Глава 12

Николас

На данный момент для меня это вопрос жизни и смерти. У меня есть один шанс убедить Софию, что я тот мужчина, который ей нужен. Я наблюдал за ней всю ночь. Она уверенно продвигалась сквозь толпу, разговаривая с бесчисленным количеством людей. Ее взгляд ни на секунду не отрывался от лица человека, с которым она вела беседу. София не торопилась, улыбалась, смеялась, а затем, в конце вечера, произнесла красноречивую, непринужденную речь о том, что мода значит для ее.

Если и были какие-то сомнения в том, что я был влюблен в нее до сегодняшнего вечера, то они исчезли.

Она – та девушка, которую я хочу видеть в своей жизни. Она – все, что мне нужно, и даже больше.

Теперь все, что мне необходимо сделать, это заставить ее понять, что я не тот мужчина, который стоял перед ней в одном из приватных залов этого ресторана несколько недель назад. Я не тот, который выплюнул слова, наполненные ненавистью.

— Твои тридцать минут начинаются прямо сейчас, Николас, — она бросает взгляд на свои часы.

— Они начнутся после того, как мы закажем выпивку, — я толкаю дверь ресторана, чтобы позволить ей выйти на тротуар. Большинство посетителей вечеринки уже разошлись, но несколько человек еще задержались, чтобы насладиться бесплатными напитками и едой, заказанными «Фостер Энтерпрайзис».

— Я устанавливаю правила, — София бросает на меня взгляд через плечо. — Я говорю, что твое время начинается прямо сейчас.

Я не спорю. Я увидел нерешительность на ее лице, когда поймал ее взгляд без пяти минут полночь. Я думал, что София под каким-нибудь предлогом уйдет, хотя, если бы она попыталась это сделать, я бы не молчал.

— Хорошо, — я кладу руку ей на поясницу, чтобы повести вниз по улице. — Мы идем вон в тот бар. Он принадлежит моему другу.

Это не должно было произвести на нее впечатление. Это также не предупреждение. Владелица – женщина, вдвое старше меня, которая близко дружит с моей матерью. Я не хочу, чтобы София задавала вопросы насчет объятий, которые я получу, когда войду в дверь.

Это происходит как по команде. Ширли Бартлетт бросается ко мне в тот момент, когда мы с Софией входим через неприметную стеклянную дверь маленького заведения. Это было значимым местом в окрестностях в течение многих лет. Тут же я сделал свой первый глоток дешевого виски, который обжег мне горло. В то время мне было пятнадцать, и воспоминание о том дне, когда я сидел рядом с отцом в баре, сейчас так же живо, как и тогда.

— Ники, — она притягивает меня к себе. — Посмотри на себя. Ты теперь важная персона.

София смотрит на меня, прежде чем переводит взгляд на Ширли. Длинная темная коса, болтающаяся по спине – ее фирменный образ. Это и очки в темной оправе, которые она всегда носит.

— Ширли Бартлетт, я хочу познакомить тебя с Софией Риз.

София застенчиво улыбается.

— Приятно познакомиться с вами, мисс Бартлетт.

— Ширли. Ты будешь называть меня Ширли, как это делает весь остальной мир.

София кивает, прежде чем опускает глаза на свои часы.

Мое время с ней быстро заканчивается, поэтому я осматриваю пространство в поисках свободного столика.

— Мы займем тот дальний столик, Ширли. Мне как обычно, а для София – бокал красного вина.

— Белое вино, — поправляет София. — Сегодня я пью белое вино.

Я улыбаюсь.

— Белое вино. Бокал из твоей лучшей бутылки, Ширли.

— «Хауз Уайт» подойдет, — ухмыляется София.

— Это она, не так ли? — Ширли поворачивается, чтобы быть прямо перед моим лицом. — Это девушка, о которой мне рассказывала твоя мама. Модельер.

София переминается с ноги на ногу.

— Да, — четко отвечаю я. — Это она. София – та девушка, о которой тебе рассказывала моя мама. Она самая невероятная девушка, которую я когда-либо знал.

***

— То, что я сказал Ширли – правда. Ты самая невероятная девушка, которую я когда-либо знал.

Она проводит указательным пальцем по краю своего бокала с вином.

— Думаю, мне следует поблагодарить тебя за комплимент.

София не сказала мне ни слова с тех пор, как мы сели. Мы молча ждали, пока Ширли принесет наши напитки. Когда она принесла их, рассказала о разговоре, который состоялся у нее сегодня с моей мамой, я слушал, полностью осознавая, что она отнимает каждую секунду времени, отведенное мне с Софией. В конце концов я попросил Ширли дать нам побыть наедине, и она без вопросов согласилась.

— Мне так жаль, София.

Пристальным взглядом София скользит по моему лицу. Я вижу печаль в ее глазах. Она поселилась там с той ночи в «Гибискусе», когда я обвинил ее в невообразимом.

— Я знаю, что это так.

Мое сердце радуется ее словам, хотя я знаю, что она из тех, кто умеет прощать. София более сострадательна, чем большинство людей. Я увидел это сегодня вечером, когда она подарила частичку себя всем на своей вечеринке.

— Мне следовало потратить некоторое время на то, чтобы успокоиться после того, как я узнал, что книга стала достоянием общественности. Я был зол, и когда набросился на тебя, это было совершенно неправильно. Тому, как я с тобой обошелся, нет оправдания.

Она кивает.

— Я понимаю, что ты был расстроен из-за того, что твоя книга появилась в сети, Николас. Чего я не понимаю, так это того, как ты пришел к выводу, что за этим стою я.

Это справедливый вопрос. Я знаю, что она не имеет в виду тот факт, что в то время я верил, что единственными двумя людьми, которые имели доступ к этому файлу, были мы двое. Она хочет знать, как я мог подумать, что она способна на что-то настолько коварное.

— Я плохо соображал. Я был в панике. У меня не было ни минуты, чтобы подумать о девушке, с которой я провел все это время.

— Ты рассматривал только холодные, неопровержимые факты?

— Это все, что я мог видеть перед собой в то время, — честно говорю я, прежде чем сделать глоток виски, чтобы подкрепить свои следующие слова. — Я был в ярости. На написание этой книги ушли месяцы, и все мои усилия оказались коту под хвост в одно мгновение.

— И деньги, — добавляет она. — Я знаю, ты, должно быть, много потерял.

— Деньги – это деньги, — я вздыхаю. — Все, что я получу от книги, пойдет непосредственно на благотворительность.

Она потирает заднюю часть шеи, от этого движения перед платья сдвигается, обнажая кусочек правой груди.

— Это великодушно с твоей стороны.

— Мне кажется, что это правильно. Это дерьмовая ситуация, но если из нее получится что-то положительное, я буду счастлив.

— Ты хороший человек.

Не могу сказать, сквозит ли в ее голосе удивление или нет, поэтому принимаю ее слова за чистую монету.

— Я хороший человек, но я облажался. С той ночи я жалею об этом.

— Это показало, что ты мне не доверяешь, — она делает глоток вина; ее губы оставляют на бокале слабый отпечаток красной помады. Мой член возбуждается при виде этого зрелища. Я хочу, чтобы эта помада была на мне. На моих губах, подбородке, груди и моем члене.

— Я доверяю тебе, София.

— Нет, — она качает головой. — Мне жаль, но я тебе не верю.

— Я доверяю тебе больше, чем кому-либо из тех, кого я когда-либо знал.

Она тихо хихикает.

— Слова – это всего лишь слова, Николас. Твои действия тем вечером говорят об обратном.

— Позволь мне доказать тебе это.

— Как ты это сделаешь? — кончиком указательного пальца она обводит контур мочки своего уха. — Ты не можешь доказать, что доверяешь мне.

— Я открою тебе свою душу, — я касаюсь ладонью центра своей груди. — Я знаю, у тебя есть вопросы ко мне, о моей жизни. Спрашивай, и я честно отвечу на каждый из них.

София пробегает взглядом по моему лицу, пока обдумывает мое предложение. Я знаю, что уже поздно. Тридцать минут, которые она мне предоставила, закончились десять минут назад. Вот она сейчас сбежит, и любой шанс, который у меня был вернуть ее, исчезнет вместе с ней.

Языком она облизывает нижнюю губу.

— Да, действительно, у меня есть вопрос. Я хочу знать, почему то письмо, которое написала тебе Бриелла, покрыто красными пятнышками чего-то, что выглядит как...

— Кровь, — перебиваю я ее. — Записка, которую написала мне Бриелла, вся в ее крови. Она написала записку как раз перед тем, как ее отец вошел к ней спальню и убил ее и нашего нерожденного ребенка.