Его член шевелится у меня между бедер, и мысль о том, что он возбуждается от проделки школьного уровня, опьяняет меня смесью похоти и власти. Я отстраняюсь, чтобы поддразнить его по этому поводу, но он протягивает руку и хватает меня за шею. Раф молча наблюдает за мной, сжимая челюсти, и в глазах горит огонь. Когда он говорит, его тон спокоен.

— Ты в полной заднице, Куинни.

Дерьмо.

Он преследует меня до другого края джакузи, хватает за лодыжку и тянет обратно в воду, когда я пытаюсь перелезть через бортик. Он прижимает меня к скамейке своим твердым телом. Когда я предпринимаю жалкую попытку оттолкнуть его, он хватает оба моих запястья, поднимает их над головой и прижимается носом к моему.

Несмотря на холод, пронизывающий мои руки и грудь, мне жарко всем телом. Бросив на меня взгляд, полный неприкрытой злобы, Раф опускает голову и впивается в мою грудь, гневно посасывая ее, прежде чем прикусить мой сосок. Все нервные окончания в моей киске вспыхивают, отчаянно желая большего.

Я прижимаю свои сиськи к его лицу в безмолвной мольбе, получая его одобрительный стон. Его хватка на моих запястьях усиливается, и когда я запрокидываю голову, вид его мышц и сухожилий, напрягающихся на предплечьях, когда он удерживает меня, сводит с ума.

Прежде чем я успеваю подумать об этом, я обхватываю ногами его талию, облизываю бицепс и впиваюсь зубами в его мускулы.

— Блять, — шипит он, отпуская мои руки. — Ты только что укусила меня?

Я серьезно смотрю на него.

— Знаешь, как говорят. Ешь богатых¹².

Мгновение он недоверчиво смотрит на меня, затем его глаза яростно сверкают, а руки сжимают мои бедра.

— Так, все, Куинни, повернись.

Мое тело реагирует раньше, чем мозг. Раньше, чем мозг успевает понять, что, черт возьми, я делаю, не говоря уже почему. Я крепко обхватываю бедрами его талию, но когда он начинает разворачивать меня, то соскальзываю с него. Единственное, что я могу сделать, чтобы не повернуться, — это поднять ногу и упереться ею в его грудь. Моя задница соскальзывает с сиденья, а голова погружается под воду.

Руки Рафа скользят мне под мышки и возвращают меня в исходное положение. Его веселое выражение лица сменяется пониманием, когда он встречает мой взгляд.

— Повернись, Пенни, — тихо говорит он.

Когда я не отвечаю, он снова пытается повернуть меня. Я снова ставлю ногу ему на грудь. Его взгляд скользит по ней, затем снова поднимается ко мне.

— Нет, — шепчу я.

Мой голос спокоен, но намек кричит сам за себя.

Я не хочу, чтобы он трахал меня, как других. На самом деле, от одной этой мысли мне хочется поджечь весь мир. По крайней мере, выследить этих девушек и сделать с ними такое, за что меня посадят в тюрьму.

С каждой молчаливой секундой уязвимость накатывает на меня волнами. Огонь между моих бедер затухает, превращаясь в едва заметный жар. Я в нескольких мгновениях от того, чтобы пнуть его как следует и отпустить неприятное замечание, чтобы защитить мое эго, когда он отодвигает ногу и сокращает расстояние между нами. Грубо схватив меня за запястье, он сдергивает меня с сиденья и занимает мое место, а затем сажает к себе на колени, так что я оказываюсь верхом на нем.

Мой кайф шаткий и его невозможно скрыть. Я прерывисто вздыхаю и сглатываю сухость в горле. Когда рука Рафа опускается под воду и нежно раздвигает мои бедра, он поднимает на меня ленивый взгляд.

— Это то, чего ты хочешь, Куинни? — спрашивает он так тихо, что я едва слышу его из-за шторма. Он сжимает подбородок, проводит большим пальцем по щеке, изучая мою реакцию. — Чтобы я трахнул тебя вот так?

У меня скручивает желудок. Я чувствую себя так, будто стою на самом краю обрыва, приглашая этого мужчину столкнуть меня с него. Я защищаюсь, отступая от края.

Опустив руку между его бедер и обхватив его член, я говорю: — Тебе не кажется, что трахаться только сзади уже как-то избито?

Низ его живота напрягается под моими костяшками пальцев. На короткое мгновение его глаза темнеют от раздражения, но остывают до безразличия, когда он отпускает мою челюсть.

Он откидывает локти назад, как будто готовясь к приватному танцу.

— Тогда покажи, что у тебя есть, — говорит он скучающим тоном.

Его внезапное безразличие ранит, но в конечном счете я знаю, что это лучше, чем что-либо более нежное. Все, что будет труднее забыть, когда это закончится.

С трепетом в животе я понимаю, что понятия не имею, что делаю. Я никогда не была сверху, и при холодном свете дня я не могу спрятать свою неопытность в подушке. Я сглатываю и приподнимаю задницу ровно настолько, чтобы потереться о его эрекцию. Блять. Он такой твердый, такой гладкий, что ощущение распространяется от моего клитора по венам. Он откидывает голову на бок, наблюдая за мной скучающим взглядом из-под полуприкрытых век, пока я прижимаюсь к нему бедрами и становлюсь более скользкой, более чувствительной, более отчаянно нуждающейся в трении.

Я опускаю руку под воду и хватаю его у основания, он тихо шепчет блять, когда его член входит в меня. Но с каждым пройденным сантиметром боль становится сильнее, распространяясь в живот и подрывая мою уверенность.

Блять. В этом положении он гораздо глубже, и я не уверена, что смогу это вынести. К тому времени, как я опускаюсь наполовину, мои глаза наполняются слезами. Он смотрит на мои ногти, впивающиеся в его плечо, и его взгляд смягчается.

— Ты не делала этого раньше.

Это утверждение, а не вопрос, но я все равно напрягаюсь от желания уклониться. Прежде чем я успеваю это сделать, он кладет руки мне на бедра и медленно опускает на себя.

— Расслабься, — шепчет он, прижимаясь к моей шее. — Позволь мне войти в тебя, Куинни.

Я бы рассмеялась, если бы думала, что это не будет звучать горько. Правда в том, что этот мужчина уже так глубоко во мне, что я не знаю, как мне его вытащить.

Я обхватываю его за шею и запрокидываю голову к горизонту, охваченному штормом, пока он двигает моими бедрами медленными, осторожными движениями. Боль перерастает в восхитительный жар, а влажное трение о мою киску делает мои мышцы податливыми.

Теперь, привыкнув, я начинаю двигать бедрами сама, в погоне за собственным удовольствием. Стон Рафа лелеет мою шею. Его руки перемещаются к моей спине, и он проводит пальцами по позвоночнику, останавливаясь, чтобы провести большим пальцем по сердцу на пояснице.

— Эта чёртова татуировка, — шипит он, впиваясь зубами в ключицу и прокладывая дорожку поцелуев по груди. — Я бы заплатил Тейси любые деньги, чтобы она набила ее на тебе навсегда.

В глубине моего разума проносится язвительный ответ о том, что моему следующему врагу с привилегиями, вероятно, это не понравится, но он так и не выходит из меня. Вместо этого я пропускаю пальцы через его волосы и притягиваю его лицо к своей груди. Моя татуировка. Мы. Я не хочу сейчас думать о временных вещах.

Я набираю темп, пытаясь отбросить реальность. Раф подстраивается под мой ритм, захватывая инициативу, сжимая мою шею и жестко трахая меня. Его зубы кусают мои соски, грудь скользит о мою, он такой теплый, большой и пылкий. Каждый толчок ощущается как разжигание огня, я хочу продолжать толкать его, пока не воспламенюсь.

Его губы прижимаются к местечку за моими волосами.

— Хочешь узнать секрет? — я могу только кивнуть в ответ. — Я тоже никогда этого не делал.

Его признание скользит по позвоночнику и душит меня. Я оттягиваю его голову и прижимаюсь лбом к его. Наши рты так близко, что я чувствую вкус его последней затяжки сигары.

— Правда?

Встретив мой взгляд, он замедляет свои толчки. Малейшая тень беспокойства омрачает его черты.

— Да, — бормочет он в ответ. — Думаю, я просто не могу перестать нарушать правила ради тебя.

Моя кожа танцует в экстазе. Мысль о том, что для него это тоже в новинку, вызывает у меня чувство высокомерного удовлетворения. Ощущая странную потребность вознаградить его за честность, я прижимаюсь к нему и удерживаю себя в таком положении. Его глаза закрываются, а когда он снова открывает их, они наполнены новой яростью. С ворчанием он переносит меня на другую сторону джакузи и прижимает спиной к бортику.

Его толчки резкие и неумолимые. Его хватка на моей шее неотвратима. Он обхватывает рукой мою голову и стискивает зубы.

— Я не в силах вынести тебя, детка. Посмотри, что ты со мной делаешь, — его следующий толчок ощущается как наказание. — Ты превращаешь меня в гребаное животное.

Когда его глаза опускаются к моим губам, я ухмыляюсь.

— Ну вот, у тебя снова такой вид, будто ты хочешь меня поцеловать.

Он хрипло смеется.

— Нет. Просто интересно, как бы они выглядели вокруг моего члена.

Взволнованная, я пытаюсь вывернуть лицо из его хватки, но он только крепче сжимает мою челюсть. Я никогда не делала этого раньше, и мысль о том, что я могу быть слишком ужасной для него, заставляет меня содрогнуться. Это явно написано на моем лице, потому что его глаза сужаются, а бедра замедляются.

— Ты и этого не делала?

— Я берегу минет для брака, — выпаливаю я.

Его глаза вспыхивают чем-то сердитым, и он вжимается в меня чуть сильнее.

— Лгунья. Ты не веришь в брак.

— Верно, — выдыхаю я, приподнимая колени, чтобы он мог войти еще глубже. Белые искры летают у меня перед глазами. Я так близко. — Брак — это проигрышная игра, дорогой.

Его мрачный смех пробегает по моим губам.

— Да? И что бы ты потеряла?

— Мою свободу, достоинство, гордость.

Он снова качает головой, недоверчиво ухмыляясь. Глядя на мои ногти, впивающиеся в его бицепс, он опускает руку к моему клитору, потирая его маленькими, дразнящими кругами. Пальцы на ногах подгибаются, и если бы не его железная хватка на моем лице, я бы запрокинула голову и заплакала, обращаясь к проливным небесам.

Вместо этого я могу только смотреть ему в глаза, пока он разбирает меня на части. Теперь его взгляд стал другим, в нем появилось что-то задумчивое, гасящее похоть.