Джерико поднял брови.
Мика подумал о своей матери на смертном одре, сжимавшей его ладонь в своей хрупкой, дрожащей руке. «Будь хорошим. Будь храбрым».
— Выживание — не самое главное. И не может быть. Иначе этим миром могли бы управлять жестокие дикари и убийцы, и это считалось бы победой человечества. А почему? Потому что люди еще живы.
— Но это не победа. Это трагедия. Потому что такие люди ничем не лучше животных. Они хуже. Чтобы человечество смогло по-настоящему выжить, мы должны сохранить то, что делает нас людьми.
— И что же это такое?
Мика прислонился к стеклу.
— То, что ставит нас выше даже самых разумных животных. Наша способность любить, быть справедливыми, милосердными, прощать, мечтать. Верить в нечто большее и лучшее, чем мы сами. Надеяться.
Джерико криво улыбнулся.
— Может, ты упустил свое призвание в роли проповедника?
Мика покраснел и поправил очки.
— Я просто стараюсь быть лучшим человеком, несмотря на обстоятельства. Если бы все поступали так же, все было бы хорошо.
Снаружи сгущались сумерки. В переулках затаились предательские тени. Звезды скрывались, луна едва заметно мерцала.
— Когда я рос в Нигерии во время революции, то приходилось либо быть жестким, либо умирать, все просто, — тихо сказал Джерико. — Я служил в частной охране во время беспорядков в Чикаго и Тампе. Я видел, как люди поступали друг с другом во время восстания из-за водного кризиса в Аризоне. Приходится учиться жить одним способом. Трудно понять, что есть и другие пути, не говоря уже о лучших.
За те месяцы, что они прожили вместе, Джерико никогда не произносил столько слов одновременно. Он был суров, как гора, строг и требователен, не боялся, не дрожал. Он никогда не высказывал своих сомнений. До этого момента Мика считал, что у него их нет. Но, как и во всем, большинство людей оказываются чем-то большим, нежели кажутся.
Джерико надолго замолчал.
— Я подвел Сайласа. Я научил его убивать. Может быть… может быть, лучший урок — как этого не делать.
Мика улыбнулся.
— Будьте осторожны. Мне кажется, у вас может проснуться совесть.
Джерико горестно покачал головой.
— Знаешь, как говорят. Старого пса можно научить новым трюкам.
— Не думаю, что поговорка звучит именно так.
— Нет? Ну, я все равно никогда не понимал американского сленга. — Джерико провел рукой по голове. — Когда-нибудь ты станешь хорошим лидером, Мика.
— Что это значит? У нас есть вы. — Но все равно Мика покраснел, глубоко польщенный. Джерико был человеком, который вызывал уважение. Получить в ответ хоть немного уважения было большой честью.
Джерико похлопал его по спине. Мика чуть не грохнулся от силы удара.
— У тебя слишком много грязи в ушах. Я же сказал — когда-нибудь.
Они спустились обратно по двадцати пяти лестничным пролетам. На лестничной площадке их напугал енот: он шипел, глаза его блестели в лучах света. Но он не был заражен, и они прошли дальше без происшествий.
Едва они вернулись, как Уиллоу подала сигнал со своего поста у входных дверей.
— Они вернулись!
— Габриэль? — спросил Мика, его пульс участился. Его брат в безопасности? Все ли с ним в порядке? Затем до него дошли слова Уиллоу. Что она имела в виду, говоря «они»?
Мика поспешил за Джерико в холл, где уже собрались Уиллоу, Амелия, Хорн и Финн.
Рот Мики раскрылся от изумления.
Габриэль вернулся. Но он был не один.