Глава 25

Как хорошо, когда ничего не нужно решать, когда рядом есть человек, ответственный за твою жизнь. Тебе покупают одежду, готовят еду, задают направление. Как приятно плыть по течению и ни о чём не думать.

Семейной жизнью Витя наслаждался. Лиза руководила — он подчинялся. Она говорила, что нужно пойти работать в школу — он пошёл. Она настаивала на аспирантуре — он поступил. Она покупала ему серые невыразительные вещи — он носил. По вечерам покорно поглощал приготовленные Лизой блюда, ни разу не высказав собственных пожеланий.

Лишь однажды Витя решил проявить инициативу.

— Давай поженимся, — предложил он за ужином, обыденно и неромантично.

— Не сейчас, — ответила Лиза. — Я хочу шикарную свадьбу с белым платьем, лимузином и кучей гостей в богатом ресторане. У тебя есть на это деньги?

Денег не было.

— Но можно же просто расписаться.

— Просто я не хочу.

Витя знал, что мог бы позвонить сестре, и та бы в лепёшку расшиблась, но достала бы денег. Только от подобных просьб ему становилось плохо до тошноты. Больше разговоров о свадьбе он старался не заводить.

Жизнь тем временем текла своим чередом, скучная и однообразная. Работа в школе Лизу воодушевляла, Витю бесила. Он не мог понять, почему школьники не способны выучить хотя бы несколько немецких слов. Три рода — три артикля. Это же элементарно! И это они ещё склонения не проходили. Впору было хвататься за голову.

— Плевать! — говорила Лиза. — Это всего лишь работа. Ты своё дело сделал, урок провёл. А то, что им даром не нужен твой немецкий — не твоя проблема. Лепи всем четвёрки да и всё! Тем, кто хоть что-то соображает — пятёрки. И будет всем счастье. Лично я так и делаю.

Тогда он ещё сопротивлялся, спорил, твердил по сто раз одно и то же. Сдался гораздо позже, устроившись в институт. Там уже махнул рукой и последовал Лизиному совету. Впрочем, со студентами всегда проще. Они люди почти взрослые. А у школьников есть родители, которые звонят, пишут, приходят в школу и всегда считают, что учитель учит не тому и не так.

— Они же не все такие, — смеялась Лиза.

— Не все, — соглашался Витя. — Но эти каждый десятерых стоит. А у меня кроме них ещё бумаги, отчёты, планы. Писанины на полдня!

Домой он возвращался раздражённым до крайности и каждый раз заставал там Машу. Она окидывала его недовольным взглядом, здоровалась сквозь зубы, а когда он садился есть, уходила в соседнюю комнату и там всё время топала, пыхтела и вздыхала, чем перебивала весь аппетит.

— Чего это тебе дома не сидится? — поинтересовался однажды Витя, зло и почти наг грани истерики. — Работу найди! Мужика!

— Я работаю, — возражала Маша. — В издательстве, переводчиком.

— Вот и переводи!

— Я по ночам перевожу. Мне так удобней.

Потом Витя сказал, что она его достала. Маша поджала губы и едва не разревелась.

— Вить, ну ты чего? — сказала Лиза. — Пусть приходит. Не слушай его, Маня! Его на работе достали.

Вечером, когда подруга ушла, Лиза заговорила по-другому.

— Слушай, ну чего ты её гонишь? — начала объяснять она. — Ты пойми, что Маша — это не просто подруга. Это моё свободное время. Думаешь, я сама все эти и планы и отчёты пишу? Тетради проверяю? У неё времени вагон и желания тележка, вот она и помогает. А куртку зимнюю ты думаешь я на наши гроши купила? Маша одолжила на неопределённый срок. Она всё равно десять лет в одном пуховике ходит и ей не надо больше. Куда ей деньги девать? Понимаешь? Да я бы без неё диплом не написала! Ну, посидит у нас немного, пообщается. Тебе жалко что ли?

Вите стало противно.

— Я думал, у тебя принципы, — произнёс он с отвращением.

— Принципы, да. Только это тут причём? Я её не заставляю, не мучаю. Ей в только в радость. Так причём здесь принципы? К тому же мы подруги, а подруги должны помогать друг другу, иначе какая же это дружба.

— Односторонняя дружба получается, — пробормотал Витя, но Лиза всё равно услышала и начала кричать про чистеньких правильных (тут она сделала пальцами знак кавычек), которые ни на что неспособны, которых нужно водить как телка на верёвочке и подпинывать периодически в нужном направлении.

На телка он обиделся и собрался даже уехать домой в Подмосковье, но работа, бабка с её вонючей мазью, инертность и нежелание принимать последствия собственных решений его остановили.

Неделю спустя позвонила Катя и рыдая, рассказала, что бабушка умерла. Витя тогда удивился её эмоциональности, но сумел выдавить из себя соболезнования, а от поездки на похороны отказался.

— Слушай, — сказала ему тогда Лиза. — У тебя же квартира. Может, переедем в Подмосковье? Там и возможностей побольше и смена обстановки, а то живём последнее время как кошка с собакой.

«А ещё там нет Цыплёнкиной», — подумал Витя и согласился на переезд.

Лизин восторг, с которым она собирала вещи и покупала билеты, иссяк как только она ступила на платформу нового для себя города. Ступеньки вели в грязь, а у самого входа в вокзал разлеглась дворняга. Аккуратно обойдя собаку, они зашли в здание. По залу ожидания бродили голуби, выискивая на полу крошки, в углу спал на металлических креслах мужчина неопределённого возраста.

— Это Славик, — пояснил Витя. — Местный бомж. На вокзале живёт.

Лизе захотелось сбежать.

Как выяснилось позже первое впечатление её не обмануло. Жизнь не только не улучшилась, а начала катиться вниз с огромной скоростью. В городе было две школы, и лишь в одной из них нашлось место для учителя иностранного языка.

— Ты иди, — сказала Лиза Вите. — А я подыщу что-нибудь другое.

Он посоветовал устроиться на завод. Зарплаты там неплохие по местным меркам, опыт не требуется. Там полгорода работают и ничего.

— То есть я по-твоему пять лет училась, чтобы на завод пойти? — возмутилась она. — Ты мне ещё уборщицей предложи устроиться!

Витя пожал плечами: нет, так нет.

Лиза сидела дома и зверела. Возможности устроиться на работу, связанную с языком в этом городе не было. Оставалась Москва.

— Хорошая идея, — поддержал Витя. — Если подгадать время, то можно ездить на электричках. Всего полтора часа. Ну, или хочешь, я уволюсь и буду ездить, а ты на моё место пойдёшь.

Она сказала, что он идиот. Её идея состояла в том, чтобы продать обе их квартиры и переехать в Москву навсегда. Всё равно матери достанется бабкина жилплощадь, а Катя живёт у мужа. Витя был против. Ему претила мысль о том, что сестра может лишиться своей доли. Мало она жертвовала! Итак всю жизнь для других живёт!

Они снова начали ругаться. Он приходил вечерами домой, а она показательно звонила Маше и разговаривала с той до поздней ночи. Он из принципа не ел её еду и спал на диване.

Витя жалел о переезде. Если бы они жили в Твери, то ему было бы достаточно просто собрать вещи и уехать. Но что делать сейчас? Он же не может выгнать Лизу. Сомнениями Витя поделился с сестрой. Они шли по улице, Катя везла широкую коляску с годовалыми близнецами.

— Вы люди молодые, — сказала она. — Обязательств у вас нет. Если совсем невыносимо — расходитесь. Зачем друг друга мучить?

— Кто бы говорил! — Витя не удержался от колкости. — Сама-то не уходишь. Видел вчера твоего благоверного, сидел у магазина, водку глушил в компании таких же.

Сестра вздохнула:

— Это другое. У нас дети.

— И что?

— Им отец нужен.

— Боишься, что он с ними видеться не захочет, если разбежитесь? — усмехнулся Витя. — Ну, и пусть! Лучше уж никакого отца, чем такой. А вообще переезжай к нам!

— Ты это из человеколюбия предлагаешь или хочешь Лизу выжить? — поинтересовалась Катя. — Думаешь, не выдержит присутствия двух маленьких детей? Нет, Витя, так не пойдёт. Ты ей сам скажи, что думаешь. Просто возьми и скажи, там как решите, а у меня семья. Или хочешь, я сама с ней поговорю? По-женски?

Он не хотел. Он всё решит сам. Идя домой, он как мантру повторял слова, которые должен будет сказать. Не ругаться, не кричать, просто попытаться понять, что не так в их жизни. Может, и расставаться не придётся.

В квартире невыносимо пахло луком. Лиза сидела на кухне, макала в сахар луковицу и ела. У Вите защипало глаза. Что это? Сумасшествие? Или очередной способ его позлить?

— Не волнуйся, — обманчиво спокойным голосом произнесла Лиза. — У беременных так бывает. Тянет на всякую гадость.

Он потерял дар речи.

— Как?

— Как у всех нормальных людей. Четвёртый месяц уже.

В этот момент всё встало на свои места. Витя вдруг ощутил непривычное спокойствие. Пришла уверенность, что теперь-то всё будет нормально. Он не обрадовался беременности, просто отметил факт, что у них, как и у большинства людей, родится ребёнок. Это обстоятельство направляло жизнь в стандартную колею, объясняя беспокойство и вспышки гнева Лизы.

— Хорошо, — сказал он, не зная толком, что полагается говорить в таких случаях, развернулся и вышел.

Лиза выплюнула лук и тщательно прополоскала рот. Какой только гадости не наешься, чтобы добиться нужного эффекта! На самом деле тянуло её только на сладкое, больше всего на эклеры.