Глава 12

Нептун

Эврика взяла громовой камень и швырнула его в стену, желая, чтоб он разрушил все, что случилось между ней и Бруксом после поцелуя. Камень оставил вмятину в штукатурке, которую она покрасила в синий горошек во время счастливых мгновений своей жизни, и приземлился со стуком рядом с дверью шкафа.

Она опустилась на колени, чтобы оценить ущерб, руки коснулись мягкого персидского ковра с блошиного рынка. Вмятина была не такой глубокой, как два года назад, когда она ударила стену рядом с плитой, споря с отцом стоит ли ей пропустить неделю в школе, чтобы поехать с Дианой в Перу. Это было не так шокирующе, как штанга, которую отец сломал, когда ей было шестнадцать — он накричал на нее после того, как она забросила летнюю работу, на которую он ее устроил, в химчистку к Рути. Но вмятины было достаточно, чтобы Рода устроила скандал, которая, казалось, думала, что стену больше не восстановить.

— Эврика? — Рода крикнула из кабинета. — Что ты сделала?

— Просто упражнение, которому меня научила доктор Лэндри! — крикнула в ответ она, делая такое лицо, которое ей хотелось бы, чтобы Рода видела. Она была в бешенстве. Если бы она была волной, она заставила бы рассыпаться континенты, как черствый хлеб.

Она хотела ранить кого-то так, как ее ранил Брукс. Она схватила книгу, которой он так интересовался, сжала разворот страницы и собиралась порвать его на две части.

Найди выход из убежища, девочка. Голос Дианы вновь раздался в ее голове.

Норы были маленькими, тесными и замаскированными. Ты не понимаешь, как попадаешь в нее до того момента, когда тебе становиться сложно дышать и нужно выбираться из нее. Они приравнивают это к клаустрофобии, которая, для Эврики, все еще была врагом. Но лисы жили в норах; они растили там свое потомство. Воины убегали из них, защищаясь от врагов. Может быть. Эврика не хотела выбираться из этой норы. Может быть, она была лисицей-воином. Может быть, эта нора ее ярости была тем местом, к которому она принадлежала.

Она выдохнула, ослабляя хватку на книге. Осторожно опустила ее, как будто это было одним из художественных проектов близнецов, подошла к окну, высовывая голову наружу, и посмотрела на небо в поиске звезд. Звезды опускали ее на землю. Их отдаленность предлагала ей точку зрения, когда она не видела ничего сквозь свою боль. Но звезды сегодня были не в поле зрения Эврики. Они были скрыты под покровом толстых серых облаков.

Молния озарила темноту. Снова ударил гром. Дождь пошел сильнее, разбивая деревья. На улице машина проехала по луже размером с озеро. Эврика подумала, что Брукс едет домой в Нью-Иберию. Дороги были темными и скользкими, и он так быстро ушел…

Нет. Она злилась на Брукса. Она вздрогнула, затем закрыла окно, и прислонилась головой к холодному стеклу.

Что если все, что он сказал правда?

Она не считала себя лучше остальных — но она показывала это своим поведением? С помощью парочки колючих высказываний, Брукс привел Эврику к мысли, что целый мир был против нее. И сегодня даже не было звезд на небе, что только делало все вокруг мрачнее.

Она взяла телефон, заблокировала номер Майи Кейси, хмуро нажав три кнопки, и написала Кэт.

— Привет.

— Погода ужасна, — мгновенно ответила ее подруга.

— Да, — Эврика медленно печатала. — Я тоже ужасна?

— Я об этом не слышала. Почему? Рода опять в своем репертуаре?

Эврика могла представить, как Кэт смеется в своей спальне при свечах, ее ноги подперты на стол, в то время как она выслеживает будущих парней в ноутбуке. Скорость, с какой печатала Кэт свои ответы, успокаивала Эврику. Она снова взяла книгу в руки, открыла ее на коленях и провела пальцами по кругам на последней иллюстрации, на той, на которой ей показалось, что она видела те же самые круги в ране Брукса.

— Брукс ведет себя не как Брукс, — она печатала в ответ. — Мы сильно поссорились.

Секунду спустя, ее телефон зазвонил.

— Вы двое ругаетесь, как старые женатики, — сказала Кэт, как только Эврика взяла трубку.

Эврика посмотрела на вмятину в стене с горошками. Она представила подобный синяк на том месте в груди, куда она кинула телефон.

— Все плохо, Кэт. Он сказал мне, что я считаю себя лучше остальных.

Кэт вздохнула.

— Это только потому, что он хочет тебя.

— Ты думаешь, все вертится вокруг секса. — Эврика не хотела признаваться, что они целовались. Она не хотела думать об этом после того, что сказал Брукс. Что бы ни значил поцелуй, это далеко в прошлом. Это было мертвым языком, на котором никто больше не знал, как говорить, более недоступным, чем книга Дианы. — Это намного больше нежели секс.

— Смотри, — сказала Кэт, чавкая что-то хрустящее, возможно Читос. — Мы знаем Брукса. Он извиниться. Я даю ему срок до понедельника. Тем временем, у меня есть хорошие новости.

— Говори, — сказала Эврика, хотя она скорее бы укрылась под одеялами до конца света или колледжа.

— Родни хочет познакомиться с тобой.

— Кто такой Родни? — застонала она.

— Мой классик, помнишь? Он хочет посмотреть на твою книгу. Я предложила встретиться в «Нептуне». Я знаю ты выше этого, но куда еще идти?

Эврика подумала о Бруксе, который хотел пойти с ней, когда она будет переводить книгу. Но это было до того, как он взорвался словно дамба при наводнении.

— Прошу тебя не сиди без дела, чувствуя себя виноватой за Брукса. — Кэт могла быть на удивление телепатической. — Надень что-нибудь миленькое. Родни, возможно, приведет друга. Увидимся в музыкальной зоне через полчаса.

«Нептун» — это кафе в торговом центре на втором этаже, выше химчистки Рути и магазина с видеоиграми, который медленно выходил из бизнеса. Эврика надела кроссовки и дождевик. Она пробежала полторы мили под дождем, чтобы не спрашивать отца или Роду можно ли ей взять одну из их машин.

Поднявшись по деревянной лестнице, через дверь с тонированным стеклом, ты знаешь, что увидишь, как минимум два десятка школьников из Евангелии, уткнувшихся в ноутбуки и толстые учебники. Интерьер был цвета карамельного яблока, потертого словно логово стареющего холостяка. Запах сточной канавы висел в воздухе будто облако над скошенным бильярдным столом и машиной для игры в пинбол без флипперов в стиле фильма «Тварь из черной лагуны». Здесь подавали еду, которую никто не ел дважды, пиво студентам, достаточно кофе, газировки и атмосферы, позволяющей старшеклассникам зависать тут всю ночь.

Раньше Эврика была постоянным клиентом. В прошлом году она выиграла соревнование по бильярду — новичкам везет. Но она не возвращалась сюда с момента аварии. Не имело никакого смысла, что такое нелепое место как «Нептун» все еще работало, а Диану смыло волной.

Эврика не заметила, что с нее капает вода до того, пока она не зашла внутрь и на нее посмотрели тяжелые глаза. Она отжала волосы и, когда заметила косички Кэт, направилась к угловому столику, за которым они всегда сидели. Музыкальный автомат «Вурлитцер» играл «Шарманку» Донована, тогда как по телевизору крутили гонки «Нэскар». «Нептун» был таким же, но Эврика очень сильно изменилась, что это также мог быть «Макдональдс» или «Галатор» в Новом Орлеане.

Она прошла мимо столика с энергичными одинаковыми чирлидершами, помахала своему другу Люку из класса по землеведению, который казалось полагал «Нептун» — это хорошее место для свиданий, слабо улыбнулась столику с первокурсницами-бегунами, достаточно храбрыми, чтобы быть там. Она услышала, как кто-то пробормотал: «Не думала, что ей разрешено находиться за пределами палаты», — но Эврика пришла сюда для дела, а не для того чтобы обращать внимание что думал о ней какой-то ребенок.

Кэт была одета в укороченный фиолетовый свитер, рваные джинсы, а макияж ярче обычного должен был произвести впечатление на парней-студентов. Ее последняя жертва сидела рядом с ней на разодранной красной виниловой скамейке. У него были светлые дреды и угловатый профиль, когда он окинул кружку пива. Он пах как кленовый сироп — ненастоящий, приторный, которого отец не использовал. Его рука находилась на колене Кэт.

— Привет. — Эврика села на противоположную скамейку. — Родни?

Он был всего лишь на несколько лет старше, но выглядел так по-коллежски со своим кольцом в носу и выцветшей толстовской Университета Луизианы, что заставило Эврику почувствовать себя маленьким ребенком. У него были светлые ресницы и впалые щеки, ноздри как две разные фасолины.

Он улыбнулся.

— Ну, давай посмотрим на эту сумасшедшую книгу.

Эврика вытащила книгу из рюкзака и вытирала стол салфеткой перед тем, как передать ее Родни, чьи губы приняли интригующий, незначительный хмурый вид.

Кэт наклонилась, касаясь подбородком плеча Родни, в то время как он поворачивал страницы.

— Мы смотрели на нее вечность, пытаясь понять. Может быть она из внешнего пространства.

— Скорее это похоже на внутреннее пространство, — проговорил Родни.

Эврика наблюдала за ним, за тем, как он посмотрел на Кэт и усмехнулся, за тем, как он получал удовольствие от каждой ее дурацкой реплики. Эврика не считала Родни очень привлекательным, но удивилась, когда почувствовала приступ ревности в груди.

Его заигрывание с Кэт заставило казаться все, что было между ней и Бруксом, Вавилонской башней — масштаб недопонимания. Она взглянула на машины, которые двигались по дороге в телевизоре, и представила, что находиться за рулем одной из них. Но вместо ее машины, покрытой рекламами, ее покрывал загадочный язык книги, которую за столом Родни притворялся, что читал.

Она никогда не должна была целовать Брукса. Это было огромной ошибкой. Они знали друг друга слишком хорошо, чтобы пытаться узнать друг друга еще лучше. И они уже однажды расставались. И если Эврика когда-либо вообще надумает влюбиться в кого-нибудь — что, после аварии она не пожелала бы даже своему худшему врагу — это должен был быть кто-то, кто бы не знал о ней ничего, кто бы вступил в отношения равнодушным к ее сложному характеру и недостаткам. Она не должна критиковать себя, готовой начать с того, как она отстранилась от их первого поцелуя и заканчивая списком всего неправильного в ней. Она знала лучше кого-либо, что список будет бесконечным.