— Эм. — Я моргнул, глядя на неё. — Да. Да, я выхожу на этой остановке.

— Хорошо, — кивнула она. — Я сойду сегодня там, и ты можешь проводить меня домой.

Фрэнки не спрашивала разрешения, она говорила мне, что нужно сделать, и я не собирался с ней спорить, поэтому мотнул головой и сказал:

— Хорошо.

Она кивнула, затем повернулась и вышла из класса вместе с остальными. Мэй и Хейс стукнули меня по плечам, пока я хватал свои вещи и быстро запихивал их в сумку.

— Приятель. — Мэй практически пищал. — Почему она хочет, чтобы ты проводил её домой?

— Тупица. — Хейс толкнул Мэя. — Он ей нравится, иначе зачем бы она говорила?

— Может быть, чтобы убедиться, что ему не грозят какие-нибудь летающие кастрюли по дороге домой?

Хейс расхохотался, услышав поддразнивания Мэя, но я едва их слышал.

Схватив свою сумку, выскочил из комнаты вслед за Фрэнки, чтобы не опоздать на автобус. Понятия не имею, прав ли был Хейс и я нравился Фрэнки, но ни за что на свете не собирался упустить шанс выяснить это. Мои друзья следовали за мной, когда мы покидали территорию школы. Фрэнки ждала, чтобы сесть в автобус, пока не увидела меня. Она села впереди, как обычно, а я не знал сесть рядом или нет, поэтому просто сел на пару рядов позади неё, как обычно.

День был тёплый, не жаркий и не холодный, но я вспотел.

Быстрее, чем ожидал, автобус подкатил к остановке на Камберленд-роуд. Вместе со своими друзьями и несколькими другими учениками, мы вышли из автобуса. Оглянувшись через плечо, я увидел, как Фрэнки спрыгивает со ступенек на тротуар, и моё сердце заколотилось в груди. Это происходило на самом деле. Она очень хотела, чтобы я проводил её домой. Внезапно я забыл как двигаться и молча посмотрел на друзей. Темно-коричневая кожа Хейса раскраснелась, а улыбка Мэя была слишком широкой.

Когда Фрэнки остановилась рядом со мной, мне пришлось прочистить горло. Я был выше всех в классе и даже выше некоторых старшеклассников. Во мне было сто семьдесят пять сантиметров, и, глядя на Фрэнки сверху вниз, задавался вопросом, достигла ли она метра пятидесяти. Никогда не осознавал, какой она была маленькой, пока она не встала рядом. Фултон действительно была крошечной.

— Эм. — Хейс кашлянул. — Привет, Фрэнки. Мы с Мэйем, как раз собирались пойти к нему домой, а это в ту сторону, — он указал через плечо. — Так что мы увидимся с вами обоими позже.

Хейс почти тащил Мэя за собой, когда они уходили. Он думал, что делает одолжение, оставляя меня наедине с Фрэнки, но поступал совершенно наоборот. Бросил меня без помощи. Я понятия не имел, что делать или говорить понравившейся мне девушке. Разум не мог справиться с таким напряжением.

— Я живу на Далвич-роуд, — сказала она, нарушая тишину. — А где ты живешь?

Знаю, что она жила на Далвич-роуд, её остановка была за три до Камберленд-роуд.

—Э-э, на Тринити-стрит.

Тогда Фрэнки кивнула, повернулась и пошла по улице в сторону от Камберленд-роуд в направлении, своего дома на Далвич-роуд. Я торопливо догнал её. Когда поравнялся с ней, пришлось замедлиться, потому что её шаги были вдвое меньше моих. Посмотрев на неё, увидел, что она надела ожерелье с кулоном, которого раньше никогда не видел.

— Я никогда не видел такого ожерелья.

Фултон подняла руку к подвеске и провела по ней большим пальцем, прежде чем опустить руку обратно.

— Это медицинское удостоверение личности, — объяснила Фрэнки. — У меня тяжёлая астма, поэтому я должна носить его всегда.

Точно. Да. Я знал, что у неё астма. В начале каждого учебного года, сколько себя помню, нам напоминали о её болезни, а также о ребёнке, у которого была аллергия на арахис. Мы знали, что нужно делать, если у кого-то из них случится приступ. Немедленно звать на помощь.

— Итак, — сказал я, засовывая руки в карманы. — Почему ты хотела, чтобы я проводил тебя домой?

— Чтобы я могла поговорить с тобой.

— Ладно.

О чём, чёрт возьми, говорить со мной? Моя голова готова была взорваться от происходящего. Фрэнки была невозмутима, как огурец, в то время как я был нервным, как белка.

— Мне нужно выговориться, — начала Фрэнки. — И ты будешь слушать, договорились?

Мне хотелось обделаться, именно это и собирался сделать.

— Окей.

— Ну и правильно, — сказала она. — Итак, я знаю, что ты лжёшь о том, как у тебя появился этот синяк на лице.

Это было последнее, что я ожидал от не услышать.

— Что ты имеешь в виду? — Глядя на неё, спросил я и почувствовал напряжение во всем теле. — Я не лгу.

— Да, ты врешь...

Я остановился и Фрэнки повернулась ко мне лицом. Она посмотрела на меня своими серьёзными зелёными глазами, потом чуть сузила их, как будто бросая мне вызов. Я съёжился, глядя вниз на ноги.

— Я не лгу, Фрэнки.

— Всё в порядке, — успокоила она. — Тебе не нужно бояться.

Казалось, будто я вдруг оказался в крошечной, тёмной комнате.

— Я... Слушай, я не думаю, что смогу проводить тебя домой. — Выпалил, делая шаг назад. — Я забыл, что мне нужно кое-что...

— Риск, я собираюсь рассказать мистеру Джонсу, что, по моему мнению, с тобой происходит.

Я почувствовал, как у меня отвалилась челюсть от удивления и гнева. Она хотела привлечь к разговору школьного психолога.

— О чём, чёрт возьми, ты говоришь? — Сказал я ошеломлённый. — Со мной ничего не происходит.

— Происходит, — надавила она. — Ты приходишь в школу с большим количеством синяков и травм, чем у кого-либо из моих знакомых. Сначала я решила, что ты неуклюжий, но никто не бывает таким неуклюжим. Не обижай меня. Я не дура, нет такой сковородки, которая оставила бы на твоём лице такие синяки и отёки.

Я перевёл взгляд и уставился на девчонку, которую знал с момента поступления в школу, но никогда не знал по-настоящему. Поверить не мог, что она смогла увидеть это сквозь завесу лжи, в которой не сомневались даже мои лучшие друзья. Вдруг накатила паника. Она ведь сказала, что собирается рассказать мистеру Джонсу. Он был, наверное, самым милым человеком на Земле, ученики обращались к нему, когда им нужна была помощь.

— Фрэнки, — я вытер лоб, — послушай...

— Не ври мне и я ничего не скажу.

Поверить не мог, что она так со мной разговаривала, ведь мы никогда раньше не общались. Понимала ли она, что входит в моё личное пространство?

— Ты прям жаждешь этого, да? — Я нахмурился. — Тебе не терпится просто пойти и рассказать это дерьмо людям.

— Какое дерьмо?

— Рассказать, что надо мной издеваются!

— Я этого не говорила. — Она приподняла бровь. — Я сказала, что собираюсь рассказать мистеру Джонсу, что, по моему мнению, с тобой происходит. Ты произнёс слово «издевательство», не я.

Она сбивала с толку.

— Стоп. Остановись. — Я нахмурился. — Мы оба знаем что ты имела ввиду.

— Хорошо, ответь мне. Над тобой издеваются?

У меня защемило сердце от того, насколько прямолинейным был её вопрос.

— Я… Я... Ничего такого! — лгу я. — Это жутко с твоей стороны, думать, что ты знаешь меня, когда ты, блин, не знаешь. Я думал, ты крутая, но ты сумасшедшая девчонка, которая...

— Ты меня не обижаешь. — Она прервала меня, сложив руки на плоской груди. — Ты нападаешь, потому что напуган и расстроен, я понимаю это.

— В чем проблема? —огрызнулся я. — Почему ты ведёшь себя как взрослая? Тебе же не больше тринадцати!

— Вообще-то мне двенадцать, на следующей неделе будет тринадцать. Но неужели только из-за этого, я должна игнорировать то, что находится прямо передо мной? — заявила она. — Не могу просто притворяться, что не вижу, как тебе больно, Риск.

— Почему нет? — крикнул ей. — Почему, черт возьми, нет? Никто другой не видит, что они со мной делают. Почему ты видишь? Почему тебя это вообще волнует?

— Потому что я не бессердечная, придурок. Вот почему!

Поверить не мог, что она назвала меня придурком, не верил, что это вообще происходит со мной. Задыхаясь от волнения, я попятился назад и вдруг понял, что сейчас подтвердил её подозрения. В голове пронеслось, как она все рассказывает мистеру Джонсу, потом приезжает полиция и забирает меня. Это и побудило меня сказать то, что я так долго хранил в себе.

— Пожалуйста, не говори, — взмолился я. — Они заберут меня, если ты это сделаешь. Я больше не смогу ходить здесь в школу, видеть Мэя и Хейса каждый день, даже тебя. Пожалуйста, Фрэнки. Не говори.

Её губы приоткрылись, и печаль за меня наполнила сияющие зелёные глаза Фрэнки.

— Но они причиняют тебе боль, Риск. Ты всегда такой побитый приходишь в школу. Меня убивает видеть тебя таким. Они твои приёмные родители и должны заботиться о тебе, а не причинять боль.

— Они не причиняют мне боль всё время, — заверил её. — Оуэн делает это только когда зол, Фрида просто кричит. Она даёт мне подзатыльник, когда выходит из себя. Ничего более.

— Риск. — Глаза Фрэнки наполнились слезами. — Одного шлепка достаточно, чтобы стало плохо.

— Пожалуйста, — взмолился я. — Не говори. Я не хочу уезжать из Саутволда. Умоляю.

Фрэнки не ответила.

— Через несколько лет мне исполнится восемнадцать, тогда я стану совершеннолетним и выйду из системы, — бессвязно бормотал я. — Мне нужно продержаться ещё несколько лет, а потом я уйду и никогда не оглянусь.

— Обещаешь?

— Обещаю, Фрэнки.

— И пообещай, что сделаешь всё, чтобы не злить своего приёмного отца.

— Обещаю.

— Вот и хорошо. — Она потёрла глаза. — Я никому не скажу. Ненавижу, что ты просишь меня об этом. По идее, я не должна тебя слушать, но не хочу причинять боль, поэтому никому ничего не скажу.

Я почувствовал такое облегчение, что из глаз потекли слёзы. Фрэнки удивила меня, когда встала на цыпочки и обняла меня. Она сжала так крепко, что у меня чуть не перехватило дыхание. Волна эмоций, которых я никогда раньше не испытывал, обрушилась на моё сердце. Сколько себя помню, я был обузой, нелюбимым, изгоем, а эта крошечная девчонка одним разговором и маленьким объятием заставила меня почувствовать себя нужным.

— Теперь мы друзья и это значит, что я позабочусь о тебе, хорошо? — пробормотала она мне в грудь. — Обещаю — позабочусь. Ты можешь приходить ко мне домой в любое время, когда захочешь убежать от них.