— Твой отец говорил на нашем языке, любовь моя. Как и я сейчас.

Я не должна испытывать шок. Ведь я заговорила на шаббианском ещё до того, как Мириам раскрасила меня кровью, но заявление Лора сбивает меня с ног, в фигуральном смысле этого слова.

Я могу говорить на языке воронов.

Я начинаю смеяться, и моя радость эхом отражается от каждого угла этого огромного ледяного храма. Но затем раздаётся другой звук — низкий надрывный крик.

Мой рот закрывается, и я начинаю сгорать от стыда из-за того, что позволила себе это чувство радости.

За то, что позволила себе на мгновение забыть о смерти, которую я навлекла.

Мой отец, должно быть, понимает, что стало причиной криков Киана, потому что он превращается в дым и устремляется к своему брату, стоящему на коленях.

— Ш-ш, — Лор сгребает меня в охапку. — Это не твоя вина, любовь моя.

Я утыкаюсь лицом в изгиб его шеи, в то место, где заканчиваются его доспехи, и вдыхаю запах своей пары до тех пор, пока он не заполняет некоторые дыры, образовавшиеся в моём сердце.

— Не могли бы мы уже найти рунический камень и уйти отсюда? — говорю я тихим голосом, впитавшим боль моего дяди.

— Росси только что забрал его из саней, — бормочет Лор и испускает глубокий вздох. — Он оказался довольно полезным, не так ли?

— Ты наконец-то потеплел к нему?

Он хмыкает почти беззвучно.

— Он выдал тебя замуж за другого мужчину.

Я резко отрываю голову от груди Лора, поднимаю руку и начинаю вращать её из стороны в сторону. Моя ладонь чистая и розовая. Она больше не обезображена ненавистной мне отметиной, которая соединяла меня с человеком, который умер, войдя в историю психопатом, а не легендой.

Лор сжимает мое запястье и подносит мою руку к губам, после чего оставляет поцелуй по центру моей ладони.

"Моя".

"Я всегда была твоей".

"Но теперь ты принадлежишь только мне".