Какую бы цель вы ни поставили, вам придется отвечать за маленькие шаги, которые потребуются для ее достижения. Самосовершенствование требует самоотдачи и самодисциплины. Грязное зеркало, которое вы видите каждый день, откроет вам правду. Перестаньте его игнорировать. Используйте его в своих интересах. Если вы чувствуете в себе силы, опубликуйте в социальных сетях изображение себя, смотрящего в свое зеркало ответственности с хэштегами #canthurtme #accountabilitymirror.

Глава

3. Невыполнимое задание

Было уже за полночь, и улицы были пусты. Я направил свой пикап на очередную пустую стоянку и заглушил двигатель. В тишине было слышно только жуткое галогенное гудение уличных фонарей и царапанье моей ручки, когда я отмечал очередную кормушку франчайзи. Последняя в нескончаемой череде промышленных кухонь фастфуда и закусочных, которые принимали больше ночных посетителей, чем вам хотелось бы знать. Вот почему парни вроде меня появлялись в таких местах в ранние часы. Я засунул свой планшет под подлокотник, взял свое снаряжение и начал пополнять запасы крысоловок.

Они повсюду, эти маленькие зеленые коробочки. Осмотрите почти любой ресторан, и вы найдете их, спрятанные на виду. Моя работа заключалась в том, чтобы приманивать, перемещать или заменять их. Иногда я попадал впросак и находил тушку крысы, что никогда не заставало меня врасплох. Вы узнаете смерть, когда почувствуете ее запах.

Это была не та миссия, на которую я подписывался, когда поступал на службу в ВВС, мечтая попасть в отряд параспасателей. Тогда мне было девятнадцать лет, и я весил 175 фунтов. К моменту демобилизации через четыре года я раздулся почти до 300 фунтов и был уже совсем другим человеком в патруле. При таком весе даже нагибание, чтобы поставить ловушки, требовало усилий. Я был настолько толстым, что мне пришлось вшить спортивный носок в промежность своих рабочих штанов, чтобы они не разошлись, когда я опускался на одно колено. На самом деле. Я представлял собой жалкое зрелище.

Когда с внешним миром было покончено, настало время отправиться внутрь, где царила своя дикая природа. У меня были ключи почти от всех ресторанов в этой части Индианаполиса, а также коды их сигнализации. Оказавшись внутри, я накачал свой портативный серебряный баллончик ядом и надел на лицо фумигационную маску. В ней я был похож на космического пришельца: изо рта торчали двойные фильтры, защищавшие меня от ядовитых испарений.

Защищая меня.

Если мне что-то и нравилось в той работе, так это скрытность, когда работаешь допоздна, перемещаясь то в одну, то в другую сторону из непроглядных теней. И маску я любил по той же причине. Она была жизненно необходима, и не из-за инсектицида. Она была мне нужна, потому что в ней никто не мог меня увидеть, особенно я сам. Даже если я случайно ловил собственное отражение в стеклянном дверном проеме или на столешнице из нержавеющей стали, я видел не себя. Это был какой-то дрянной, малобюджетный штурмовик. Из тех, кто, выходя за дверь, смахнул ладонью вчерашние пирожные.

Это был не я.

Иногда я видел, как тараканы убегали в укрытие, когда я включал свет, чтобы побрызгать на прилавки и кафельный пол. Я видел мертвых грызунов, прилипших к липким ловушкам, которые я ставил во время предыдущих визитов. Я собирал их в мешки и выбрасывал. Я проверил системы освещения, которые установил для ловли моли и мух, и вычистил их тоже. Через полчаса я уходил и направлялся в следующий ресторан. Каждый вечер я делал дюжину остановок и должен был успеть посетить их все до рассвета.

Возможно, такая работа кажется вам отвратительной. Когда я вспоминаю, мне тоже становится противно, но не из-за работы. Это была честная работа. Необходимая. Черт возьми, в военном лагере ВВС я нарвался на своего первого сержанта, и она назначила меня королевой уборной. В мои обязанности входило поддерживать туалеты в казармах в чистоте. Она сказала мне, что если она в любой момент найдет в туалете хоть одно пятнышко грязи, то меня вернут в первый день и отправят в новый полет. Я принял свою дисциплину. Я был счастлив, что служу в ВВС, и с гордостью убирал этот гальюн. С этого пола можно было есть. Через четыре года парня, который был настолько воодушевлен возможностями, что с удовольствием чистил сортиры, уже не было, а я вообще ничего не чувствовал.

Говорят, что в конце тоннеля всегда есть свет, но только не тогда, когда глаза привыкают к темноте, а именно это со мной и произошло. Я оцепенела. Оцепенел от своей жизни, был несчастен в браке и смирился с этой реальностью. Я был потенциальным воином, превратившимся в таракана-снайпера, работающего в кладбищенскую смену. Просто еще один зомби, продающий свое время на земле и выполняющий свои обязанности. На самом деле единственное, что я понимал о своей работе в то время, - это то, что она на самом деле была ступенькой выше.

Когда меня только демобилизовали из армии, я устроился на работу в больницу Святого Винсента. Я работал охранником с 11 вечера до 7 утра за минимальную зарплату и получал около 700 долларов в месяц. Время от времени я видел, как подъезжает грузовик Ecolab. Мы регулярно дезинсекторы, и в мои обязанности входило отпирать для него больничную кухню. Однажды вечером мы разговорились, и он упомянул, что Ecolab набирает сотрудников и что эта работа предполагает бесплатный грузовик и отсутствие начальства, которое смотрит тебе через плечо. Кроме того, зарплата повышалась на 35 процентов. Я не подумал о риске для здоровья. Я вообще не думал. Я брал то, что мне предлагали. Я шел по пути наименьшего сопротивления, позволяя домино падать мне на голову, и это медленно убивало меня. Но есть разница между оцепенением и неведением. В темной ночи было не так много отвлекающих факторов, чтобы вывести меня из задумчивости, и я знал, что опрокинул первое домино. Я запустил цепную реакцию, которая привела меня на службу в Ecolab.

ВВС должны были стать моим выходом. Тот первый сержант в итоге перевел меня в другое подразделение, и в новом полете я стал звездным новобранцем. Мой рост составлял 180 см, а вес - около 175 фунтов. Я был быстрым и сильным, наше подразделение было лучшим во всем учебном лагере, и вскоре я уже готовился к работе своей мечты: Параспасатель ВВС. Мы были ангелами-хранителями с клыками, обученными падать с неба в тылу врага и вытаскивать сбитых пилотов из беды. Я был одним из лучших парней на этой тренировке. Я был одним из лучших в отжиманиях, лучшим в приседаниях, флаттер кике и беге. Я отставал на один балл от почетного выпускника, но было кое-что, о чем не говорили на тренировках Pararescue: уверенность в воде. Это красивое название для курса, где в течение нескольких недель тебя пытаются утопить, а мне было очень некомфортно в воде.

Хотя моя мама за три года избавила нас от государственной помощи и субсидированного жилья, у нее все равно не было лишних денег на уроки плавания, и мы избегали бассейнов. Только после того, как в двенадцать лет я побывал в лагере бойскаутов, я наконец познакомился с плаванием. Отъезд из Буффало позволил мне вступить в скауты, и лагерь стал для меня лучшей возможностью набрать все знаки отличия, необходимые для того, чтобы стать Орлиным скаутом. Однажды утром пришло время сдавать экзамен на получение значка за заслуги в плавании, а это означало заплыв на одну милю по озерной трассе, отмеченной буйками. Все остальные дети прыгнули в воду и принялись за дело, и если я хотел сохранить лицо, то должен был притвориться, что знаю, что делаю, поэтому я последовал за ними в озеро. Я греб, как мог, но постоянно заглатывал воду, поэтому перевернулся на спину и в итоге проплыл всю милю, импровизируя на ходу. Значок за заслуги обеспечен.

Бойскауты

Когда пришло время сдавать экзамен по плаванию, чтобы поступить в Pararescue, мне нужно было уметь плавать по-настоящему. Это был заплыв на 500 метров вольным стилем, а даже в девятнадцать лет я не умел плавать вольным стилем. Поэтому я отправилась в Barnes & Noble, купила "Плавание для чайников", изучила схемы и каждый день тренировалась в бассейне. Я ненавидел опускать лицо в воду, но мне удавалось сделать один гребок, потом два, и вскоре я мог проплыть целый круг.

Я не обладал такой плавучестью, как большинство пловцов. Стоило мне прекратить плавание, даже на мгновение, и я начинал тонуть, отчего сердце заходилось в панике, а возросшее напряжение только усугубляло ситуацию. В конце концов, я сдал тест на плавание, но есть разница между компетентностью и комфортом в воде, а также большой разрыв между комфортом и уверенностью, а когда вы не умеете плавать, как большинство людей, уверенность в воде не приходит легко. Иногда она вообще не приходит.

В тренировках Pararescue уверенность в воде является частью десятинедельной программы, и она наполнена специфическими упражнениями, призванными проверить, насколько хорошо мы работаем в воде в условиях стресса. Одна из худших для меня тренировок называлась "Боббинг". Класс разделили на группы по пять человек, выстроили на мелководье от желоба к желобу и полностью экипировали. К нашим спинам были пристегнуты сдвоенные восьмидесятилитровые баки из оцинкованной стали, на нас также были надеты шестнадцатифунтовые грузовые пояса. Мы были нагружены до отказа, и все бы ничего, но в этой эволюции нам не разрешалось дышать из этих баллонов. Вместо этого нам сказали идти спиной вперед по склону бассейна от трехфутовой секции к глубокому концу, примерно на десять футов ниже, и во время этой медленной прогулки на место мой разум захлестнули сомнения и негатив.

Что вы здесь делаете? Это не для тебя! Ты не умеешь плавать! Ты самозванец, и они тебя найдут!