Вот только он совсем не похож на ребенка.

Даже сейчас, когда он одет в черное, его телосложение отчетливо выделяется, как будто он вылеплен из чистых мускулов и злых намерений.

Хорошо, что я не вращаюсь в кругу этих людей и никогда не буду.

Сегодняшний день – исключение. Чем скорее я найду Лэна, тем быстрее смогу покинуть это аморальное место.

В воздухе слышатся помехи, прежде чем со всех сторон раздается искаженный голос:

— Поздравляем вас с тем, что вы оказались с списке приглашенных на инициацию Язычников. Вы – избранная элита, которую лидеры клуба считают достойной присоединиться к их миру власти и связей. Цена, которую приходится платить за такие привилегии, выше, чем деньги, статус или имя. Причина, по которой все носят маски, заключается в том, что в глазах основателей клуба вы все одинаковы. Стать Язычником – значит отдать свою жизнь. В прямом смысле этого слова. Если вы не готовы заплатить эту цену, пожалуйста, выйдите через маленькую дверь слева от вас. Как только вы уйдете, вы потеряете всякий шанс присоединиться к нам снова.

Дверь рядом с большими воротами открывается, и выходит около дюжины или меньше человек. Я подумываю присоединиться к ним и положить конец этому безумию, но я бы никогда с чистой совестью не смог бросить своего брата.

Никогда.

Искаженный голос звучит снова.

— Еще раз поздравляю вас, дамы и господа. Сейчас мы начнем нашу инициацию.

Я поднимаю голову к пяти Язычникам, которые остаются неподвижными. Совершенно спокойные, абсолютно равнодушные к обещанию насилия, которое они обрушат на мир.

Все, кроме одного.

Аномалии.

Жестокости на стероидах.

Желтая Маска сжимает и разжимает кулаки в ритмичном темпе, как будто он выполняет ритуал. Этого парня нужно посадить под замок, а не позволять участвовать в этой бессмысленной инициации.

— Сегодняшняя игра «Хищник и жертва», — продолжает голос. — За вами будут охотиться члены-основатели клуба. Соотношение будет пять к девяноста, так что у вас преимущество. Если вам удастся добраться до границ особняка до того, как они выследят вас, вы станете Язычником. Если нет, вы будете устранены и выведены из игры. Члены-основатели имеют право использовать любые доступные методы для охоты на вас, включая насилие. Если выбранное ими оружие коснется вас, вы будете автоматически устранены. Телесные повреждения могут и будут нанесены. Вам также разрешено применять насилие к членам-основателям – если сможете. Единственное правило – не убивать. По крайней мере, не намеренно. Вопросы запрещены, пощады не будет. Мы не хотим, чтобы в наших рядах были слабаки.

Варвары. Все они. Безнадежные, возмутительные дикари, лишенные всякой грации.

Ну, впрочем, чего ожидать от людей из мафии?

— У вас есть десять минут. Советую вам бежать. Инициация официально началась.

Девушка рядом со мной и ее спутники бегут так быстро, что камни хрустят под их кроссовками. Все остальные устремляются в сторону леса, и передо мной встает выбор: последовать за ними или остаться здесь, как легкая добыча.

Ругаясь себе под нос, я бегу так быстро, как только могу. Мой пульс остается прежним – невозмутимым, спокойным, на него совершенно не влияют запах опасности и жажда острых ощущений, которые витают в воздухе, как брызги пурпурного на бирюзово-голубого.

Думаю, в этом и есть плюс быть ненормальным. Подобная чушь на тебя не влияет.

Несмотря на то, что я начал позже, мне удается пробежать быстрее и дальше, чем другим участникам. Может, я и не увлекаюсь подобными мероприятиями, но я спортсмен, можно сказать профессиональный бегун, а также капитан команды КЭУ по лакроссу.

Я серьезно отношусь к своей физической подготовке и никогда не пропускаю ни дня тренировок и пробежек, будь то командные или индивидуальные.

Важно поддерживать порядок и дисциплину, а в создании стабильности и привычек я идеален.

Кроме того, если я не буду придерживаться определенного распорядка дня, я просто скачусь в кроличью нору небытия и в конце концов попаду в какую-нибудь неприятную ситуацию.

Нет уж, спасибо.

Вскоре, потеряв остальных участников, мне удается добраться до середины леса. Поздний полуденный свет бросает зловещие оранжевые пятна на грязь и между огромными деревьями. Но вскоре серые тучи заглушают лучи надежды и погружают их во тьму.

Я приседаю за большим кустом, который закрывает все мое тело, и жду.

Это все, что я могу сделать на данный момент.

Не высовывайся. Жди. Наблюдай. И никогда не привлекай внимания к своему присутствию.

В этом я лучший.

Если Лэн появится, будь то в качестве одного из Язычников – что крайне маловероятно – или одного из участников, я почувствую это благодаря бесполезной интуиции близнецов.

Несколько человек пробегают мимо, как стая волков, с их губ срываются возбужденные визги, окрашивая небо кирпично-красными пятнами на полуночно-черном.

Зловоние бессмысленного насилия витает в воздухе и образует зловещие ореолы вокруг голов участников.

Однако их восторг недолговечен. Оранжевая Маска крадется прямо за ними, неся в руках свою ужасную дубинку. Я тихо вздрагиваю, когда он бьет одного из них с такой силой, что его лицо откидывается в сторону, а кровь затекает на его маску, которая трескается пополам.

Я мельком вижу, как кто-то идет в оцепенении со стрелой, застрявшей в плече, и безвольной рукой, болтающейся с боку.

Номера исключенных участников объявляются этим искаженным роботизированным голосом, иногда один за другим. Думаю, этот процесс происходит автоматически, потому что всякий раз, когда я мельком вижу, как в кого-то попадает стрела или дубинка Оранжевой Маски, его номер тут же объявляется.

На протяжении всего этого фрик-шоу я не двигаюсь, а если и двигаюсь, то только для того, чтобы немного сменить позу.

Где ты, Лэн?

Хотя я и горжусь своей выносливостью, я, вероятно, не смогу просидеть здесь еще столько же, не меняя положения.

Возможно, мне следует стратегически переместиться в другой уголок этого экстравагантного леса на случай, если мой брат на другой стороне…

Внезапный холодок пробегает по моей шее сзади, сменяясь обжигающим жаром, когда глубокий рокочущий голос шепчет мне на ухо:

— Почему ты не бежишь?

Мои органы чувств переполняет поток внешних раздражителей, и мозг не в состоянии справиться с перегрузкой. Я теряю равновесие и падаю на задницу, ударяясь о землю с гулким эхом в костях.

Я поднимаю взгляд, и мои глаза сталкиваются с Желтой Маской, испещренной темно-красными вкраплениями.

Кровь.

Она повсюду – прилипла к маске, испачкала темную рубашку, растеклась по шее, покрыла татуировки на тыльной стороне рук, словно перчатки, и прилипла к прядям его черных волос, волнами спадающих до лопаток.

Тошнота наполняет мой рот и проникает прямо в мой проклятый мозг.

Тик.

Тик.

Тик тик тик тик…

— Ты не ответил на вопрос, — грубый тон Желтой Маски проникает в мое горло и заглушает тошноту, заменяя ее ужасом.

Суровым и пронзительным.

Хуже всего то, что я не могу дышать.

Он наклоняется совсем близко. Так близко, что мои ноздри наполняет металлический запах крови, сигарет, алкоголя и легкий привкус мяты и бергамота.

Ошеломляющая смесь течет и затопляет мои чувства, как хаотичный водоворот красок, которые смешиваются и поглощают каждый пигмент, пока не останавливаются на непритязательном сером цвете.

Безупречном. Неподвластном времени. Пустом.

Желтая Маска, которая может быть только Николаем, тычет мне в лоб окровавленным пальцем. И хотя он прикасается только к маске, а не к моей коже, у меня сводит живот, подступает безудержная тошнота, которая готова накатить и заставить меня задыхаться.

— Ох. Так ты слышишь меня? — он использует только указательный палец, но от одного этого действия исходит столько силы, что я ломаюсь под его давлением.

Я никогда не был силен в прямых конфронтациях и предпочитаю в них не вступать. Кроме того, если то, что я слышал о его печально известной репутации, правда, я никогда не смог бы победить Николая Соколова, даже если бы несколько раз перевоплотился в духа воина.

Он печально известен своим диким поведением, неуравновешенными наклонностями и склонностью вдыхать насилие вместо кислорода. Доказательства разбрызганы красным по всему его телу.

Определенно, последний человек, с которым я хотел бы портить отношения.

Он цокает языком, и этот звук звучит необычайно громко, несмотря на постоянные объявления о выбывших номерах.

Я не слышу свой, восемьдесят девятый, но у Николая нет оружия, как у остальных, так что, возможно, ему придется сделать это голыми руками.

Значит, если мне удастся сбежать, я смогу возобновить игру и продолжить искать брата. Клянусь, я буду очень зол на него за этот беспорядок…

Николай проводит указательным пальцем по моему лбу, но потом, кажется, что-то вытирает. Его движения останавливаются, а тело остается настолько неподвижным, что я задерживаю дыхание.

Враждебность и жажда крови, исходившие от него, утихают. Или, скорее, становятся менее интенсивными, больше не напрягая его до смешного огромные мышцы и выпуклые бицепсы.

Хотя он сидит на корточках, его рост и широкую фигуру нельзя ни с чем спутать. При росте метр восемьдесят три я отнюдь не коротышка, но Николай выше меня на дюйм или два, и у него до нелепого накачанные мышцы, больше, чем нужно.

Но, опять же, он выглядит как архетип садиста, который получает удовольствие от причинения боли.

Однако сейчас, кажется, это не так.

Поток жестокости, который он источал угрожающими волнами несколько секунд назад, сменился чем-то гораздо более нездоровым.

Забавой.

Нет, любопытством?

Интересом?

Он убирает палец с маски, но прежде, чем я успеваю перевести дыхание, он внезапно обхватывает рукой мой затылок, рядом с волосами, которые я постоянно трогаю.