— О чем ты? — Я удивленно смотрю на него, и он смеется, первый полный, непринужденный смех, который я слышу от него за последнее время. Это снимает часть тяжести с моих плеч, заставляя меня чувствовать, что, может быть, только может быть, все снова станет немного более нормальным. Это займет время, но, возможно, так будет не всегда.

Может быть, у нас все-таки получится жить так, как мы мечтали.

— Ну, на самом деле у меня не было возможности поговорить с тобой об этом. — Макс криво улыбается мне. — Все это время мы были в бегах и пытались выжить…

— Мы также не очень много разговаривали, когда были одни. — Я многозначительно приподнимаю одну бровь, и он усмехается.

— Это определенно правда. — Он улыбается мне, его карие глаза загораются.

Было время, когда мы не смогли бы шутить по этому поводу, когда Макс сделал бы все, чтобы не думать о том, как сильно мы хотим друг друга. Просто это небольшое изменение неизмеримо поднимает мне настроение, заставляя мир казаться более прочным вокруг меня. Он любит меня. Он хочет меня. Независимо от того, что произойдет дальше, все будет по-другому.

— Итак, какова твоя идея? — Я смотрю на виноградники. — Мы не можем сейчас оставаться в Италии.

— Нет, мы не можем. — Макс прикрывает рот рукой. — Но там больше нет большого дома, который можно было бы содержать, и в нем никто не жил, даже если бы он не сгорел дотла. Долгое время это было пустой тратой времени, когда так много денег поместья уходило на содержание этого дома и даже на то, чтобы содержать лишь небольшой штат прислуги в лице Джианы и Томаса.

Я смотрю на него с удивлением и ужасом, мои глаза расширяются.

— Ты же не собираешься оставить их без дохода…

— Нет, конечно, нет! — Макс выглядит не менее удивленным. — Я бы и не думал об этом. Я хочу заплатить им, чтобы они сделали что-нибудь еще. — Он указывает на виноградники, раскинувшиеся внизу, где мы стоим. — Когда я был моложе, я надеялся, что как второй сын буду управлять винным бизнесом. Это было единственное, от чего я сожалел отказаться, когда решил стать священником. Я, конечно, не могу остаться и сделать это сейчас, но они могут.

Он смотрит на меня, и на его лице мелькает улыбка.

— Может быть, когда-нибудь мы даже сделаем что-нибудь с лошадьми. Возможно, купим скаковых лошадей или откроем какую-нибудь школу. Кто знает? Однажды мы вернем себе свободу, и с этим, а также с деньгами Агости, мы сможем делать все, что захотим.

Я тихо смеюсь, чувствуя себя так, словно нахожусь во сне.

— Раньше все всегда спрашивали меня, чем я хочу заниматься в конце концов. Мой психотерапевт, Катерина и даже Виктор. Они все говорили, что я не могу вечно быть просто няней. У меня никогда не было на них ответа. Живя так, как я жила раньше, из приемной семьи в приемную, в детском доме и на улице, я никогда не думала о мечтах, надеждах или планах на будущее. Я просто делала это день за днем. Я была счастлива с Виктором, Катериной и детьми, поэтому не думала об этом дальше. Но теперь…

Я смотрю мимо Макса, на виноградники и конюшни, на то, что осталось от его дома и места, в которое я так быстро влюбилась точно так же, как влюбилась в него.

— Это звучит как совершенство. Все это, быть с тобой, заниматься винным бизнесом, сохранить ту часть твоего прошлого, которая делала тебя счастливым, и превратить это в наше будущее. Это похоже на мечту, о которой я никогда не осмеливалась думать, и то, что я мечтаю об этом с тобой, делает ее намного лучше.

Медленно я делаю шаг ближе к нему, мои зубы беспокойно прикусывают нижнюю губу, когда затянувшаяся неуверенность поднимает голову, заставляя меня колебаться.

— Но это действительно то, чего ты хочешь?

Макс хмурится.

— Что ты имеешь в виду?

— Я просто имею в виду… — Я тяжело сглатываю, в ужасе от того, что вот-вот разрушу идеальный момент, но нуждаюсь в поддержке, которую он может предложить. — В течение столь долгого времени ты был так предан соблюдению своих клятв. Это так много значило для тебя, особенно после того, что ты чувствовал, что должен был сделать. Ты не хотел иметь ничего общего ни с этим именем, ни с этим местом. Ты сказал, что это больше не ты, что ты не тот человек. И я просто хочу убедиться… — Я делаю глубокий, прерывистый вдох. — Я хочу убедиться, что ты делаешь это потому, что ты тоже этого хочешь. Не только для меня. Ты так много сделал для меня, но мы оба должны быть счастливы, Макс. Для меня важно, что это то, чего ты действительно хочешь.

Макс наклоняется, берет меня за руки и притягивает ближе, прижимая к себе. Я тихо ахаю, когда чувствую его твердую грудь напротив своей, жар его тела проникает в меня, бабочки порхают в моем животе. От одного его прикосновения мне все еще кажется, что я парю, каждый дюйм моей кожи покалывает, а от того, что его карие глаза встречаются с моими, у меня перехватывает дыхание.

— Да, — тихо говорит он. — Я хочу этого с тобой, Саша. Я хочу всего этого. Я хочу будущего с тобой, особенно такого, в котором тебе больше никогда не захочется задаваться вопросом, действительно ли это то, чего я хочу, или нет.

Его рука скользит в мои волосы, обхватывая мой затылок, когда его губы встречаются с моими в обжигающем поцелуе под ярким итальянским солнцем.

— Больше всего на свете, Саша… я хочу тебя.