Глава 1

Октябрь 1810 года

Театр «Камелот», Лондон

— Вряд ли нам это нужно, — произнес Макс. — Крушение происходит за кулисами.

Джорджи силилась вытянуть из груды пыльные простыни.

— Будь добр, поднеси свечу ближе. Почти ничего не видно.

Макс вздохнул. Постукивая тростью, он приблизился, и слабый отсвет свечи стал ярче.

— Ага! — воскликнула Джорджи, наконец-то вытащив простыни. — Я уже говорила, что все будет идеально?

Речь шла о двухметровой копии корабля с высокой мачтой и хитрым оснащением — это всего лишь бесполезная в открытом море бутафория, но смотрелось славно.

— Я нарисую новые декорации, — продолжила Джорджи. — Мы задействуем механические волны, вспышки молний, звуки грозы. Можешь себе представить, Макс?

— Все равно не думаю, что нам это нужно. — Теперь Макс говорил не столь уверенно.

— Разумеется, нужно. Надо добавить острых ощущений. Чуточку эффектного зрелища для галерки. Поэтому люди и ходят в «Камелот».

— Может быть.

— И это почти ничего не стоит, — пустила она в ход свой козырь.

Выдержав долгую паузу, Макс вновь заговорил:

— Ладно, но чем дешевле, тем лучше.

Она победоносно ухмыльнулась.

— Хочешь посмотреть, какие костюмы я выбрала?

Макс покачал головой и побрел к лестнице, а Джорджи устремилась следом.

— Мне нужно поговорить с Лили. Чую, она будет мной недовольна. Она рассчитывала на роль Виолы, а получит Оливию.

— Но почему? Она бы замечательно сыграла Виолу!

Макс застопорился на первой ступени и обратил на Джорджи пристальный взгляд.

— Как бы ни была талантлива Лили, для исполнения брючной роли ее зад непомерно огромен. Зрители позволяют нам некие вольности и доверяют, но, боюсь, задняя часть Лили их оттолкнет.

Джорджи ухмыльнулась.

— Но говорить об этом ты ей не станешь?

Макс чуть улыбнулся.

— Конечно, нет. Я ее уговорю, скажу, что только истинная актриса сумеет показать терзания Оливии в комедийном спектакле. К моменту окончания речи она станет умолять исполнить эту роль.

Вместе они поднялись по ступеням. Шагал Макс не спеша, должно быть, бедро причиняло боль. Она держалась позади, стараясь не мешать. На первом этаже в окна проникал дневной свет, отчего свеча стала не нужна. Макс ее задул.

— А кто сыграет Виолу? — осведомилась Джорджи.

— Странно, что ты задаешь этот вопрос. — Улыбаясь, Макс повернулся к ней. — Я подумал, ты исполнишь эту роль.

Остолбенев, Джорджи округлила глаза. Не услышав ничего в ответ, он продолжил:

— Ты изумительно перевоплощаешься в мальчика. Когда ты играла Дика Уиттингтона в сказке…

— Не могу поверить, что ты в принципе меня просишь, — перебила она.

Макс нахмурился.

— Джорджи, минуло два года.

— Я никогда не вернусь на сцену. Я говорила совершенно серьезно.

При одной лишь мысли наступала дурнота. Годы обучения и эпизодические роли привели ее к единственной ведущей роли. Весь спектакль зависел от ее выступления, и она осознала, что обычная мерзостная нервозность обратилась в парализующий мучительный страх, что вызывал потливость и тошноту перед каждым поднятием занавеса.

— Но ты была великолепна. — Макс пребывал в недоумении.

Как он мог позабыть? Она-то по-прежнему помнила во всех красках долгие секунды паники, когда строки не приходили на ум, тишина тянулась все дольше, а сотни людей смотрели и ждали. Во рту пересохло, сердце колотилось, покуда она копалась в темных уголках памяти в поисках слов.

— Прости. Не могу.

Макс смерил ее долгим взглядом.

— Мне казалось, однажды ты это преодолеешь. Ты такая же актриса, как и твоя мать. Жаль, ты не горишь желанием выходить на сцену.

Джорджи покачала головой.

— Извини. Знаю, ты разочаровался во мне, Макс…

Он от нее отмахнулся.

— Нет, не разочаровался. Слова против не скажу, если ты больше никогда не ступишь на сцену. Ты и так заработала себе долю в прибыли. А даже если б и не заработала, мать оставила вам с Гарри свою долю. А попросил я, ибо желаю тебе счастья. Подумал, ты захочешь снова играть на сцене.

Она покачала головой.

— Не захочу. — Прозвучало грубо, будто она все восприняла в штыки.

Джорджи покраснела, устыдившись, — она знала, что Макс лишь пытался помочь. Он печально улыбнулся.

— Ладно. В таком случае роль Виолы получит Бесси Холл.

— О нет, только не Бесси! — не сдержавшись, возразила она.

— Если ты не предложишь свою кандидатуру, роль достанется Бесси.

Джорджи тяжело вздохнула.

— Значит, Бесси. Во всяком случае, ее задняя часть меньше, чем у Лили.

Остаток дня Джорджи провела среди костюмов, что хранились в походившей на пещеру кладовой, а закончив, захватила на починку и переделку множество вещей.

Поднимаясь наверх, она мысленно составляла список того, что могло понадобиться для постановки «Двенадцатой ночи». Макс займется распределением ролей, музыкой и репетициями. Джорджи отвечала за декорации и наряды — при условии, что Макс доволен стоимостью.

Работу за кулисами она начала с девочки на побегушках, старалась заработать себе и Гарри долю в прибыли, ибо на сцене от нее толку не было. Однако со временем она обнаружила в себе доселе неизвестный художественный талант и использовала его для создания декораций и костюмов. Сейчас ее радовала эта закулисная роль. Временами Джорджи мечтала о другой жизни — той, что не вращалась вокруг постановок, той, что протекала в настоящем мире, — но это походило на неблагодарность. Она всегда старалась выбросить такие мысли из головы.

Когда Джорджи выбралась из кладовой, ее ждала Лили — она сидела на коробке, подогнув под себя ноги, и уткнулась носом в книгу. Стоило двери отвориться, Лили вскинула глаза и отложила томик в сторонку.

— Вот ты где, Джордж. — Судя по обаятельной улыбке, ей что-то нужно. — А я тебя жду. Причешешь меня? Макс выводит меня в свет.

— Хорошо. Идем в гримерную. Куда вы собираетесь?

— На какое-то ужасное суаре. — Лили закатила глаза. — Мне придется очаровывать богатого толстого набоба. Ты же знаешь, Макс всегда ищет покровителей.

Друг за другом они брели по захламленному коридору. Закулисные стены были грязными, декорации загромождали каждый угол. Такова реальность, что таилась за красным бархатным занавесом и позолоченной лепниной.

В гримерной, выбранной Джорджи, стояли старинные стулья, расшатанный столик и треснувшее зеркало. Лили разместилась на стуле, а Джорджи в поисках шпилек принялась рыться в коробке.

— Раньше тебе нравилось ходить на званые вечера с Максом, — заметила она.

— И сейчас нравится. Просто сегодня я намеревалась отужинать с сэром Найджелом. — Сэр Найджел Агню — последний воздыхатель Лили. — Знаешь, Джорджи, тебе пора найти своего сэра Найджела. Ты много работаешь и совсем не отдыхаешь.

— Еще как отдыхаю! Кроме того, не нужен мне никакой сэр Найджел. — Она начала заплетать блестящие локоны Лили.

— Неужто тебе не одиноко? Я думала, тебе нравится Майкл.

Джорджи действительно нравился Майкл Маккол. Он исполнял ведущую роль в новом спектакле и поцеловал ее на импровизированном праздновании, прошедшем накануне. Поцелуй ей приглянулся — так почему же она его оттолкнула?

— Майкл не для меня. — Она пожала плечами и, прикрепив косу на затылке, пыталась нашарить шпильку.

— Если не будешь держать ухо востро, останешься старой девой, которая мужчин в глаза не видела.

— Мне еще даже нет двадцати четырех! — возразила Джорджи.

— У меня первый любовник появился в девятнадцать. Ай! — вскричала Лили, когда Джорджи воткнула первую шпильку.

В этот же миг распахнулась дверь. Джорджи обернулась через плечо, а увидев стоявшего в дверном проеме, бросила шпильки и побежала к нему.

— Гарри!

Брат заключил ее в крепкие объятия и, смеясь, закружил.

— Когда ты вернулся? — спросила она, едва он поставил ее на ноги.

Джорджи сделала шаг назад, дабы посмотреть на него, разглядеть получше. Ее близнец. Высокий, широкоплечий, белокурый и красивый.

— Здравствуй, Гарри, — уныло произнесла Лили.

Гарри беспечно улыбнулся.

— Лили, выглядишь очаровательно, как в принципе и всегда. — Ее лицо напоминало каменную маску, и он перевел взор на Джорджи. — Вернулся только что и немедля пришел сюда.

— И? Повезло?

Он отвел глаза.

— Не совсем. Однако я нашел еще одну зацепку.

— Еще одну зацепку, — повторила она. — Мне казалось, это последняя попытка.

Гарри громко вздохнул и с поникшими плечами опустился на стул.

— Пожалуйста, не начинай ворчать, Джордж.

Она оглядела его с головы до ног. Из путешествия Гарри вернулся пыльным и помятым, темные круги под глазами придавали ему утомленный вид.

— Хорошо. Рассказывай.

— Я так понимаю, мы говорим о тайном герцогстве? — иронично спросила Лили.

Джорджи бросила на нее предостерегающий взгляд. Кроме Макса, Лили единственная, кто знал правду о рождении Гарри и Джорджи. В отличие от Макса, который в глубине души был безнадежным романтиком, Лили считала, что о дворянском происхождении лучше позабыть. Она всегда говорила Джорджи, что Гарри пора выбросить из головы фантазии об аристократических привилегиях и заняться своими обязательствами, под коими, разумеется, имелась в виду Джорджи. То, что Джорджи вполне способна сама о себе позаботиться, совершенно не принималось во внимание.

— Речь не о герцогстве, а о графстве, — гневно отозвался Гарри.

Лили пожала плечами, рассматривая свое лицо в треснувшем зеркале.

— Какая разница, о чем идет речь, если у вас этого нет?

— Замолкни, Лили. — Джорджи обратилась к брату: — Продолжай.

— Да нечего рассказывать, — молвил Гарри, ее ободряющий тон слегка его оживил. — Но это точно зацепка. Мне удалось сыскать отцовского грума Хопкинса. Помнишь его? Поначалу он молчал, но несколько кружек эля в деревенском постоялом дворе развязали ему язык. Он сознался, что мама и папа сочетались браком где-то в Йоркшире.

Произнеся это открытие, Гарри скрестил руки на груди и довольно улыбнулся.