Глава 22

Гаврил

Я первым возвращаюсь на свое место, чтобы избежать подозрений. Через несколько минут возвращается Камилла, держа в руках пиво для Риццо.

— Ты задержалась, — бормочет он, беря пиво и едва глядя в ее сторону.

— Извини, очередь была нелепой.

Он хмыкает и продолжает наблюдать за игрой, его рука уже собирается вернуться на ее плечи, когда она отстраняется.

Хотя его не заботит то, что она благоразумно держится от него на расстоянии. Если Камилла хочет, чтобы парень остался жив, то больше никогда не позволит ему прикоснуться к себе.

До конца игры она едва смотрит в его сторону.

Я с удовлетворением наблюдаю за ней, зная, что моя сперма капает из ее истерзанной задницы, пока она сидит рядом с ним.

Риццо, кажется, это не беспокоит, и, честно говоря, ясно, что Камилла его никогда по-настоящему не интересовала.

Я чувствую, что он неравнодушен к Розе, которая сидит с Алексом.

Арчер в такой же ярости, как и я: он сидит позади Адрианны со сжатыми кулаками, и следит за ней больше, чем за игрой.

— Я убью эту маленькую крысу, — шепчет он мне.

Я вскидываю бровь.

— Не уверен, что Оаку понравится, если ты убьешь студента.

Он хмыкает.

— Что, черт возьми, Адрианна могла в нем найти?

Я пожимаю плечами.

— Может, она сделала это, чтобы позлить тебя?

Его глаза сужаются.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты пришел на эту дерьмовую игру только потому, что подслушал, что она будет здесь. — Я делаю паузу, гадая, поймет ли он, что я имею в виду, сам. Когда до него не доходит, добавляю. — Возможно, понимая, что ты последуешь за ней, она сделала это специально, чтобы ткнуть тебе Ника в лицо.

— Черт возьми, — бормочет он, глядя Адрианне в затылок. — Если она хочет играть в игры, тогда я буду играть в гребаные игры.

Его кулаки сжимаются, и я без сомнений понимаю, что никогда раньше не видел его таким злым.

Я ухмыляюсь.

— Ты определенно встретил достойную пару в Васкез. — Я хлопаю его по плечу. — Может, пришло время сдаться?

— Никогда, — рычит он, его глаза становятся темными и вызывающими.

Я никогда не видел Арча с этой стороны, обычно он слишком спокойный и законченный шутник. Очевидно, что Адрианна залезла ему под кожу так же сильно, как Камилла — под мою.

Однако дело в том, что Арчер не такой как я. Тьма не управляет им, поэтому странно видеть её в его глазах. Боюсь, эта игра, как он называет всё происходящее с Васкез, стала чем-то более мрачным и опасным.

Каждый год он трахает студентку или двух, но сейчас все по-другому. Вместо того чтобы смириться с тем фактом, что Адрианна им не интересуется, он решил переубедить ее. Поставил перед собой задачу добиться её, чего бы это ни стоило.

Мне знакомо это чувство, но оно похоже на хождение по натянутому канату, и одно неверное движение может привести к разрушению.



Оак стучит в дверь моего кабинета, которую я оставил открытой в надежде, что мимо пройдёт Камилла и даст мне повод затащить ее сюда. Привычка, которая сильно участилась за последние несколько недель. С тех пор, как я превратился в зверя-собственника на хоккейном матче, я не могу оторваться от Камиллы. И точно так же она, кажется, еще больше тянется ко мне, как мотылек на пламя.

— В чем дело? — Спрашиваю я.

Он наклоняет голову.

— И тебе привет.

Я провожу рукой по шее.

— Извини. Привет, Оак, что тебе нужно? — спрашиваю с сарказмом.

Он закатывает глаза и раздраженно вздыхает.

— Хотел сообщить тебе, что ты точно не будешь вести математику, когда студенты вернутся с весенних каникул.

— Надеюсь, что нет. — Я откладываю ручку. — Кто берет часы на себя?

— Я бы предпочел не говорить, пока всё не сложится окончательно, но что бы ни случилось, у меня точно есть кто-то, если только все три кандидата не отсеются. — На это он морщится. — Что крайне маловероятно.

Я наклоняю голову.

— Как ты перешел от отсутствия хотя бы одного кандидата к трем?

— Я прислушался к твоему совету и перестал искать квалифицированного специалиста.

Я выгибаю бровь, гадая, что именно это значит, но ясно, что он не собирается говорить мне, кого нанял.

— Ясно. Я просто хочу вернуться к нормальной жизни.

Он кивает.

— Вернешься. — Наступает неловкая пауза, пока он медлит, уставившись на меня. — Ты уверен, что тебя беспокоит только преподавание математики?

Я сжимаю челюсть.

— Я же говорил тебе, что да.

Он смотрит на меня так, будто видит всю мою чушь насквозь.

— Если бы ты был на грани, ты бы…

— Конечно, я бы сказал тебе, — огрызаюсь я, прежде чем он успевает закончить предложение.

Это ложь, потому что я не был так близок к срыву уже более пяти лет. Сказать, что я защищаюсь, когда речь заходит о Камилле, было бы преуменьшением, поскольку я не хочу верить, что могу сделать что-то, что может нанести ей непоправимый вред.

Оак знает меня лучше, чем кто-либо. Он видел бойню, которая последует, если я позволю тьме воцариться.

Я почти не контролирую себя, когда темнота овладевает мной. Мое тело как-будто переходит на автопилот, и я знаю, как опасно, если это произойдет здесь, в академии.

Смерть преследовала меня повсюду, куда бы я ни пошел, но вот уже пять лет, как я положил этому конец.

Камилла открыла дверь внутри меня, позволив тьме частично просочиться обратно, медленно, но верно.

Он тяжело вздыхает.

— Ты забываешь, что я видел тебя, когда ты падал за грань. Я знаю предупреждающие знаки.

— Что ты предлагаешь? — Спрашиваю я.

— Джейн Оуэнс в городе, и я хочу, чтобы ты провел с ней несколько сеансов.

Я зажмуриваю глаза и прижимаю к ним ладони при одной только мысли о том, что придется сидеть перед ней на очередных сеансах терапии.

Одним из условий моей работы здесь, в академии, было еженедельное посещение терапии с ней.

А потом, к счастью для меня, она переехала и сказала Оаку, что, по ее мнению, я могу закончить курс.

Она была довольна тем, что я держу свои порывы под контролем.

— Ты, блядь, серьезно?

Он садится в кресло напротив моего стола и смотрит мне в глаза.

— Скажи мне честно, что внутри тебя не назревает хаос, и я откажусь от этой затеи.

Я смотрю ему прямо в глаза, но не могу солгать об этом. Мои плечи опускаются.

— Ладно, я буду ходить на терапию.

— Хорошо. Я оплатил тебе пять сеансов в общей сложности на следующие несколько недель. — Оак встает. — Если она будет довольна тем, что обнаружит, тебе не нужно будет продолжать их.

— Прекрасно, спасибо, — говорю я с сарказмом.

Оак проводит рукой по шее.

— Ты же знаешь, что я делаю это ради тебя, верно?

Чувство вины захлестывает меня, поскольку я знаю, что Оак всегда преследовал мои интересы. Черт, он спас меня от пожизненного заключения, ради всего святого. Я навеки у него в долгу, и об этом легко забыть.

— Я знаю, — произношу тихо. — Спасибо.

Он кивает и поворачивается, чтобы уйти.

— Увидимся позже.

Я смотрю ему вслед, понимая, что, наверное, даже хорошо, что весенние каникулы через несколько дней. Это даст мне возможность отдохнуть от Камиллы. Шанс очистить голову от моей жажды крови.

Как по часам, она неторопливо проходит мимо двери моего кабинета, заглядывая своими прекрасными медово-карими глазами.

Расстояние может подождать до весенних каникул, так как прямо сейчас она нужна мне.

— Камилла, — окликаю её.

Она останавливается и направляется к двери.

— Да, сэр? — Ее голос полон фальшивой невинности.

— Иди сюда.

Ее глаза загораются, когда она заходит в мой кабинет и закрывает за собой дверь.

— Чем я могу помочь Вам, сэр?

— На колени, — приказываю я.

Через несколько секунд она уже на четвереньках и смотрит на меня в ожидании следующего приказа, как хороший, послушный питомец.

Я выдвигаю кресло из-под стола и располагаюсь перед ней.

— Ползи ко мне.

Она делает, как ей сказано, удерживая мой взгляд с сексуальной уверенностью.

— И не останавливайся, пока я не скажу.

Я позволяю ей подползти вплотную к моим бедрам, пока ее лицо не оказывается прижатым к моей промежности.

— Стоп.

Она облизывает губы, привлекая мой взгляд к ним.

Я беру ее за подбородок двумя пальцами и поворачиваю к себе.

— Скажи мне, чего ты хочешь.

— Всего.

Я сжимаю крепче.

— Будь конкретней.

Ее щеки краснеют, но она подчиняется.

— Я хочу пососать твой член.

Моя эрекция становится тверже, когда слышу её слова.

— И это все?

Она качает головой.

— Я хочу, чтобы ты трахнул мое горло, а потом мою киску.

— Продолжай, — настаиваю я.

— Хочу, чтобы ты причинял мне боль, пока делаешь это. Как захочешь. А потом я хочу, чтобы ты наполнил меня своей спермой.

Я наклоняю голову.

— Такая чертовски жадная. Вытащи мой член, malishka.

Она тянется к молнии и с нетерпением освобождает член, ожидая, когда я отдам следующий приказ. Её покорность так освежает, она никогда не делает ни одного движения без моего разрешения.

— Соси его.

Она обхватывает пальцами основание, а затем смыкает свои пухлые губки вокруг члена, жадно посасывая его.

Мне нравится, как она ненасытно ведет себя по отношению ко мне, это питает зверя, который хочет вырваться на свободу. Мое сердце бешено колотится, когда что-то, что я хотел попробовать с ней, впивается когтями в мои внутренности, подталкивая меня.

Голос в голове призывает меня сделать это и посмотреть, как сильно ей нравится жить на грани.

Я позволяю ей немного поработать с моим членом в милом маленьком ротике, прежде чем хватаю за волосы и трахаю её горло так, как она того жаждет.

Когда я удовлетворен и почти на грани взрыва, я заставляю Камиллу остановиться, отрывая её рот от себя.

— Я хочу сыграть в одну игру.

Ее брови выгибаются.

— В какую игру?

— В захватывающую. Иди и ляг на мой стол, раздвинув ноги.

Она облизывает губы, а затем забирается на стол и ложится на спину.

Я издаю стон, когда вижу, что на ней нет трусиков.

— Моя маленькая грязная шлюшка. Ходишь мимо моего кабинета без трусиков, так уверена в том, что я вызову тебя сюда.

Она усмехается мне.

— Это облегчает задачу, верно?

Я рычу и лезу в ящик стола, доставая пистолет. Может, и сомнительно иметь оружие в кабинете, когда я профессор, но никогда нельзя быть слишком осторожным, если обучаешь мафиозных отпрысков.