После минутного молчания Гу Ман сказал:

- ...... Тогда пусть идет Мэнцзе.

Несмотря на то, что он был более или менее готов к такому ответу, когда он действительно услышал отказ Гу Мана, глаза Мо Си стали грустными.

-- Гу Ман с первого взгляда мог определить какие жертвы принес Мо Си, какие рискованные шаги предпринял, какие ограничения императора нарушил.

Так как мог Мо Си не понять с первого взгляда, что его шисюн сдался ради него?

- Гу Ман...

Гу Ман засунул руки в свободные рукава своей темно-синей мантии, объяснив:

- В конце концов, мне все еще неуместно быть генералом армии Чилин. Все взгляды будут прикованы ко мне, может быть кто-то меня узнает. Если моя личность раскроется во время битвы, это, несомненно, вызовет хаос среди солдат Чунхуа.

- К тому же, мои воспоминания медленно угасают, так что я не знаю, кем стану в следующий раз. Я не могу быть генералом без ясного ума.

- ...

- Я знаю, о чем ты думаешь.

Гу Ман посмотрел на потускневшее выражение лица Мо Си, и подойдя вперед, положил руки на его слегка замерзшие щеки. В уголках его глаз появилась нежная улыбка:

- Но я просто хочу внести свой вклад в Чунхуа, сражаться плечом к плечу с тобой, быть на твоей стороне.

После паузы он встал на цыпочки, прижав их лбы друг к другу. Его руки скользнули вниз, переплетая пальцы с пальцами Мо Си.

- На этот раз позволь мне быть твоим последователем.

Мо Си посмотрел вниз:

- Это не та позиция, которую ты должен занимать...

- Это позиция, которую я хочу.

Мо Си:

- .......

- Будь хорошим мальчиком.

Гу Ман потер лоб:

- Я уже так счастлив, что смогу снова прокатиться с тобой по Чунхуа.

- С тобой. С Северной пограничной армией. Все будет хорошо.

- Мо Си, мы снова можем сражаться плечом к плечу.

——

Семнадцатый день шестого месяца календаря Чунхуа.

Лето.

Через два года после оглашения перемирия, Королевство Ляо нарушило соглашение, перебросив войска для атаки на перевал Шитуо. Из-за того, что Чунхуа задержал отправку войск после взятия врат Шитуо, армия Ляо атаковала и захватила три города Фэн, Хо и Дацзе, завладев важной территорией, где Чэнь Тан когда-то запечатал Кровавого Зверя.

Когда пришло известие о взятии города Дацзе, император наконец очнулся ото сна. Чтобы как можно быстрее вернуть означенный город, император приказал войскам немедленно готовиться к сражению.

Порывы ветра хлестали алые боевые знамена. У перил командной платформы император стоял, заложив одну руку за спину.

Слева от него был Мо Си в черной мантии с золотой отделкой. Справа от него был Мужун Лянь в роскошных сапфировых одеждах.

Палящее солнце ярко светило. Взгляд императора прошелся по трем выстроенным перед ним армиям. Гу Ман закрыл лицо маской и стоял в их рядах. Когда взгляд императора упал на его фигуру, он остановился, а затем почти незаметно кивнул. Этим жестом он приветствовал своего генерала Гу.

Главнокомандующие Северной пограничной армии и гарнизона «Пегас» уже были определены. Император обернул бусины дзи вокруг своего запястья, а затем использовал технику усиления голоса, чтобы его было слышно всему тренировочному лагерю:

- Мужун Мэнцзе, выходи.

- Да, Ваше Величество."

Мужун Мэнцзе вышла со стороны армейского строя.

Она выглядела нежной и красивой, ее тело было мягким, но ее осанка была прямой и величественной. Особенно теперь, когда ее волосы были завязаны сзади и она была одета в облегающую военную форму, которая указывала на то, что она является прямым потомком королевской крови, она выглядела еще более воинственно и достойно. Никто не мог сказать, что она была больной.

Император сказал:

- Тебе будет присвоено звание генерала армии Чилин. Надеюсь, что ты и Ваншу-Цзюнь будете работать в согласии, чтобы помочь Сихэ-Цзюню победить на севере Дацзе и вернуть утраченные территории.

После того, как были сказаны эти слова, в армии возникло легкое волнение, прокатившееся темными волнами.

Мужун Мэнцзе склонила голову, чтобы сказать:

- Как прикажете.

Она взяла из руки глашатая золотую командную стрелу и ступила на устланные красным ковром ступени и командный помост. В соответствии с уставом она находилась рядом с главнокомандующим Мо Си.

Собрание главнокомандующих было серьезным и торжественным, перешептывания тут были неуместны. Но когда Мэнцзе встала на место предводителя армии Чилин, многие аристократы выразили недоверие и недовольство. Они не издали ни звука, но так многозначительно посмотрели друг на друга, что больше ничего не нужно было говорить.

В Чунхуа не было недостатка в достойных людях. На каком основании эта командная золотая стрела досталась Мэнцзе?

Было ли это эгоистичным мотивом императора?

Хотел ли он, чтобы Мэнцзе и Сихэ-Цзюнь сражались плечом к плечу, сотрудничали друг с другом?

Может быть, он намеренно возвысил своих родственников...

Все эти мылси, казалось, материализовались, превратившись в подземные потоки на этой спокойной и безмолвной командной платформе.

В то время как Гу Ман, который был в тесном контакте с императором, очень ясно понимал его намерение: эта битва была критически важной, большая часть элитных войск уже была развернута, так что это была практически верная победа. Но до этого, все эти знатные достойные вельможи медлили и ссорились, вплоть до потери городов и перехода границы в руки неприятеля, поистине нанеся позор нации.

В то время Мужун Мэнцзе получила всю власть императора, но ее слова постоянно подвергали сомнению, из-за того, что она была женщиной. На первый взгляд, это делали заслуженные старые дворяне, которые не хотели принимать женщину, пришедшую к власти, но стоило копнуть глубже и становилось ясно, что это были люди из старых дворянских семей, у которых были печати неприкосновенности. Все они могли не бояться гнева императора и потому осмелились воспользоваться этим благоприятным случаем в своих целях.

Поскольку эти благородные дворяне уже были настолько безудержными в своем высокомерии, если бы император пожаловал кому-либо из них должность генерала армии Чилин, разве это не было бы подобно тому, что он поднял руку, чтобы дать самому себе пощечину?

Только передав титул Мужун Мэнцзе, он мог поставить на место эти злые рты. Только тогда он мог без слов запугать их и предупредить: Чунхуа командует Этот Одинокий, будь то женщины или рабы, Этот Одинокий будет использовать кого угодно. Никто из вас не будет иметь права голоса в этом вопросе.

Под ярким солнцем и ясным небом император сказал:

- Двести тысяч солдат будут задействованы в этой битве. Армия двинется, чтобы атаковать Дацзе, а затем двинуться вперед.

Загремели барабаны войны. Сразу же разразился устойчивый хор ответов. Броня светилась на солнце, ярко блестело оружие. Как обычно, заклинатели Чунхуа выкрикивали свои предбоевые клятвы, звук достигал небес и пронзал облака.

- По приказу Вашего Величества! Без победы нет возврата!

- По приказу Вашего Величества!

- Без победы нет возврата!

Спрятавшись в толпе, Гу Ман выглядел самым незначительным человеком. Он смотрел, как кричат заклинатели по обе стороны от него, слышал величественный, внушительный шум. Поколебавшись некоторое время, он тоже осторожно начал повторять клятвы, которые когда-то были запечатлены в его уме, но теперь казались почти незнакомыми.

Гу Ман тихо сказал:

- Мы разделяем одежды войны, без победы нет возврата ...

Он оседлал вороного боевого коня, перья его шлема развевались на ветру.

Городские ворота открылись, и армия двинулась на север.

В этот момент он снова вернулся на сторону своих старых друзей, своих товарищей и своей Северной пограничной армии, как ничтожный пехотинец.

Все как будто вернулось к своим солнечным началам.

Гу Ман повернулся, словно увидев рядом с собой такого же юного Лу Чжаньсина, того еще молодого и неопытного Мо Си и тех семьдесят тысяч покойных братьев, снова скачущих на своих лошадях. Они были такими молодыми, а он уже таким дряхлым.

- Без победы нет возврата!

Под громоподобные крики войска двинулись от полигона к главной дороге. Возможно, из-за того, что солнце было слишком ярким, светя сквозь его ресницы, и обжигая глаза, Гу Ману вдруг стало так грустно, что он хотел плакать.

В этом году он, наконец, снова будет сражаться.

Так же, как когда ему было двадцать, точно так же, как когда он был в расцвете сил.

(п.п ей-богу не понимаю, что за прикол 30-летних здоровых мужиков выставлять дряхлыми стариками)

Глава 143.

Обладатель реальной власти Королевства Ляо

Внимание: описание изнасилований, убийств, запекшейся крови, самоубийств и бодихоррор

Два дня спустя.

Город Дацзе. Ночь.

Из официальной резиденции особняка Тайшоу в городе Дацзе доносились звуки музыки. Поначалу звук гуциня казался очень грациозным и нежным, но стоило прислушаться, и возникало какое-то жуткое чувство. Это было все равно, что смотреть издалека на красивую стройную женщину с красным макияжем, но подойдя поближе, заметить, что она призрак с парящими над землей ногами.

Одетый в синее, заклинатель Королевства Ляо быстро прошел по коридору к главному залу, где был слышен звук гуциня. Он сложил руки перед дверью и сказал:

- Гуоши*! Сторожевая башня на окраине города обнаружила, что армия Чунхуа приближается. Они будут здесь максимум через полчаса!

(п.п напоминание: Гуоши - «Национальный Учитель», наставник, занимавшийся обучением будущего правителя)

Человек в комнате не ответил.

Лишь ярко-оранжевый свет проникал сквозь белую марлю, натянутую на окно.

После того как жуткая песнь подошла к концу, дверь со скрипом отворилась.

Гуоши Королевства Ляо неторопливо вышел.

На мужчине была изящная золотая маска и золотая корона. Очевидно, он был всего лишь Гуоши, но он был достаточно смел, чтобы бессовестно нарушать правила.