— Порочная? О чём ты говоришь? Я вернула тебя сюда, чтобы поговорить.

Он хватает меня за волосы, ослабляя хватку в последнюю секунду, когда вспоминает, что я сняла повязку всего несколько часов назад. Его пальцы дрожат, когда он ослабляет хватку, вместо этого кладя свою цепкую ладонь мне на грудь.

Он не особенно любезен, когда разминает её через пушистую ткань свитера, сила его хватки становится очевидной с каждой лаской. Другая рука Спенсера остаётся на изгибе моей талии, удерживая меня на месте. Он облизывает губы и качает головой со злодейским смешком.

— Поговорить, да? — удивляется он вслух, а затем разворачивает меня, заставляя прижать ладони к зеркалу, чтобы не упасть. Сумка падает на пол как раз перед тем, как мои руки встречаются со своими собственными отражениями.

Взгляд Спенсера яростный, алчный… защищающий.

Мне нравится, как мы смотримся вместе: он со своими серебристо-пепельными волосами и сине-зелёным взглядом, я со светлыми кудрями и очками, скрывающими голубые глаза. На мне этот большой мешковатый свитер с шортами под ним, в то время как он щеголяет в расстёгнутой чёрной толстовке и серой футболке.

— О чём ты хотела со мной поговорить? — Спенсер удерживает меня, его руки на моей талии, его лицо смотрит поверх моего плеча на моё отражение, в то время как я смотрю прямо на него в ответ.

— Я не хочу, чтобы ты расстраивался, — признаю я, потому что, хотя я и привела его сюда, чтобы трахнуть — уверена, мои друзья будут дразнить меня из-за этого веками, — я также хотела сказать это. — Я признаю, что сначала влюбилась в тебя, что меня устраивало быть твоей и только твоей. Ты ведь знаешь это, верно?

Он с трудом сглатывает, как будто в горле у него застрял комок эмоций, с которым ему нужно справиться.

— Я знаю, — бедный Спенс. Его голос — грубый шёпот, и на эту короткую ужасающую секунду я не могу не волноваться, что он может передумать. Что, если он не сможет пройти через это? Что, если он попросит меня отказаться от свадьбы? Как бы я вообще с этим справилась? — Пять на пять, верно?

— Не говори так, — теперь я та, кто шепчет. — Дело не в этом.

Он кладёт подбородок мне на плечо и протягивает руки вперёд, сцепляя их вместе под моей грудью. Сейчас он кажется более задумчивым, чем когда-либо прежде.

— Это так, — признаёт он, на минуту закрывая глаза. Когда открывает их, они яркие и любопытные, и он, кажется, не может удержать это любопытство подальше от своей ищущей руки. Каким-то образом он добирается до моих шорт, расстёгивает пуговицу и проскальзывает внутрь.

Я подавляю стон, поворачивая к нему голову, приглашая его для поцелуя своей близостью. Он заглатывает наживку, скользя языком между моими приоткрытыми губами, поцелуй, который не имеет ничего общего с чувством собственности, в нём три части привязанности, одна часть похоти.

— Я не расстроен, Чак, — Спенсер отстраняется и снова поворачивается к зеркалу, поглаживая меня через трусики и наблюдая за моим лицом в зеркале. — Я счастлив, если ты счастлива. Я просто не хочу, чтобы про меня забыли.

— Никогда. — Это слово звучит резко, почти как рычание. Я не думаю, что он ожидал этого от меня. Я отталкиваюсь от него и поворачиваюсь, мои груди прижимаются к его груди, мои шорты падают на пол. Упс. Спенсер кладёт руки мне на бёдра, когда я смотрю на него снизу-вверх. — Если я когда-нибудь понадоблюсь тебе одному, скажи. Мы можем отправиться в путешествие вместе. Мы можем заняться серфингом. Мы можем трахаться.

— Мы можем трахаться? — похоже, он особенно взволнован последним.

— Я серьёзно, Спенс.

— Я ценю это, — говорит он мне, и его лицо становится таким нежным, каким оно становится только для меня. Между нами есть что-то особенное, что-то, что не приглушается, не умаляется и не находится под угрозой из-за моих отношений с другими парнями. У нас всегда было так. Я думала, что мои чувства к нему достигли пика в ту ночь, когда узнала, что он всё ещё жив, но каким-то образом они выросли и продолжают расти.

— Ты казался встревоженным или испуганным, а может, и то, и другое вместе, — я указываю на занавеску, как бы указывая на его настроение у кассового аппарата. — Это юридические вопросы? Например, то, что я являюсь женой Черча в законном виде?

— Я встревожен и напуган, потому что женюсь, Чак. Мы собираемся пожениться. Эта странная штука с обручением важна для меня. Я лишь не хочу всё испортить.

Ох.

О-о-о-о-о-ох.

Я уже упоминала, что влюблена в этого парня?

— Черт возьми, ты такой милый, — я опускаюсь на колени и роюсь в пакете, вытаскивая смазку, которую Росс навязал мне, а затем немного выдавливаю себе на руку. Когда я предлагаю немного Спенсеру, он протягивает свою ладонь. Запах смазки почему-то напоминает мне о нём, но, должно быть, это мой безумный любовный мозг играет со мной злую шутку. Они не производят кедровую и иссоповую смазку, а даже если бы и производили, кто бы её купил, кроме меня? Почти уверена, что девяносто девять процентов людей не знают, что иссоп — это пурпурный цветок, относящийся к семейству мятных. Звучит как марка сиропа от кашля или что-то в этом роде, а? — Сними свои штаны.

— Как будто мне нужно повторять дважды, — Спенсер опускает их вниз, демонстрируя свой массивный член, которым я только что хвасталась. Он приподнимает моё бедро и ставит мою ногу на узкую деревянную скамью справа от меня, шорты соскальзывают с этой ноги и свисают с левой ноги. — Покажи мне, как сильно ты ценишь свою первую любовь.

Я обхватываю пальцами мягкую кожу его члена, в то время как он проскальзывает двумя пальцами мимо моих трусиков и медленно проталкивает их внутрь. Моя левая рука сжимает его плечо для поддержки, и наши взгляды встречаются, полностью поглощённые моментом.

Большим пальцем Спенсер перекатывает мой клитор через ткань хлопчатобумажных трусиков, его пальцы описывают нежные круги внутри меня. Вместо того чтобы двигать ими внутрь и наружу, он ласкает мои внутренние стенки, улыбаясь, когда я напрягаюсь для него.

— Мне нравится, как ты это делаешь, особенно когда доишь мой член.

— Дою?! — я почти выкрикиваю это, но в последнюю секунду он зажимает мне рот свободной рукой, чтобы заглушить это слово.

— Да, Чак-лет. Доишь. Как ты думаешь, что делает твоё тело, когда оно так сокращается? — Спенсер подстраивает свою руку так, чтобы он мог засунуть два пальца мне в рот. Я потакаю ему, посасывая их, пока он проводит большим пальцем по моему обнажённому клитору, надавливая с правой стороны и находя то особое местечко, от которого у меня перехватывает дыхание.

Я беру интенсивность, которую чувствую, и направляю её в свою собственную руку, крепко сжимая его и дроча сильными, быстрыми движениями своего скользкого кулака. Когда я немного замедляюсь и провожу большим пальцем по его кончику, он ворчит и толкается в меня, отбрасывая к зеркалу.

Его рука скользит вниз от моего лица к горлу, обхватывая шею сбоку, когда парень прижимает наши лбы друг к другу. Его глаза закрываются, мои тоже. Всё, что я слышу, — это влажный звук того, как мы ублажаем друг друга, его прерывистое дыхание.

— Я хочу кончить внутри тебя, — шепчет он, внезапно отталкивая мою руку. Я снова поворачиваюсь, прижимая ладони прямо к отпечаткам пальцев, которые я оставила на зеркале ранее. Спенсер отодвигает мои трусики в сторону, а затем пристраивается ко мне сзади. Он энергичен в своих намерениях, задирает мой свитер, стягивает лифчик вниз, чтобы обхватить обнажённую грудь.

Мои локти сгибаются так, что я могу прижаться щекой к зеркалу, моё дыхание обдувает поверхность и оставляет морозные облачка. Я вижу его позади себя, губы приоткрыты, на лбу бисеринки пота. Он поднимает голову, чтобы встретиться со мной взглядом, а затем кончает.

Я чувствую, как он стекает по моим бёдрам, когда он толкается так долго, как только может, заменяя свой член пальцами только после того, как полностью выдохнется. Спенсер держит меня за талию одной рукой, а другой снова находит мой клитор. Он зажимает его между двумя пальцами, а затем трёт вверх-вниз, дроча мне посреди какого-то случайного магазина в Борнстеде.

Когда мы оба полностью удовлетворены, он садится на скамейку, сажая меня к себе на голые колени. Мои руки обвиваются вокруг его шеи, мой взгляд устремлён в пол. Возможно, нам придётся подкупить сотрудника, чтобы нас не арестовали. Однако парни, похоже, не возражают использовать своё состояние во благо, так что всё это решаемо.

— Я надеюсь, Черч знает, что он не заполучит тебя всю целиком во время первой брачной ночи, — Спенсер поворачивает моё лицо к себе, касаясь пальцем моего подбородка, на его губах появляется ухмылка, которую я целую три раза, прежде чем нахожу слова для ответа.

— Серьёзно? Как будто любой из вас, придурков, мог бы удовлетворить меня. Я королева.

Спенсер шлёпает меня по заднице и прижимается своим носом к моему.

— Королева? Нет, принцесса? Конечно. А теперь давай займёмся делом, пока кто-нибудь не начал нас искать, — он встаёт, подхватывая меня на руки, и каким-то образом умудряется одной рукой натянуть свои штаны обратно.

Нам обоим повезло, что прямо за углом есть уборная.

Когда мы выходим на улицу, то видим, что наша группа переместилась немного вниз по улице, в кафе. Почти все сидят с напитками, выпечкой или печеньем в форме ёлки, но не Черч и Тристан. Они стояли ужасно близко друг к другу, и напряжение было ощутимо.

— Мне было жаль слышать о твоём отце, — говорит ему Черч, и я задаюсь вопросом, не потерял ли Тристан недавно отца. Я знаю, что это случилось с Марни. Но то, как Тристан реагирует, его хмурое выражение лица, морщинки возле глаз… должно быть, это что-то другое. Он кажется скорее раздражённым, чем расстроенным.

— Так ли это? Должно быть, приятно чувствовать себя в безопасности с защитой крови Монтегю, — Тристан скрещивает руки на груди, его тон нейтральный, но кипящий. Как будто всё, что потребовалось бы, — это одна искра, чтобы разжечь полноценный лесной пожар. Я немного съёживаюсь. Очевидно, он не знает, что Черч является приёмным. На самом деле, никто, кроме меня, об этом не знает.