ухмыляется, проводя пальцами по тыльной стороне моей ладони. — Надеюсь, у тебя не будет причин сожалеть об этом.

Это звучит слишком похоже на то, что Найл сказал мне ночью на моем девичнике.

— Зачем мне это? — Слегка сухо спрашиваю я, убирая руку. — Совсем скоро ты станешь ирландским королем. Ты тоже получишь то, что хочешь. Как и я.

— Я не хотел этого с самого начала, — напоминает мне Коннор. — Но теперь это мое. Поэтому я сделаю все возможное, чтобы выполнить свою половину сделки. — Его рука снова тянется к моей и сжимает ее. — Просто убедись, что выполнишь свою.

В его голосе слышатся слабые, угрожающие нотки, от которых меня пробирает дрожь, но не совсем неприятная. Я пытаюсь убрать свою руку, и он отпускает ее, смотрит в окно и больше не разговаривает со мной. Это заставляет меня задуматься о том, как пройдет остаток ночи, особенно когда мы останемся одни.

Весь прием проходит в напряжении, начиная с еды, которую я едва пробую, и заканчивая нашим первым танцем и разрезанием торта. Коннор не притягивает меня к себе, когда мы танцуем под песню, которую я не узнаю и не выбирала, он бесстрастно кружит меня по танцполу, пока не раздается призыв к другим парам присоединиться к нам, и тогда песня заканчивается. Он больше не танцует со мной до конца вечера, предоставляя мне выполнять свою роль, танцуя с несколькими другими гостями, а затем удаляясь за наш столик, чтобы наблюдать за вечеринкой и нервно потягивать шампанское.

Я хочу, чтобы первая брачная ночь была хорошей. Я хочу, чтобы мой первый раз был хорошим. Часть меня хочет, чтобы Коннор потерял контроль, овладел мной страстно, как он прикасался ко мне в прошлом, как он поддался на наш пьяный телефонный звонок. Другая часть меня задается вопросом, есть ли какой-то смысл, когда остальная часть брака должна быть холодной и без любви. Разве мы не должны начать с того, что намереваемся продолжать? Эта мысль не покидает меня, когда прием подходит к концу, и мы с Коннором уезжаем под звуки музыки и бенгальских огней, снова садясь в машину, которая отвезет нас в роскошный отель в центре города, где мы проведем нашу первую брачную ночь.

Мое сердце бешено колотится в лифте, воспоминания о первой ночи, проведенной с Коннором в Лондоне, наваливаются на меня, он прижимает меня к стене, его пальцы у меня в джинсах, в трусиках. Мой первый оргазм от чужой руки. Сегодня вечером ничего подобного не будет. Он стоит по другую сторону лифта, его челюсть сжата так же сильно, как и рука, сжимающая кожаную сумку, и я закусываю губу, когда лифт звонит, и мы выходим на наш этаж.

Наш номер огромный и роскошный, кровать самого большого размера King-size, которую я когда-либо видела, все задрапировано белым и золотым, а также мягкими текстурированными тканями. У нас есть балкон и примыкающая к нему ванная комната, почти такая же большая, как спальня, и я ставлю свою дорожную сумку на комод, снова ощущая волны нервозности, когда понимаю, что это все.

Моя первая брачная ночь.

Коннор направляется прямиком к бару.

— Хочешь выпить? — Спрашивает он сухо, и я киваю.

— Конечно, — выдавливаю я, наблюдая, как он готовит два джина с тоником и протягивает мне один.

— За наш брак, — говорит он, постукивая краем своего бокала по моему. — Пусть это будет плодотворное партнерство.

Что-то скручивается у меня в животе при звуках холодного тоста. Конечно, я знаю, что не стоит ожидать каких-либо настоящих чувств. Это не должно причинять ни малейшей боли, но, конечно же, причиняет. Я не могу представить, чтобы какая-нибудь девушка хотела, чтобы ее первая брачная ночь была такой безэмоциональной.

Что ты хочешь, чтобы он сделал? Резко спрашиваю я себя, делая глоток напитка. Притворился? Ты хочешь начать свой брак на лжи? Лучше быть откровенными друг с другом.

Коннор допивает свой напиток, отставляет его в сторону, и на мгновение наступает тишина. Я допиваю свой, во рту пересыхает, несмотря на прохладную жидкость.

— Может, нам пойти в постель? — Спрашиваю я неуверенно, чувствуя, как мое сердцебиение ускоряется на несколько делений при этих словах, и Коннор приподнимает одну бровь.

— Ты хочешь? — Спрашивает Коннор, приближаясь ко мне легкой и раскованной походкой, как будто ему все равно. Я не вижу в нем ни малейшего намека на желание или похоть, и это причиняет боль.

Я вздергиваю подбородок.

— Мы должны консумировать брак, — натянуто говорю я. — Это часть дела. Кроме того, тебе нужен наследник.

— Конечно, — спокойно говорит Коннор. Теперь он на расстоянии вытянутой руки от меня, и я вижу, как его голубые глаза темнеют, когда он смотрит на меня сверху вниз. — Но ты этого хочешь?