– Не знаю, Шерон, может, я сама виновата? Не смогла сразу все доходчиво объяснить. Испугалась, стала что-то мямлить. Вот он и вспылил. Я же поняла это, хотя он ни слова мне не сказал. Чисто по-человечески понять его можно.

– Понять можно всех, но простить – далеко не каждого. Но я не призываю тебя держать глухую оборону. Будь великодушна, пусть лишний раз убедится в том, какой у тебя золотой характер. Поняла?

– Да, кажется… Спасибо тебе, Шерон! Ты так помогла мне. Теперь я твоя должница.

– Вот и отлично. Вернемся к тому, с чего начали. Будь умницей и выслушай меня внимательно. Во-первых, я хочу, чтобы ты была главной подружкой невесты. Как она называется?

– Ее называют королевой подружек, – со знанием дела поведала Эмили.

– Да-да. Так вот, ты станешь этой самой королевой. К тому же необходимо придумать платья, шляпки и многое другое. Время еще есть, свадьба состоится через три месяца, но они пролетят быстро. Поэтому начинать готовиться надо заранее.

– И ты хочешь, чтобы всем этим занялась я одна? Но, Шерон, это же огромная работа!

Та скорчила недовольную гримасу и с иронией произнесла:

– Я так и знала, что ты откажешь мне, миссис Спиллинг!

Эмили поспешно ответила:

– Нет, я не отказываюсь, просто…

– Значит, поможешь мне? О, Эмили, ты самая лучшая подруга!

Лицо Шерон светилось счастьем, а в голове у Эмили уже созревал план дальнейших действий. Кто-кто, а она сумеет организовать такой грандиозный праздник, что все окружающие запомнят его надолго. Вот только ей следует разобраться со своими насущными проблемами и с достоинством выйти из сложившейся ситуации.

Поздний ужин с Джералдом проходил в какой-то странной атмосфере. Эмили не могла оторвать глаз от собственной тарелки, зная, что муж сразу прочтет в них печаль и обиду.

Он, в свою очередь, настойчиво изучал серебряную вилку, которая иногда чисто автоматически прикасалась к кусочку рыбы или зеленому горошку с морковью.

Все это выглядело глупо. Миссис Крафт исподволь наблюдала за ними, но ничего не могла понять. Ей казалось, что между молодыми супругами наладились теплые, доверительные отношения. Но сегодня, глядя на их застывшие лица и неловкие движения, она усомнилась в радужном будущем этого брака.

Эмили ощущала себя участницей какого-то тайного заговора, где каждый человек знает о происходящих интригах, но не должен проговориться. Она была готова отдать многое за одно слово, которое бы произнес Джералд.

Казалось, он услышал ее бессловесную мольбу и откликнулся почти мгновенно. Однако стал говорить совершенно не о том, что произошло между ними несколько часов назад. Похоже, он специально не касается болезненной темы.

– Я слышал, Шерон выходит замуж за Бертсона. А ты вызвалась быть королевой подружек.

Ничего себе, с какой скоростью в этих местах распространяются новости! – подумала Эмили и, преодолев смущение, поспешила дать отпор:

– У тебя неверные сведения. Я не вызывалась, Шерон сама упросила меня. Ты же знаешь, как она умеет уговаривать людей.

Взгляд Джералда показался ей очень жестким, а голос – резким и грубым:

– Нет. Мне не известно, на что способна Шерон. И меня это никогда не интересовало.

Вы подружились, и я был этому рад. Но… не понимаю, зачем тебе принимать такое активное участие в подготовке чужой свадьбы?

Настроение Эмили испортилось окончательно.

– А что плохого в свадьбах? – выкрикнула она со злобой. – Если подобного события не было у нас, то это вовсе не означает, что свадеб в мире не существует!

Эмили нанесла Джералду запрещенный удар ниже пояса и сразу по его отрешенному взгляду поняла, что он в ответ не станет ее жалеть. Тем более после этого дурацкого письма. Поэтому поспешила тут же исправить ситуацию.

– Прости, – смущенно произнесла она. – Я понимаю, что виновата во всем сама. Мне не следовало так говорить.

– Тебе много чего не следовало!.. – Он произнес это с таким видом, будто собирался ударить ее.

Эмили почувствовала, что дрожит. Ей захотелось выскочить из-за стола и убежать – спрятаться где-нибудь в укромном углу, чтобы в очередной раз выплакать обиду. Но тут с ней что-то произошло. Видимо, советы Шерон не прозвучали впустую.

– Знаешь, дорогой, тебе не удастся заставить меня испытывать вину за те поступки, которые я на самом деле не совершала. Твое ущемленное самолюбие заведет наши отношения в тупик. К тому же я не собираюсь постоянно оправдываться перед тобой и доказывать, что есть на свете мерзавцы, готовые портить другим жизнь только лишь потому, что им чего-то не удалось добиться. Арчибальд Берджис не имеет ко мне никакого отношения, он не был моим любовником и, мне кажется, не тебе в этом сомневаться. Если же ты считаешь меня легкомысленной и склонной к подобного рода развлечениям, то нам лучше немедленно расстаться.

После этих слов Эмили не спеша поднялась и направилась к двери. Она уже почти вышла из комнаты, поэтому едва услышала брошенную ей вслед фразу:

– Я тебя не виню, но мне все это страшно неприятно, я взбешен и готов удавить этого негодяя Берджиса!

Столь эмоциональное заявление внушило миссис Спиллинг некоторую уверенность в завтрашнем дне.

Джералд пытался преодолеть ту пропасть, которая вновь возникла между ним и Эмили, но жена игнорировала его. Им ничего другого не оставалось, как продолжать делить спальню. Но после злополучной ссоры между ними словно кошка пробежала.

Он страдал, его мучили уколы ревности, а Эмили оставалась непреклонной, либо вообще не замечая перемен в поведении мужа, либо удачно делая вид, что не верит в его раскаяние. Разбитую вазу иногда бывает невозможно склеить, что уж говорить о человеческих взаимоотношениях.

Теперь Эмили старалась завтракать, обедать и ужинать отдельно от Джералда. Разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы она ему продолжала готовить.

Мисс Крафт чувствовала напряженную атмосферу, воцарившуюся в доме. Она уже успела привязаться к Эмили, но при этом уважала и ценила Джералда, поэтому ей трудно было принять чью-то сторону.

Эмили ощущала в глубине души абсолютную пустоту. Ее прежняя неуверенность в себе вновь обострились, да и прежние страхи вернулись с удвоенной силой. Она так восхищалась Джералдом, так слепо доверилась их взаимной любви и безумному физическому влечению, что совершенно утратила бдительность. И вот расплата! Джералд, похоже, отвернулся от нее, даже не попытавшись спокойно разобраться в сложившейся ситуации.

Неужели он готов был поверить чужой лжи, а в ее собственных доводах усомниться? Эмили была не просто уязвлена, а почти раздавлена.

Каждый новый день начинался теперь для нее одинаково грустно. Эмили с трудом заставляла себя подняться с постели и пыталась отвлечься с помощью всевозможных дел. Так она принялась с неистовым энтузиазмом ухаживать за садом. И даже несколько раз самостоятельно выбиралась в Чечстоун, чтобы купить рассаду.

В глубине души она понимала, что ведет себя не правильно. Она – женщина, поэтому должна сделать первый шаг навстречу мужу, чтобы сохранить брак. Но разве их совместную жизнь можно было назвать супружеством в классическом смысле слова? Если только с большой натяжкой. Итак, Эмили удерживала гордость, она просто не могла переступить через себя.

Джералд терзался от любви, но все то же уязвленное самолюбие не позволяло ему признаться в собственных ошибках. Ему хотелось подойти к Эмили, обнять ее, поцеловать, но это было выше его сил. Как будто их внезапно разделила ледяная стена! Он даже не отваживался заглянуть в глаза жены, потому что боялся прочесть в них ненависть или презрение.

Отчужденность Эмили становилась все более очевидной для окружающих. Подруга их экономки, миссис Уордс, у которой она покупала рассаду, высказала Эмили явное неодобрение по поводу ее странного поведения.

По мнению этой почтенной леди, миссис Спиллинг решила дуть на давно остывшее молоко. А так умные женщины не поступают.

Миссис Уордс погрузилась в воспоминания молодости и по секрету призналась Эмили, что до сих пор сожалеет о ссоре с мужем, хотя эта размолвка приключилась более тридцати лет назад.