— Что она сказала? — Харли не осознавала, что придвигается ближе к репортёрше, пока Джесси не выбросил руку, действуя как защитный барьер.

— Что ты приехала сюда в поисках убежища, потому что экстремисты подложили в машину бомбу, и некоторые из ваших родственников теперь охотятся на них.

— Твою мать, — выпалил Джесси.

Габриэль продолжила:

— Ещё она сказала, что, судя по небольшому рассказу о Клайве, ты, похоже, не испытываешь к нему никакого уважения и не знаешь, возглавляет ли он Движение. Должна признаться, меня это несколько разочаровало. Она также заявила, что ты скоро станешь владельцем клуба, в котором выступала. Я не знаю её имени; она не сказала.

— Ким, — догадался Брекен с мрачным выражением лица.

— Возможно, это не она, — сказала Шайя, но не выглядела убеждённой.

— Её голос казался молодым, — заметила Габриэль. — И говорила она горько.

Брекен кивнул.

— Ким.

Харли стало жаль его. Его сестра передала дела стаи репортёру, предав их всех, включая и его. Когда он повернулся к Харли с извиняющимся выражением лица, она отрезала:

— Не смей извиняться. Ты не виноват ни в чём, что другой человек делает или не делает.

— Если бы стало известно, что ты скоро станешь владельцем клуба, экстремисты, вероятно, разрушили бы его из злобы, — отметил он.

— Знаю, — сказала она. — Но ты не виноват, так что не стоит извиняться.

Эли похлопал Брекена по спине.

— Она права.

— Зачем ты пришла к нам с этим? — спросил Ник Габриэль, подозрительно прищурившись.

Габриэль потянула себя за блузку.

— Я сказала, что больше не буду писать статьи о Харли. И не стану. Но я подумала, что вам может интересно узнать, что кто-то из близких предал вас, тем более она, вероятно, пойдёт к другому репортёру, если я не напишу статью. — Она сглотнула. — Я не обязана была приходить к тебе с новостями.

— Значит, хочешь что-то взамен, — предположил Джесси

— Только то, чего всегда хотела: эксклюзив от Харли. — Габриэль повернулась к ней. — Даже если не знаешь, связан ли твой отец с Движением, всё равно можешь рассказать о нём.

Джесси зарычал.

— Ты не получишь историю от Харли.

— Но мы можем рассказать другую историю, — сказал Ник. — Думаю, она покажется не менее интересной; уверен, её раньше никто не рассказывал.

С улыбкой на губах Габриэль повернулась к Альфе.

— Я слушаю.

Именно тогда, шокировав Харли до чёртиков, Ник рассказал Габриэль о Гекторе; о любви парня к приобретению территорий перевёртышей, о привычке шантажировать перевёртышей, которые отказываются продавать земли, о том, что он убил одиночку-пустельгу и что однажды против него были выдвинуты ужасные обвинения.

— Я прошу не упоминать нашу стаю в статье, — сказал Ник. — Ты можешь легко проверить, сколько его владений расположено на земле, которая когда-то принадлежала перевёртышам. Говори об «источниках», но не упоминайте моего имени.

— Не хотите внимания, — предположила Габриэль. — Справедливо.

Шайя приподняла бровь.

— Ты так легко соглашаешься?

— Как перевёртышу, я могу посочувствовать, — сказала Габриэль. — Как женщина, я сочувствую Дженни. Я напишу статью, если только по какой-то другой причине Гектор Флинт должен быть разоблачён как ублюдок.

Когда Зандер провожал Габриэль обратно к машине, Эли засунул руки в карманы.

— Ты уверен, что это правильная идея, Ник?

Альфа вздохнул.

— Нет, но я не вижу иного выхода, кроме как контролировать ущерб. Когда откажемся уходить, он опубликует свидетельства. В статье Габриэль будет чётко указано, что он собирает «ложные материалы», а значит, что мы дискредитировали его ещё до того, как он опубликует нашу историю.

— Хотя на самом деле это не ударит его по больному месту, — сказала Харли. — Его не очень-то заинтересует статья, хотя я думаю, что было бы лучше опубликовать нашу историю до того, как он опубликует свидетельства. Слабое место Гектора — его успех. Мы не можем разрушить его карьеру, но сможем уничтожить символы его успеха.

Джесси поджал губы.

— Я слышал, у парня много домов.

Эли кивнул.

— Было бы обидно, начни они взрываться один за другим. Недвижимость, без сомнения, забита антикварной мебелью, дорогими коврами, подлинными произведениями искусства и сейфами… возможно, даже материалами для шантажа. Гектор взбесился бы, будь они все уничтожены. Тогда бы он узнал, каково это, когда кто-то угрожает его дому.

— У тебя есть контакты, чтобы такое случилось, Ник, — сказал Деррен. — Думаю, они с радостью сделают это, как только узнают, что натворил ублюдок.

Ник на мгновение замолчал.

— Признаюсь, мне нравится идея. Но он может воспринять это как объявление войны.

— Как сказал Эли, мы не сможем избежать войны, если не откажемся от своей территории, — отметил Деррен. — Я хочу войны не больше, чем ты, но не хочу быть чьей-то добычей. Он это начал.

Ник глубоко вздохнул, в его глазах собралась жёсткая ярость.

— Тогда давай изменим всё это.