Глава 19

В парке играла музыка, болтались на столбах разноцветные флажки. Людей было немного.

— Что же сегодня за праздник такой? Суббота? — съязвил Виктор.

— Какая разница, главное, что человек сам ощущает, внутри себя, — ответила Яна.

Дорожка в парке, кривая и неровная, так и норовила ускользнуть из-под ног. Виктор споткнулся и подставил Яне локоть:

— Держитесь! А то ещё навернётесь, а мне поднимай!

Позднее они сидели за одним из столиков. Виктор всё же купил шашлык у "брата слева", а к нему небольшую бутылочку вина.

— С ума сошли! — возмутилась Яна. — Здесь наверняка нельзя пить!

— А вы всегда делаете только то, что можно? Как же ваша философия, что можно делать всё, что не вредит другим? К тому же здесь всего двести грамм, не дойдёт до...

— До чего?

— Ни до чего не дойдёт! Пейте уже!

Яна поднесла к лицу пластиковый стаканчик, понюхала, смешно сморщив нос, и наконец сделала глоток.

Снова вспомнилась Лиза. Как она стоит в парке в своей смешной полосатой шапке с помпоном. Осень. Бренчит на гитаре Мишка Косолапов, ему подпевает хор нетрезвых студентов. Лиза нюхает содержимое своего стаканчика, смешно морщит нос и опрокидывает

в себя содержимое.

В парк ходили после занятий два или три раза в неделю. Витя не поощрял подобное времяпрепровождение, называя попойками. Но туда ходила Лиза. А после того случая, когда она чуть не прибила его мячом, у него появилась надежда на взаимность.

Вот только за Лизой словно привязанная ходила Маша Цыплёнкина. Она не пила ни капли, просто стояла рядом. Иногда улыбалась, но чаще всего сохраняла невозмутимое выражение лица.

В тот раз её всё же уговорили попробовать вина, и Маша чуть повеселела, порозовела и стала похожа на обычного человека. Пели песни про "солнышко лесное" (Витя считал её старомодной), про Афган (Витя думал о том, что глупо переживать за то, что их не коснулось лично), что-то из Митяева. Наконец Мишка решил, что драмы на сегодня достаточно и затянул шутливую студенческую песенку: "В первые минуты бог создал институты. Адам его студентом первым был. Он ничего не делал, ухлёстывал за Евой, и бог его стипендии лишил".

В этот момент Маша словно школьница подняла вверх руку и закричала:

— Протестую! Эта песня оскорбляет верующих!

Студенты захихикали.

— Ты у нас верующая что ли? — спросил Мишка.

— Я агностик! — заявила Маша. — Мне за других обидно.

— О себе лучше думай! Ребят, Цыпе больше не наливать! Буйствует! — Мишка отвернулся, посчитав разговор исчерпанным, а Маша обиделась. Схватила со скамейки свою сумку и побежала к выходу из парка.

Лиза с места не сдвинулась.

— Ерунда, — сказала она. — У неё бывают заскоки.

Витя и сам не любил ту песенку. В основном из-за слов «от сессии до сессии живут студенты весело, а сессия всего два раза в год». Он посвящал учёбе каждую минуту, а песня вот уже много лет давала неправильную установку, с которой он никак не мог смириться. Тем не менее именно шутливые слова помогли ему сблизиться с Лизой. Кто знает, как сложилась бы судьба, не затяни Мишка эту песню.

— Ну, вот, Машка ушла, а мне теперь одной домой тащиться, — пожаловалась Лиза. — Вам хорошо, вы все в общаге живёте.

Витя воспользовался ситуацией, предложив её проводить.

— Истинный джентльмен! — воскликнула Лиза. Витя покраснел. Хорошо ещё, что стемнело, и никто не заметил его смущения.

Лиза говорила. Очень много, но Витя не различал слов. Собственное сердце стучало куда громче. Они почти подошли к её дому, когда девушка резко остановилась.

— Не хочу домой! — заявила она. — Мать разговорами донимать будет.

Тут бы Вите понять, что все Лизины разговоры про гиперопеку враньё, но алкоголь и гормоны в крови лишили его рационального мышления. На самом деле мать Лизы отпустила дочь в свободное плавание.

— Тебе уже восемнадцать, — сказала она. — Живи, как знаешь! Совершай ошибки, набивай шишки! Теперь это твоя жизнь.

Лизу такая ситуация более чем устраивала, но иногда она любила прикрываться мамиными запретами, чтобы не идти на вечеринку или на свидание с неприятным кавалером. Витя Короткин её более чем устраивал, поэтому они развернулись и ещё добрых три часа бродили по городу.

— Ты такой классный, — сказала Лиза.

Они стояли в свете уличного фонаря совсем как в каком-нибудь романтическом фильме. Она приблизила к нему своё лицо. Витя уловил лёгкий цветочный запах её кожи и окончательно потерял голову. Лиза улыбнулась, и он её поцеловал.

— Наконец-то, — выдохнула она.

Они целовались и целовались, до боли в губах, до головокружения. Ходили смеясь по городу, и Витя впервые почувствовал себя обычным парнем.

— Я устала, — сказала наконец Лиза. — Но домой не хочу. Пойдём в общагу!

То, как пробирались в общежитие, Витя помнил смутно. В памяти всплывала лишь чья-то комната, забитая людьми. Сидели, смеялись, пили, пели глупые песни. И как-то так вышло, что все решили, что Лиза и Витя теперь вместе.

На следующий день он думал, что вчерашний вечер ему всего лишь приснился, что заснул он пьяным на лавке в парке и во сне бродил по городу с любимой девушкой, целуясь и разговаривая. И вот оно серое утро, испорченное тупой головной болью, аудитория и снова нужно учиться и больше ничего.

— Привет! — сказала Лиза, села рядом и чмокнула его в щёку. Сон обрёл реальные черты. Витя повернулся, но застыл, наткнувшись на недовольный взгляд Маши. И только из-за этого взгляда он осмелел и при всех поцеловал Лизу в губы.

— Виктор! Виктор! Вы меня слушаете? — Яна попыталась привлечь его внимание.

Виктор вынырнул из своих воспоминаний, встряхнулся, попытавшись понять, где находится.

— Что вы сказали? — спросил он.

— Я хотела сказать спасибо. А ещё то, что вы очень хороший человек, только отчего-то это скрываете.

Виктор смутился. Скажет тоже, хороший!

— Пойдёмте лучше домой, — сказал он. — Я вас провожу.

Больше в тот день они не сказали друг другу ни слова, думая каждый о своём.