Моя пара высвобождается из моих рук и обхватывает руками сгорбившуюся спину Кахола. Его губы не перестают произносить имя Дайи вместе с какой-то молитвой, а затем он целует волосы Фэллон и не отрывается от них до тех пор, пока поверхность Котла не начинает дрожать и не меняет цвет.

Заметив что-то ярко-розовое, Кахол испускает душераздирающий вой, который сотрясает каменный пол под моими ногами. Я опускаю веки и проклинаю ту надежду, что только что разбила моё жестокое сердце.

Но затем Фэллон делает резкий вдох, и мои глаза раскрываются.

Там, на гладкой как зеркало поверхности Котла, лежит тело женщины с копной розовых волос.

— Дайя? — хрипло произносит Кахол.

Я бросаюсь вперёд и хватаю его за руку раньше, чем он успеет потревожить поверхность Котла, пытаясь забрать из него женщину, родившуюся из тела Минимуса.

Она открывает глаза и они... они...

— О, боги, — восклицает Фэллон.

— Глаза змея, — бормочет Кахол.

У неё действительно глаза змея — полностью чёрные, от века до века. Но всё остальное выглядит как у Дайи. Не считая цвета волос и странной отметины посередине лба, которая похожа на белую жемчужину, прижатую к её коже.

Женщина приподнимается, и Котёл относит её в сторону Прийи.

— Аби Дхара.

Услышав, как её называют "дорогим бриллиантом Прийи", Дайя морщит лоб. Может быть, она больше не говорит на шаббианском?

— Mádhi, — бормочет Фэллон на языке воронов, осматривая белые шрамы, которыми покрыто тело Дайи от шеи до пояса. Это точно такие же шрамы, что были на её змеином теле

Дайя переводит взгляд своих бездонных глаз на Фэллон и приподнимает руку. Нахмурившись, она вертит рукой из стороны в сторону, а затем протягивает её Фэллон, которая падает на колени рядом с королевой.

Тени отрываются от моей плоти, когда моя пара хватает возвращённую нам женщину за руку, после чего уплотняются, чтобы схватить Фэллон и не дать ей упасть в Котёл. Дайя подносит пальцы дочери к своему лицу, а затем начинает тереться о них щекой и вибрировать.

Ради Святой Морриган, что такое вернул нам Котёл?

Мне стоит напоминать себе — и почаще — что я могу перевоплощаться в птицу и не имею права чувствовать подобное неприятие к её звериным качествам.

Фэллон подносит руку Дайи к своей щеке и целует её пальцы, а затем встаёт и поднимет свою мать на ноги. Дайя медленно, покачиваясь, выпрямляется. Фэллон отступает назад, всё ещё держа её за руку, и Дайя делает шаг вперёд.

Кахол подхватывает её и хрипло произносит:

— Моя пара.

Женщина переводит взгляд своих поразительных глаз на мужчину, который не перестаёт сглатывать. Нахмурившись, она наклоняет голову и тычет пальцем в его бороду.

Мне не хочется их прерывать, но я всё равно не могу не спросить Кахола:

— Ты слышишь её?

Кахол отпускает её и делает шаг назад, пробормотав мрачное:

— Нет.

Я кладу ладонь на талию Фэллон и притягиваю её к себе, почему-то испугавшись, что та связь, что нас соединяет, может разорваться, как у Кахола и Дайи.

Когда Кахол превращается в дым и взмывает в небо, дыхание Фэллон становится прерывистым.

— Dádhi!

— Он вернётся, птичка.

Я прижимаюсь губами к её виску, а странное создание запрокидывает голову и смотрит за тем, как он улетает.

— Он вернётся.

"Кахол Бэннок, советую тебе вернуться, потому что я не хочу нарушать обещание, данное твоей дочери".

Молчание моего брата настолько громкое, что наполняет всю долину и обволакивает каждого, кто сейчас стоит здесь, будь то ворон, фейри, человек, колдунья или... или то, во что превратилась Зендайя из Шаббе.