Марни краснеет.

С таким же успехом парень мог просто сказать: «Снимайте трусики, миледи».

— Я выросла в Южной Калифорнии — это… эм, — у меня нет слов, чтобы описать это место. Скажем так, это совсем не похоже на подобные места.

— Я тоже, — соглашается Марни, приподнимая брови. — Родилась и выросла в Круз-Бэй.

Она засовывает руки в карманы юбки, когда мы входим в кафетерий с высокими потолками и тяжёлыми деревянными балками. Я не увлекаюсь архитектурой, как Марни и её чувак-принц, но даже я впечатлена. Целая стена состоит из окон от пола до потолка с каминными ямами и фонтаном сразу за стеклом.

— В приложении Университета Борнстед есть меню блюд, — кричит гид, но я почти не обращаю внимания. Меня больше интересует определенные места, где я буду жить следующие четыре года. Я имею в виду, что я не буду жить в общежитии после того, как выйду замуж (слава Богу), но я буду здесь весь день, каждый день. Если такой посредственный студент, как я, собирается добиться успеха и получить учёную степень, мне придётся приложить некоторые усилия. — Поднимите его, чтобы был виден штрих-код; коснитесь телефона вот здесь, — она указывает на сканер, который напоминает мне тот, что используют в аэропортах при посадке в самолёт.

Мило.

Парни оплатили мне питание на год вперёд. Я бы сказала, что была слишком горда, чтобы взять их деньги, но это не так. Они также оплатили моё обучение, и это хорошо, потому что этот университет очень дорогой. Это не то, о чём мы с папой когда-либо могли мечтать, и я, конечно, не из тех студентов, которые получают стипендию на полный курс обучения где бы то ни было. Мне просто повезло, что я вообще попала сюда (спасибо моей вечной команде).

— Мы уходим, — гид выводит нас за дверь, а затем останавливается на Т-образном перекрестке. — Девушки со мной, парни с Ронгом, — она наугад указывает на своего коллегу-мужчину, и группа разделяется на две части. — Эй, — проводник хватает меня за плечо, и я приподнимаю бровь; я знаю, что сейчас произойдёт. — Парни, туда.

— Это из-за моих очков? Моего безразмерного свитера Адамсон? Моего общего поведения? — я вздыхаю и поворачиваюсь к гиду, который выглядит чертовски подавленным. — У меня есть вагина, я в правильной группе.

Я слышу знакомый смех и бросаю взгляд через плечо, чтобы увидеть Спенсера и близнецов со своей собственной туристической группой, направляющихся в сторону общежития для парней. Технически они тоже не живут в кампусе, но это входит в программу экскурсии.

— Грёбаные яйце-мешковые говнюки, — ворчу я, взъерошивая волосы и догоняя Марни и Миранду. — Меня часто принимают за парня; я даже какое-то время притворялась им.

— У тебя должно быть много разных историй? — спрашивает Миранда, сверкая глазами. — По крайней мере, этот год не будет скучным. Мы можем поболтать о старых временах, а потом отправиться на вечеринку в Денвер на выходные.

— Ты уже думаешь о вечеринках? — спрашивает Марни, бросая на неё взгляд и убирая золотисто-розовые пряди со лба. Она достаёт из кармана белую вязаную шапочку с меховой оторочкой и натягивает её на голову. — Я даже не представляю, как собираюсь пережить учебную нагрузку.

— Я не стремлюсь быть лучшей в классе, детка, — она толкает плечом Марни, когда мы идём по дорожке к двойным входным дверям общежития. Слева от дорожки большой ручей протекает прямо через кампус, огибая дорожку, прежде чем огибать здание сзади.

Мне почти жаль, что я не буду жить здесь постоянно.

— Ты живёшь в общежитии, Чак? — спрашивает Марни, когда мы входим внутрь и обнаруживаем длинный коридор, а в самом конце его — огромную общую зону с кожаными диванами и глубокими креслами, камином, который выше меня ростом, и… головой лося на стене. Миленько.

— Только до свадьбы, — я снова закатываю глаза и засовываю руки в карманы, когда гид указывает на табличку в передней части зала и начинает зачитывать правила.

— Не курить в помещении, не слушать громкую музыку после девяти вечера или до десяти утра.

Я наугад указываю на неё, как бы подчёркивая свою точку зрения. Так много ограничений, это не моё.

— Мы с парнями решили, что нам будет лучше жить вместе в большом доме. Единственная проблема в том, что университет требует, чтобы все первокурсники жили в кампусе. Однако есть лазейка, которая позволяет супружеским парам обходить это правило, — я пожимаю обоими плечами. — Другие парни оплатили свои жилищные взносы и, по крайней мере, сделают вид, что живут здесь первый год. Никто не должен знать, что они остановились у нас.

Экскурсовод продолжает свою громкую тираду прежде, чем кто-либо из девушек успевает заговорить.

— То же самое с приглашением парней: не после девяти и не раньше десяти, за исключением общей зоны.

Марни давится, а затем зажимает рот рукой.

— О, ну что ж, это помешает вашим с Кридом планам, — Миранда хихикает, но мне жаль Марни. У неё такой взгляд, который говорит о «синих яичниках» или «заблокированной пизде». Ну, знаете, как в «синих яйцах» или «заблокированном члене» у парней. То же самое. — Ты не знала об этом правиле?

— Раньше такого правила не было; я неделями заучивала Справочник студента Борнстедского университета, — она выглядит немного напуганной, но я всегда здесь, чтобы помочь. Учитывая, что я думаю, что это нормально — давать кому-то, с кем я только что познакомилась, совет, который собираюсь дать, стоит ли удивляться, что у меня нет подруг.

— Ты всегда можешь воспользоваться туалетом? — я указываю на вывеску справа от нас, и Марни краснеет. — Ну или в течение дня, — я правда пытаюсь быть полезной, но, по-моему, только ухудшаю ситуацию.

— Так вот почему ты захотела жить за пределами кампуса, — Миранда фыркает, и Марни игриво хлопает её по руке. — Может быть, ты и твои парни тоже сможете купить большой дом-гигант и жить вместе как одна счастливая поли семья?

— Ты встречалась с ними? — спрашивает Марни, заправляя волосы за уши. Из-за её шапки они торчат под странными углами, и лицо Миранды становится каким-то мягким и странным. О-о-о. Когда её брат сказал, что она влюблена в Марни, он ведь не шутил, да?

Я притворяюсь, что не замечаю, как Миранда возится с волосами Марни, пытаюсь, но безуспешно, не обращать внимания на то, как гид объясняет, как работают двери на каждой лестничной площадке — используйте приложение, отсканируйте штрих-код, бла-бла-бла — чтобы попасть на свой этаж. Там есть лифт, то же самое касается сканирования приложения для телефона, как ключа, прежде чем выбрать свой этаж. Контроль, контроль, контроль.

Наши назначения в общежитии розданы, и мы поднимаемся наверх.

Я оказываюсь в комнате по соседству с Марни и Мирандой (совпадение… или судьба?), открываю дверь и обнаруживаю, что смотрю на гигантскую кровать. Она занимает всё пространство, и меня от этого слегка подташнивает.

Здесь она не входила в стандартную комплектацию; здесь даже негде пройтись.

Это выглядит, по крайней мере, для меня, как огромная подставка для траха. Так много членов могло бы уместиться сюда…

— Шарлотта Карсон… — гид останавливается у меня за спиной, роется в каких-то бумагах и затем протягивает одну мне.

Медицинское заключение — это то, что написано вверху. Я прищуриваюсь и понимаю, что ничего не вижу, потому что мои очки отчаянно нуждаются в чистке.

— У тебя нет соседа по комнате, и специальная кровать для твоей спины.

— Моей спины? — эхом отзываюсь я, но гид уже уходит, а Миранда и Марни таращатся на меня так, словно, возможно, пересматривают свои предварительные предложения о дружбе. Я изо всех сил пытаюсь выдавить улыбку, чую здесь заговор Студенческого Совета, и протискиваюсь в узкое пространство между изножьем кровати и дверью.

На покрывале что-то лежит, и это заставляет меня снова прищуриться.

Что… что это?

Мои глаза расширяются, когда я понимаю, что кто-то — это близнецы! — оставили искусственный пенис на моей кровати. Я бросаюсь вперёд, чтобы схватить его, пока мои новые подруги не увидели, подхватываю и прячу в карман толстовки.

— Ого. Она… огромна, — Миранда останавливается на пороге моей комнаты и удивлённо моргает. — Разве ты не остаёшься здесь всего на две недели? Это излишне.

Если бы ты только знала.

— У них есть склонность перебарщивать, — я прижимаю вялый пенис к животу и веду себя так, как будто всё нормально. Слава богу, чёрт возьми, что я не планирую долго жить в общежитии. Это ни для кого здесь не прошло бы хорошо; мои парни сверх всякой меры излишне. — Я имею в виду парней. Должно быть, им это доставили.

Я замолкаю как раз в тот момент, когда появляется один из парней Марни, а за ним и остальные.

Так получилось, что Марни смотрит на девушку дальше по коридору, которая как раз прощается со своим папой, и я помню её реакцию на моё имя и… на самом деле, это не моё дело.

Я вхожу в свою комнату и тихо закрываю дверь, просто чтобы предложить ей немного уединения.

— Вы сделали меня посмешищем для всего общежития, — бормочу я, прикусывая нижнюю губу и свирепо глядя на парней. Близнецы определённо виноваты в том, что принесли пенис, но кровать больше похожа на поступок Черча.

— Разве ты уже не была посмешищем? — спрашивает Спенсер, намазывая маслом кусок хлеба и кладя его на мою тарелку. Чем дольше мы с ребятами работаем как единое целое, тем больше я кое-что осознаю: я — их домашнее животное, и они заботятся обо мне. Они дают мне еду и заставляют меня есть; они носят мне вещи; они расчёсывают мне волосы и покупают мне одежду.

И мне это нравится.

Правда.

Но игра в том, что я притворяюсь, что это не так. Это как игра в кошки-мышки, в погоню. С толканием и перетягиванием каната гораздо веселее. Я беру кусочек хлеба и бросаю его на тарелку Спенсера, но всё, что я делаю, это заставляю его поменять наши подносы.

Раздражённо ковыряю ложкой в миске с тушёным мясом и оглядываю кафетерий. Здесь кипит работа, чертовски оживленнее, чем, вероятно, бывает в обычный день. Здесь полно родителей; я просто рада, что моего здесь нет, потому что у него была конференция в Санта-Крузе. Хех. Удача.