В прошлый раз, когда мы с боем выбирались из Мишмара, путь от могилы бабушки до двери занял почти час, или мне показалось, что час. Мы сражались с вампирами, мы двигались медленно, потому что мои силы были на исходе, и мы заблудились, по крайней мере, дважды. Теперь это заняло всего пятнадцать минут.

Передо мной расступились стены, открывая огромное помещение, похожее на пещеру, потолок которого терялся во тьме, а пол в сотне футов подо мной был окутан туманом. Узкий шпиль поднимался со дна камеры, сплавленный из бетона, камня и кирпичной кладки. Такой же, но перевернутый шпиль спускался с потолка. Они встречались посередине, обхватив двумя конечностями прямоугольную каменную коробку, высотой тридцать пять футов. Металлический переход окружал ее, и узкий металлический мостик вел к переходу с каменного выступа, на котором стояла я. Внутри комнаты выла магическая буря, сила настолько древняя, настолько безумная, что заставила меня вздрогнуть.

— Здравствуй, бабушка, — прошептала я и сделала первый шаг на мост. Это оказалось дольше, чем я помнила. Я добралась до прохода и обошла комнату, мои шаги слишком громко стучали по металлу, пока я не достигла дверного проема. Он светился бледно-фиолетовым светом. Я глубоко вздохнула и вошла внутрь.

Передо мной была прямоугольная комната. У дальней стены на платформе возвышался простой каменный алтарь. К нему справа вели пять каменных ступеней. Между алтарем и мной лежало тело бабушки. Длинные острые лезвия, непрозрачные и белые, росли из массивного скелета высотой в девять футов, некоторые разветвлялись, некоторые изолированно, некоторые гроздьями. Одно из этих лезвий теперь было у меня за спиной, прикрепленное к рукояти.

При жизни бабушка была Семирамидой, Великой Царицей, Щитом Ассирии. После смерти ее тело больше не было человеческим, вместо этого оно превратилось в магический коралл, не полностью из кости или металла, вытягивающийся вверх и наружу, расцветающий как смертоносная хризантема. Она горела холодным огнем магии.

Я все еще могла повернуть назад. Оставался шанс.

Нет, я зашла слишком далеко, чтобы остановиться сейчас.

Я приблизилась к костям. Магия коснулась меня легко, как перышко, и сила, которую она несла, сжала мое сердце в кулак, и выдавила из него всю кровь. Мир почернел.

Дыши… дыши… дыши…

Магия отпустила. Она узнала меня.

Я опустилась на колени, открыла сумку и осторожно положила кости моей тети рядом с ее матерью.

По комнате разнесся вопль. Магия врезалась в меня, отбросив через всю комнату. Я врезалась в стену, каждая кость в моем теле задребезжала.

Ох.

Я моргнула и увидела тонкие, как паутинка, очертания бабушки. На ней было тонкое красное одеяние, по всей длине которого тянулись сверкающие золотые нити. Водопад черных волос мягкими локонами спадал ей на спину. Она опустилась на колени рядом с костями, ее лицо с бронзовой кожей и бездонными карими глазами было искажено горем.

Я перекатилась на ноги и, спотыкаясь, вернулась к сумкам. Она позволила мне подойти. Я опустилась на колени рядом с ней, достала термос, наполненный кровью Эрры, и вылила ее на кости. Они слабо светились бледно-красным. Я открыла второй термос и опорожнила и его. Кости засветились ярче, а затем потускнели.

Третий термос. Слабое свечение, а затем ничего.

Не сработало. Я проделала весь этот путь, сделала все эти вещи, и это не сработало?

Буря, которая была моей бабушкой, уставилась на меня, ожидая чего-то. Я опустила взгляд. Смотреть в ее глаза было все равно, что смотреть в бездну, которая поглотит тебя целиком.

У меня не было больше крови. Все, что собрала Стая, лежало прямо передо мной, как костер, приготовленный для разжигания. Ему требовался ускоритель…

Я оттянула рукав, оторвала пластырь с предплечья и выдавила немного своей крови. Почему бы и нет? Все остальное, что делала наша семья, было связано с кровью. Я позволила горячим красным каплям соскользнуть с моих пальцев на кости.

Ничего.

Сработай, черт бы тебя побрал! Сработай!

Моя бабушка завыла. Магия ударила меня, и я откатилась через комнату. У меня закружилась голова.

Мне нужно было, чтобы это сработало. Мой сын умрет, если я этого не сделаю.

Я перекатилась на четвереньки и поползла обратно к телу.

Как это могло не сработать? Я была так уверена… Она была такой упрямой стервой, что это должно было сработать.

Кости лежали неподвижно. Моя кровь не имела значения. Я посмотрела на бабушку. Ужасный взгляд Семирамиды опустошил мою душу.

— Помоги мне.

Она продолжала смотреть на меня. В ней была вся эта магия. Мы двое купались в ней, и я знала, что если бы она могла, она бы помогла мне.

Я сидела на полу рядом с останками моей тети. Все было кончено. У меня больше ничего не было. Я старалась изо всех сил и потерпела неудачу.

Я подвела Кэррана. Я подвела своего нерожденного сына. Я подвела Стаю, пифий, город, всех в нем. Она была моей последней надеждой. Теперь оставалось только два варианта: стать орудием отца, как Эрра до меня, или умереть, сражаясь.

Я вернусь в Атланту и буду бороться. Я буду бороться до последнего вздоха, но я уже потерпела неудачу.

Я смотрела на призрак бабушки, склонившейся, словно для того, чтобы убаюкать то, что осталось от тела ее дочери. Как ужасно, должно быть, это было для нее? Когда-то бабушка была молодой, а Эрра совсем малышкой. Я почти могла представить, как они вместе гуляют по садам, которые пытался воскресить мой отец. Идиллическая и мирная картина до войны — молодая женщина и ее дочь в месте, полном воды, ярких рыб и красивых водяных цветов. До того, как моя тетя превратилась в монстра. До того, как она увидела, как все ее дети выросли и умерли, убитые проклятием силы и магии, которые были в нашей крови. Я видела своего сына сквозь завесу времени. Я даже не знала его, а уже оплакивала.

Как, черт возьми, все закончилось вот так, в пустой каменной скорлупе? Это не могло быть тем, на что они надеялись. Они, должно быть, хотели семейную идиллию. Они, должно быть, хотели счастья. Вместо этого бабушка умерла, увидев, как ее дочь превратилась в живую заразу, а тетя никогда так и не стала счастливой. Она разрушала и убивала в бессильной ярости, и часть ее, должно быть, поняла, что она попала в ловушку своего прошлого и своей крови, и поэтому она бушевала все сильнее и сильнее, но никак не могла вырваться на свободу. Даже в этом возрасте, когда она проснулась, она так сильно возненавидела себя, что искала способ умереть снова.

По моим щекам потекли слезы. Я вытащила «Саррат» из ножен, обняла его так, как я делала с «Погибелью», когда была ребенком, и заплакала. Я оплакивала бабушку, закованную в кандалы в этой бетонной гробнице так далеко от дома. Я оплакивала тетю, потому что наконец-то поняла ее. Я плакала из-за себя, потому что ненавидела чувствовать себя беспомощной, и я так чертовски устала от невозможности дышать полной грудью, что теперь весь мой гнев вытекал из моих глаз в виде слез. Я плакала и плакала, мои слезы капали в кровь. У меня ничего не осталось.

Никто этого не увидит. Никому нет дела. Я могла плакать сколько угодно, и никто не мог бы сказать мне ни слова.

Наконец, у меня закончились силы. Я вытерла глаза. Пришло время взять себя в руки и двигаться дальше.

Кости моей тети засветились рубиновым светом.

Я застыла на коленях.

Разрозненные кости тела Эрры сдвинулись, скручиваясь в круглую кучу. Из нее вырвались клинки, вытягиваясь прямо вверх и изгибаясь, спрессованные в луковицу. Красное свечение вспыхнуло и стало ярким. Костяные лезвия изогнулись и раскрылись, как лепестки цветка.

Моя тетя стояла в сиянии, облаченная в кровавые доспехи. Печаль омрачала ее полупрозрачное лицо, темные волосы ниспадали до талии.

О, дорогой Боже. Сработало.

Ее глаза резко открылись. Пожирательница городов увидела меня.

— Ты!

Она атаковала меня и прорвалась прямо сквозь меня. Это было похоже на то, что ее пропустили через мелкое сито, состоящее из боли и холода. Она резко обернулась, ее лицо было потрясенным. Красный огонь вокруг нее вырвался наружу и охватил мое тело. Мои ноги оторвались от земли. Я отлетела назад и врезалась в каменную стену. У меня закружилась голова. Кто-то поджег мои легкие. Невидимая магическая рука впечатала меня в камень. Мои кости застонали под давлением.

— Ты! — зарычала Эрра. — Я должна была убить тебя. Я сделаю это сейчас.

Перед моими глазами поплыли красные круги. Не хватало воздуха. Я собиралась умереть.

— Я хотела умереть. Ты даже этого не смогла сделать правильно. Ты воскресила меня своими стенаниями. Как ты смеешь оплакивать меня? Теперь я заберу тебя с собой.

Буря за спиной Эрры изменилась.

Ее глаза расширились.

— Мама?

Магическое давление исчезло. Я рухнула на пол, отчаянно втягивая воздух. Мои легкие горели и отказывались расширяться.

Магическая буря слилась в Семирамиду, стоящую перед полупрозрачной формой Эрры. Тетя стояла неподвижно, ее рот был открыт, выражение лица смягчилось.

— Ама, — прошептала Эрра. — О боги, Ама.

Магия Семирамиды обняла ее. Эрра обняла ее в ответ, их сила смешалась. Стены вокруг нас задрожали от давления.

Глаза тети наполнились слезами. Она посмотрела мимо матери на голые стены.

— Боги, что он с тобой сделал… — прошептала она. — Что он наделал…

Я, наконец, перевернулась на спину и смогла перевести дыхание. Все мое тело было в синяках. Кто-то превратил мою диафрагму в колючую проволоку.

Эрра нависла надо мной.

— Говори.

Чудненько. Сначала я должна сказать самое важное, прежде чем она выжмет из меня все соки.

— Он убьет моего сына.

— У тебя есть сын?

— Нет, но будет.

Ее магия заставила меня выпрямиться. Если она снова толкнет меня в стену, я клянусь, что подожгу ее чертовы кости.