Губы Ферн сжались, когда она ответила Харли свирепым взглядом.

— Моя дочь…

— Тут не при чём, Ферн. Твоя дочь была наркоманкой до того, как я встретила её, и продолжала быть наркоманкой после того, как я ушла из её жизни. Как и ты, я пыталась помочь. Как и ты, потерпела неудачу. Но не мы подвели её; она подвела себя. Продолжай винить меня в этом, если хочешь, но не можешь использовать её, чтобы вбить клин между мной и Джесси. Ты не можешь играть на его чувствах к Мии. Это нечестно по отношению к нему, и нечестно по отношению к ней. Она возненавидит тебя за это.

Что-то, что Харли не смогла точно определить, промелькнуло в глазах Ферн. Она попыталась обойти Харли и подойти к Джесси, но Харли преградила ей путь и прошипела.

— Нет. Я не доверяю тебе.

— Я его мать!

— Тогда, чёрт возьми, веди себя соответственно!

Почесав затылок, Джулиан шагнул вперёд.

— Я рад видеть, что ты так защищаешь моего сына, Харли. Так и должно быть.

Казалось, ему не хватало слов, и он вздохнул. Возможно, кто-то другой пожалел бы парня и сжалился. Харли не была милосердным человеком.

Глаза Ферн, пылающие негодованием, метнулись к Джесси.

— Ты позволишь ей встать между тобой и твоими родителями? — потребовала она.

Джесси даже не думал над ответом.

— Да. На её месте я бы сделал то же самое.

Ферн усмехнулась.

— Её родители никчёмные…

— И оба согласились на нашу пару, — перебил он. — Даже Лили, несмотря на её любовь к драмам, не устраивала таких сцен. — Его мать вздрогнула, но он не отступил. — Когда будешь готова принять мой выбор и, что важнее, принять Харли, возвращайся, и мы поговорим. До тех пор держись подальше.

Ферн двинулась к нему.

— Джесси…

Харли снова преградил ей путь.

— Не-а. Ты слышала, что он сказал.

Вздохнув, Джулиан положил руку на плечо своей пары.

— Ферн, разговор был достаточно неприятным. Давай уйдём, пока не было сказано что-то ещё хуже.

Впервые за долгое время Ферн послушалась. Они покинули главный дом, никому не сказав ни слова, хотя отец одарил Джесси и Харли слабой улыбкой. Джесси тяжело вздохнул, услышав, как отъезжает машина. Именно тогда его пара схватила его за руку.

— Пошли.

Джесси не спросил, куда они идут, чувствуя, что Харли не в настроении болтать. Он тоже; ярость ещё кипела внутри, делая его раздражённым. Он молча последовал за ней на улицу и в их домик.

Войдя в дом, она подвела его к дивану.

— Садись.

— Зачем?

— Просто сядь.

Он нахмурился, когда она потопала наверх, бормоча что-то себе под нос. Любопытствуя, к чему это приведёт, и, надеясь, что, возможно, это будет связано с пеньюаром, он опустился на диван и стал ждать

Мгновение спустя она спустилась по лестнице… полностью одетая. Это могло бы разочаровать, если бы у неё не было кое-чего, что подняло настроение.

— Милая, ты сыграешь для меня? — удивлённо спросил он.

Со скрипкой в одной руке и смычком в другой она сказала:

— Я не люблю давать частные концерты, потому что стесняюсь. Но ты расстроен и готов сорваться. Возможно, это поможет успокоиться.

Джесси наблюдал, как и в тот раз в клубе, она стояла, расставив ноги на ширине плеч и слегка выставив левую ступню вперёд. Расположив скрипку у левой ключицы, она опёрлась левой стороной челюсти на упор для подбородка. Взяв смычок в руку, она начала играть. Мелодия отличалась от той, которую она играла в клубе, не была торопливой и суматошной. В начале ноты были мягкими. Сочными. Ритмичными. Почти призрачными. Вскоре стали звучными, томными и чувственными, поскольку их сила и интенсивность возросли. Только что он чувствовал себя спокойно, как будто парил в воздухе; в следующую минуту он почувствовал прилив сил, как будто ритм заряжал энергией.

Всё это время он был прикован и загипнотизирован своей второй половинкой, её грацией и уверенностью. Гордость переполняла каждую его частичку. Она была чертовски талантлива. И принадлежала ему, в ней он души не чаял, заботился о ней, охранял и обладал. Она плавно переходила от одной ноты к следующей, и каждая была наполнена эмоциями. В ней так много души и огня. И то, и другое заводило во время игры, и ноты, казалось, приближались к крещендо, становясь громкими и вибрирующими.

А затем тембр начал ослабевать и сходить на нет, а мелодия снова становилась мягкой и тёплой… пока Харли не остановилась и не посмотрела на него.

У Джесси сдавило горло, и он сглотнул.

— Безупречно. — Его голос надломился от эмоций. Он похлопал себя по бёдрам. — Иди сюда. — Она осторожно положила скрипку и смычок, прежде чем сесть на него. Обхватив лицо, он поцеловал Харли. — Это было потрясающе, детка. Спасибо. Если бы я уже не любил тебя, влюбился в эту самую минуту.

Чувствуя себя нехарактерно застенчивой, она сказала:

— Перестань быть милым.

— Я просто честен.

— Теперь тебе лучше?

— Намного. — Его конечности ослабли, а пульс стал ровным. Джесси снова поцеловал Харли. — Извини за мать.

Удивительно, что он смог упомянуть эту женщину, не желая взорваться. Гнев рассеялся, как туман. Возможно, он вернётся. На данный момент Джесси свободен от него.

— Она причинила тебе боль больше, чем мне.

— И ты заставила её пожалеть. Кстати, это сексуально. Моему волку нравится, когда ты вот так защищаешь его. — Он погладил её по спине. — Моя мама станет уважать твою силу, даже против воли.

— Она никогда полностью не примет меня, Джесси. — Ему нужно быть готовым к этому.

— Примет, если захочет внуков.

Харли удивлённо вскинула голову.

— Ты хочешь детей? — Он никогда не казался ей тем, кто хочет детей, хотя был нежен с Уиллоу и Кэссиди.

— Конечно, когда-нибудь я захочу детей. Маленьких девочек с золотистыми глазами.

— Или маленькие мальчики с тёмными глазами.

— Неважно. Мне всё равно, девочки это, мальчики, волчата или котята, главное, чтобы они были счастливы и здоровы.

Что ж, он может передумать на этот счёт.

— Быстрое предупреждение: дети маргаев — истинные демоны. — Он рассмеялся. — Я серьёзно. Они начинают карабкаться и лазить по деревьям прежде, чем научатся ходить. Ты можешь найти их в самых странных местах. Шкафы. Буфеты. На холодильниках. И они повсюду прячут еду.

Улыбнувшись, он пожал плечами.

— Ничего страшного.

— И они умеют перекидываться до наступления половой зрелости

— Правда? — Теоретически, любой перевёртыш мог. Однако волки обычно не перекидывались до наступления половой зрелости.

— Большинство маргай впервые перекидываются в зверя в возрасте шести лет.

— Мне всё равно, кто они, когда могут перекидываться или сколько проблем доставят. Я буду любить их, так же как тебя. Так же, как ты любишь меня. Правда?

— Да. Можем ли мы перестать вести себя как девчонки?

— Ты девочка, — усмехнулся он. Его девочка. И всё же… они ещё не запечатлелись полностью.

— Что случилось?

Он моргнул.

— Что заставляет тебя думать, что что-то не так?

— Я почувствовала у тебя резкую смену настроения.

Джесси накрутил прядь её волос на палец.

— Ты часто спрашиваешь себя, почему запечатление не полное? Я не понимаю, Харли. Мы полностью открыты друг другу. У нас нет преград. Наши звери хотят связи так же сильно, как и мы.

— Мне говорили, что процесс может затянуться. Всё произойдёт. Я чувствую. Наберись терпения.

— У меня его нет. Я хочу, чтобы ты была привязана ко мне. Хочу, чтобы наши ароматы смешались; хочу чувствовать то, что чувствуешь ты; знать, что могу поддержать твою силу при необходимости.

— Это произойдёт, со временем… — Она сморщилась. — А сейчас, я голодна.

Чувствуя, что она пытается поднять ему настроение, он согласился.

— Да, я тоже. Ещё пирожных?

— Булочки с корицей.