ГЛАВА 87

ГЛАВА 86

Когда свет покидает глаза Данте, а его голова заваливается на сторону, я сглатываю.

Я думала, что буду чувствовать ликование, но чувствую только пустоту внутри. Юстус должно быть понимает, что я близка к нервному срыву, потому что его руки крепко обхватывают меня.

— Всё кончено.

— Бронвен мертва, нонно.

— Я знаю.

— И Габриэль тоже.

— Я знаю, детка, но ведь и Данте тоже.

— Это ничего не меняет.

— Нет. Ни одна жизнь не может заменить другую.

Он целует меня в макушку.

— Но такова война. Желаю тебе больше никогда её не переживать. А теперь иди и разбуди свою па...

Он делает такой глубокий вдох, что мне приходится оторвать голову от его груди, так как мне кажется, что он вот-вот упадёт. Его глаза широко раскрыты, но они сияют точно так же, как стены пещеры, которые нас окружают.

— Санто Калдроне.

Я поворачиваюсь и слежу за его взглядом, который направлен туда, где рядом с перевернутым троном Люса лежит скрюченное тело. Складки мерцающего шёлка рассыпались вокруг изящной формы, точно волны на закате.

— Сработало, — шепчет Юстус.

Женщина начинает шевелиться.

Мириам.

Она пытается опереться на руки, одна рука не слушается её, но другой удаётся удержаться. Она упирается на эту руку, её тело дрожит, а длинные волосы развеваются. А затем она поворачивает голову и устремляет на нас взгляд своих розовых глаз.

— Фэллон, — произносит она хриплым шепотом, а затем сглатывает. — Юстус.

Он отпускает меня и делает шаг в её сторону, но останавливается, чтобы убедиться, что я твёрдо стою на ногах.

Я улыбаюсь и говорю:

— Я в порядке, — хотя чувствую себя с точностью до наоборот.

Я надеюсь, что как только разбужу свою пару, почувствую его сердцебиение под щекой и дыхание в волосах, ложь, которую я сказала своему деду, станет правдой.

Хромая, я иду к гигантскому стальному телу Лора и осматриваю его живот, пока не нахожу впадинку, которой там не должно быть. Мои руки покрыты таким количеством крови, что мне приходится вытереть их о ледяную стену. Она начинает содрогаться под моими пальцами, и я решаю, что это из-за того, что мои руки трясутся, но затем лед у меня под ногами тоже начинает дрожать. Очередная лавина?

Когда мои руки становятся чистыми, я хватаюсь за коготь Лора и подтягиваюсь к тому месту, куда угодило одно из тех крошечных пушечных ядер.

— Нонно, мне нужно что-нибудь длинное и острое.

Он начинает шарить в кармане.

— Я подобрал её там, где ты упала.

Он достаёт вилку, которую мой отец согнул так, что та превратилась в шпажку.

Он приносит её мне, после чего возвращается к Мириам, которая что-то ему шепчет. Из-за стука своего сердца и скрежета вилки по металлу, я улавливаю только имя Лора и больше ничего.

Как только дробинка покидает его тело, Лор превращается в облако дыма. Он, должно быть, чувствует, что я лежу на нём, потому что обволакивает моё тело и медленно переворачивает его так, что я теперь стою на ногах.

— Фэллон, — хрипло произносит он, а затем подносит руки к моему лицу и сжимает его так крепко, словно я самая ценная в мире вещь.

"Так и есть, mo khrà".

Я сглатываю.

— Ах, Лор.

Я не успеваю рассказать ему обо всём том ужасе, что случился в ледяной пещере, так как его руки обнимают меня и так крепко прижимают к его телу, что наши доспехи звякают, а затем его губы врезаются в мои. Мои слёзы текут вокруг наших губ, делая кожу скользкой и оставляя привкус соли на наших языках. Вместо слов правды, у меня из груди вырываются эмоциональные всхлипы из-за чувства облегчения и печали.

А затем мои рыдания становятся настолько отчаянными, что я отрываю от него свои губы. Он упирается подбородком мне в макушку и просто обнимает меня. Мои глаза закрыты, но не его.

Я сразу же понимаю, когда он замечает голову Бронвен, потому что его сердце пропускает удар, а губы ещё сильнее зарываются в мои волосы, и он глухо произносит:

— Focá.

Он медленно разворачивает нас, словно мы не стоим посреди пещеры, заваленной трупами, а танцуем. Он, должно быть, обнаружил голову Габриэля, потому что его кадык опускается рядом с моим виском.

— Лоркан?

Его тело застывает, когда он слышит своё имя. А затем кожаная ткань скрипит, когда он снова нас разворачивает. Я приоткрываю веки и вижу, как розовые глаза встречаются с золотыми.

— Мне жаль. Лор. Мне очень жаль.

Его челюсть щёлкает, и на ней начинает пульсировать нерв.

Мириам опирается на Юстуса. Думаю, любой бы потерял способность ходить, проведя целых пять веков в сидячем положении. Земля снова сотрясается, и Мириам теряет своё и без того хрупкое равновесие. А когда она начинает сползать вниз, мой дед поднимает её на руки.

— Спасибо, — бормочет она, глядя на него. — Я обязана тебе жизнью, Юстус Росси.

Он делает резкий вдох, когда на его руке отпечатывается сделка.

Лор какое-то время наблюдает за ними, а затем начинает произносить ту магическую фразу, которая должна снять с его людей обсидиановое заклятие.

— Tach ahd a’feithahm thu, mo Chréach.

Как и в первый раз, когда я её слышала, моя кожа покрывается мурашками, а желудок сжимается из-за трепетного предвкушения, когда он сообщает своим людям о том, что небо их ждёт. Две струйки дыма устремляются к нему из голубых теней ледяной пещеры. Когда они превращаются в Ифу и Кольма, Лор снова произносит эту фразу, но на этот раз на люсинском, видимо для того, чтобы я могла его понять.

Мой пульс ускоряется, и кровь начинает щекотать мои вены, точно множество мелких рыбешек. Вся моя спина холодеет, точно я прислонилась к стене пещеры.

"Фэллон?"

Я начинаю трястись, а моё сердце отчаянно бьётся, точно пойманная птица. Лор отстраняет меня на расстояние вытянутой руки и лихорадочно осматривает меня своими золотыми глазами.

— Фэллон?! — кричит он.

Его голос врезается в меня точно шип, разбивает лёд в моих венах на множество осколков, после чего достигает моих органов и начинает разрывать их на куски.

— Что я наделал?

Несмотря на то, что я слышу Лора, в глазах у меня темнеет, а затем я вижу белую вспышку, которая поглощает мир вокруг.

— ФЭЛЛОН!

Я, должно быть, издаю крик, потому что мои губы сильно растягиваются, в ушах появляется пульсация и боль, но не та боль, которая разрывает мои внутренности точно когти воронов.

Мои колени подгибаются, и мне кажется, что я вот-вот упаду и расплавлю лёд, но меня держат сильные руки. Они обхватывают меня за талию, а затем... проходят прямо сквозь неё.

И следующее, что я чувствую — это то, как я ударяюсь обо что-то острое. Гигантская сосулька пролетает мимо меня и врезается в... в землю.

В землю, которую я больше не чувствую под ногами.

О, боги, я... я...

Лечу.

Я моргаю, чтобы избавиться от льдинок, которые застилают мне глаза, а затем перевожу взгляд на лицо Лора, которое смотрит на меня снизу вверх. Его глаза сверкают, а губы приподняты в улыбке.

"Ты летишь, птичка. Мой зов, должно быть, порвал путы, которыми была связана твоя воронова сущность".

Я смотрю по сторонам и обнаруживаю, что вместо рук у меня — два огромных чёрных крыла. Я начинаю махать ими с таким энтузиазмом, что врезаюсь в другую сосульку. Мерда. Focá. Из меня также вырываются и другие ругательства, которые, в кои-то веки, забавляют Лора.

Я лечу.

Твою мать, я лечу.

Когда осознание этого постепенно доходит до меня, это похоже на тёплую воду, которой плеснули на замерзшую кожу и которая расплавляет иней, оставленный недавней битвой. Моё сердце раздувается от эмоций, и мне кажется, что у него тоже выросли крылья.

Святой котёл, я умею летать. Я могу превращаться в дым. Я могу проходить сквозь стены. Вообще-то я и так уже умела это делать, но теперь я могу растворяться в воздухе. В воздухе!

Снаружи раздаётся карканье, отчего гора снова сотрясается.

Лор с трудом сглатывает, и его сверкающие глаза начинают слезиться.

"Ты плачешь?"

Уголки его губ приподнимаются всё выше и выше.

"Что?"

"Я исполнил твоё желание, любовь моя".

Несмотря на то, что мой клюв не может растягиваться, я улыбаюсь. У меня есть клюв. Я сгибаю ногу и осматриваю свои смертоносные когти. Железные когти. Я заворожена точно так же, как в тот день, когда моя рука прошла сквозь предмет под воздействием магии моей крови.

Неожиданно в стене из снега, которая загородила вход в пещеру, появляется гигантская дыра. Яркие и восхитительные солнечные лучи проникают внутрь вместе со свежим воздухом, который уносит с собой запах смерти. Внутрь влетают два ворона, но моё внимание привлекают люди, которые стоят снаружи.

А в особенности один из них.

Принц Константин.

— Мы решили, что вам может понадобиться помощь, Рибав.

Он обводит взглядом мёртвые тела.

— Но, как вижу, вы и так уже со всем разобрались.

— Спасибо, что пришёл, — Лор наклоняет голову и спрашивает у меня.

"Ты потребовала исполнения условий вашей сделки?"

"Нет".

Я, должно быть, сложила крылья, потому что тут же врезаюсь в землю у ног Лора и издаю стон.

Улыбнувшись, Лор приседает на корточки и обхватывает мою голову руками. Ой. Он поглаживает мои щёки, проводя большими пальцами рук по моим чёрным перьям.

— Дочка, — хриплый голос моего отца заставляет меня резко повернуть голову в его сторону.

"Осторожнее, любовь моя. Твои губы теперь острые, как лезвие".

Улыбка Лора становится ещё шире, и хотя за той единственной слезой, которая стекла по его суровому лицу, больше не скатывается ни единой слезинки, его глаза продолжают блестеть.

"Возвращайся ко мне".

"Хорошо".

Я перевоплощаюсь в человека так же быстро, как я превратилась до этого в птицу, поэтому я плюхаюсь на пол, ударившись копчиком об лёд, и испускаю очередной стон.

Издав резкий смешок, Лор поднимает меня на ноги.

"Ты совсем скоро привыкнешь к своему новому обличью".

Мой отец отталкивает плечом Лора и повторяет всё то же красивое слово, которое соединяет наши сердца и души: "Дочка".

Это так забавно. Я вряд ли слышала, чтобы Кахол когда-нибудь произносил его на люсинском, а сейчас он сделал это уже дважды.