Эврика коснулась медальона с лазуритом Дианы.

— Как Вы думаете, моя мама знала эту историю?

— Думаю, да.

— Почему же она тогда мне не рассказала? Если она была настолько важной, почему же она не объяснила мне?

Мадам Блаватская потеребила корону Полариса.

— Все что ты сейчас можешь сделать — это усвоить историю. И помнить совет нашего рассказчика: «Все может поменяться на последнем слове».

В кармане ветровки Эврики зазвенел телефон. Она вытащила его, надеясь, что Рода не обнаружила ее пустую кровать и поняла, что она сбежала после комендантского часа.

Это был Брукс. Синий экран засверкал одним длинным блоком текста, затем еще один, и еще один, и еще один, пока Брукс присылал быструю череду текстов. После шести таких сообщений, на экране высветилось последнее из них:

Не могу уснуть. Вина гложет меня. Позволь мне загладить ее — в следующие выходные, ты и я, прогулка на катере.

— Черта с два. — Эврика засунула свой телефон, оставив без внимания другие его тексты.

Мадам Блаватская закурила другую сигарету и протяжно выдула тонким дым по реке.

— Ты должна принять его приглашение.

— Что? Я никуда не пойду с… Стоп, а откуда Вы знаете?

Поларис поднялся с колена Мадам Блаватской и сел на левое плечо Эврики. Он мягко защебетал в ее ухо, которое слегка защекотало, и она поняла.

— Птицы Вам сказали.

Блаватская сложила губы, чтобы поцеловать Полариса.

— У моих питомцев есть свои увлечения.

— И они считают, что я должна сесть на лодку с парней, который предал меня, который выставил меня чокнутой, который неожиданно стал вести себя как мой заклятый враг, а не как мой лучший друг?

— Мы считаем, что это твоя судьбы, и тебе нужно идти, — проговорила Мадам Блаватская. — А что произойдет, если ты пойдешь, зависит только от тебя.