И любой идиот знал, что в нашем мире не бывает слишком много пуль.

Я убедилась, что пистолет на предохранителе, и оставила его на столе в конференц-зале. Я вытерла руки о джинсы, чувствуя иррациональное желание пойти и тщательно их вымыть. Чего бы я только не отдала в тот момент за пенящееся мыло и обжигающе горячую воду! Антибактериальное мыло и бутилированная вода просто никак не помогали. Особенно когда я не могла позволить себе тратить ни то, ни другое.

Я нашла всех остальных в мастерской, склонившихся над печёными бобами и консервированными персиками.

За время нашего пребывания здесь мы не только нашли оружие и боеприпасы, но и совершили налёт на два продуктовых магазина, три бензоколонки и "Волмарт". Ни одно из этих мест не обошлось без большого риска, но каким-то образом нам удалось отбить их и сохранить всем жизнь.

Не благодаря мне.

Мы медленно накапливали припасы и оружие. Неудивительно, что мы решили так долго оставаться на одном месте, когда здесь было так много всего, что можно было взять. Вон часто обсуждал со всеми, стоит ли пробыть здесь ещё или пора отправиться в дорогу.

Казалось, все были удивлены, что наш временный дом так долго оставался нетронутым.

Насколько я поняла, все ребята до сих пор избегали больших городов, подобных этому. Я не совсем понимала почему. Они были невероятно малонаселёнными или люди ушли под землю, потому что я не видела ни одной живой души за пределами нашей группы с тех пор, как компания байкеров спасла нас, когда фургон сломался. И из-за того, что город был таким огромным, Пожиратели не склонны были собираться вместе. За исключением тех мест, где в какой-то момент произошло массовое кровопролитие, обычно они держались особняком.

Но опять же, все они были относительно молодыми превращёнными зомби.

Я не видела красноглазых передержанных старичков с нашей первой остановки у оружейного склада.

Они, вероятно, уходили в месте, где действительно могли найти еду, но это было немного странно.

Я скользнула на стул, который уже занимал Миллер, и обняла его. И совсем не обрадовалась, увидев, что перед ним нет никакой еды, в то время как все остальные продолжали копаться в своих тарелках.

— Где твоя еда? — спросила я тихим голосом, стараясь не смущать его.

На самом деле он был не из тех, кого легко смутить. До апокалипсиса и даже большую часть времени после до того момента, пока мой отец не начал его избивать, а брат унижать, он общительным, раскрепощенным и очень заводным. Но с тех пор, как мы присоединились к Паркерам и компании, он стал очень чувствительным. Я надеялась, что это как-то связано с желанием проявить себя или брать пример со старших парней, но не могла сказать точно, потому что он больше не говорил со мной об этом.

— Я уже всё съел.

Он небрежно пожал плечами, но его предательские глаза метнулись к Пейдж.

— Лжец, — фыркнула я.

Я поймала взгляд Риган и уставилась на неё, взмахом руки указав на пустое место на столе перед Миллером, но она только сжала губы и ответила большими щенячьими глазами.

— Я не был настолько голоден, — снова попытался соврать Миллер.

Причем, соврать мне!

Как будто это вообще возможно.

— Перестань врать, Миллер Дейл, — прорычала я. — Ты должен поесть!

Он покраснел от моего упрёка и вскочил со стула, на котором мы сидели.

— Прекрати, Тайлер. Ты мне не мама! Отвали!

Он зашагал прочь, даже не оглянувшись на меня. Толкнул дверь, позволив ей захлопнуться за собой. Я прикусила язык, желая немедленно сделать ему выговор и одновременно извиниться перед комнатой за его поведение.

И тогда я почувствовала себя самой большой идиоткой. Именно этого я и пыталась избежать. Я выпятила нижнюю губу и глубоко выдохнула через неё, отбрасывая тёмные волосы с лица. Наконец, я обратилась к комнате со словами:

— Думаю, я не совсем хорошо справляюсь с этим.

Это вызвало несколько тихих смешков, но внимание большинства было сосредоточено на еде.

— Тайлер, ты злишься на меня? — спросила Пейдж своим милым кукольным голоском.

— О нет, душистый горошек, я ни на кого не сержусь! Я просто хочу убедиться, что Миллер ест свою еду, чтобы он мог продолжать расти большим и сильным.

— Значит, ты не злишься, что я взяла у него еду? — прошептала она, прикрыв рот рукой, чтобы мальчики не услышали.

— Ты её взяла? Или это он тебе её дал? — осторожно спросила я.

Ей было всего восемь, но, чёрт возьми, эта девочка была умна для своего возраста. Особенно учитывая, что до сих пор она воспитывалась, охотясь на зомби — или наоборот — а не в школьном классе.

Глаза Пейдж расширились, а затем выражение её лица стало понимающим.

— Он дал её мне.

— Ну, вот и всё, дорогая. Ты не виновата, это всё Миллер. И на самом деле я не злюсь на него, так что тебе не о чем беспокоиться, дорогая.

Я улыбнулась ей, а затем принялась за свою порцию сегодняшнего ужина в каменной чаше, сделанной из гладкого синего хрусталя внутри и грубого серого камня снаружи.
Таково было преимущество использования сувенирного магазина в качестве убежища. Большинство предметов были безделушками или слишком тяжёлыми и громоздкими для перемещения и бесполезными для нашего дела. Но некоторые из них стали отличными тарелками. Как эта, например. Она была довольно красивой, но вряд ли сошла бы за практичную. Скорее это был предмет декора на журнальном или торцевом столике.

И она была тяжёлой!

Я вгрызлась в свой ужин и наслаждалась вкусом каждого кусочка. Я никогда не вернусь в Колонию, никогда. На самом деле им придётся тащить моё мёртвое, безжизненное, холодное, наполненное личинками тело обратно, если им хоть раз в голову пришло, что я пойду добровольно. Но там была хорошая еда. Возможность три раза в день плотно питаться и вдоволь набивать желудок.

Это было частью фермерской инициативы, которую начал мой отец. Не то чтобы эти люди нуждались в большем стимуле, чтобы продолжать выращивать овощи или разводить скот, мы были сообществом фермеров до того, как всё пошло к чёрту. Но поначалу заниматься этим было трудно.

Теперь, два года спустя, казалось, что в запасах хранилось бесконечное количество семян и столько животных, что можно было не только их откармливать, но и использовать для еды.

Все это заставляло меня нервничать, заставляло меня дрожать. Мой отец откармливал столько людей, сколько мог, для того, чтобы можно было легко подчинить их. Он успокаивал их. Делал их жизнь комфортной. Опасность захваченного зомби мира всё ещё существовала, но только в тех случаях, когда — и если — ему это было нужно.

Интересно, поймут ли эти люди, что отдали свою свободу за тёплую постель и приличную еду?

Я почти надеялась, что они этого не сделают. Ради их же блага.

Эти люди, те, с кем я была сейчас... Риган, Хейли, Паркеры — вот что должно было произойти после падения цивилизации. Они стали тем, кем каждый должен был стремиться стать. Но вместо этого выжившие позволяли страху управлять их жизнями, а отчаянному желанию жить — контролировать их поведение.

Не каждый человек, которого убивал мой отец, был хорошим. Я видела множество людей, которые заслуживали, по крайней мере, того, чтобы быть запертыми только потому, что они забыли, каково это — быть порядочным человеком. Мужчины, которые относились к женщинам как к собственности, или детям, как будто они были одноразовыми. Мужчины, которые жаждали богатства и власти почти так же сильно, как мужчины в моей семье.

Но чего они не получили, чего никто из них не получил, так это того, что быть человеком больше не было правом — это была привилегия. Наши права и свободы были отняты, сначала инфекцией, затем существами, готовыми на всё, чтобы изменить нас, и, наконец, людьми, подобными моему папе, которые хотели сожрать любое место власти, готовое к захвату.

Я не могла позволить себе слишком привязаться к Риган или Хейли, и особенно к Пейдж или её братьям. У меня был план. Но я останусь с ними столько, сколько потребуется, чтобы уехать как можно дальше. Я не могла выжить в одиночку, но я могла учиться у них. Миллер мог бы поучиться у них. А потом, когда придёт время, мы исчезнем в ночи и отправимся в наше собственное приключение.

— Ты сильно задумалась? — прокомментировала Хейли с другого конца стола.

Нельсон обнимал её за плечи и тоже внимательно смотрел на меня.

— Ты всё ещё расстроена, потому что узнала, что Долли Партон, на самом деле, не была величайшей когда-либо жившей певицей?

Я улыбнулась, прежде чем смогла остановить себя, и встала из-за стола.

— Просто думаю о Миллере, — призналась я. — Наверное, мне стоит пойти и найти его.

Я отошла от стола, радуясь, что сегодня не моя очередь мыть посуду, и направилась к выходу. Однако я не могла не бросить через плечо фразу в защиту Долли, зная, что последнее слово останется за мной.

— И ты права насчёт Долли. Она была гораздо больше, чем просто певицей. Она была образцом для подражания, иконой, дивой высочайшего калибра, и самое главное, Хейли Гейбл, она была живой легендой. И теперь, да помилует Господь её душу, величайшее воспоминание, которое Америка когда-либо могла лелеять.

Я распахнула дверь и проскользнула в неё, подавляя смешок, в то время как Хейли бросила:

— Ты же знаешь, что твоя одержимость ею противоестественна! Я собираюсь проверить тебя на следы укусов!