Глава 29

РОНАН

Послеполуденное солнце проникает сквозь высокие окна, отбрасывая призматические блики на стену. Ребёнок сидит на полу и рисует картинки, которые Камилла хвалит. Я почти не в состоянии разглядеть маленькую дикарку, которую я стал обожать, и, хотя обычно я нахожу что-то подобное слабостью, в случае с Камиллой я вижу в этом только символ силы. Знак того, что, когда придёт время, она сможет стать матерью моего ребёнка, одновременно обучая его жестоким порядкам мира, в котором мы живём. В конце концов, некоторые инстинкты глубоко укоренились, и я не могу не находить идею того, что живот Камиллы раздуется от моего ребёнка, смертельно соблазнительной.

Я складываю газету, мне надоели все эти убийства и продажные политики, которые досаждают этой стране. Я подхожу к Камилле, и она поднимает взгляд как раз в тот момент, когда ребёнок заползает к ней на колени.

— Скоро вернусь, — шепчу я, целуя её в щеку.

— Подожди, что? — она берёт ребёнка на руки и кладёт её на диван. — Рози, мне нужно пойти и поговорить с мистером Ворчуном, ладно? Останься здесь ради меня. Нарисуй мне ещё один красивый цветок, — Камилла вскакивает на ноги, хватает меня за руку и тащит на кухню. — Тебе лучше не отправляться за Всадником без меня.

— Но… — ухмыляюсь я. — Ребёнок напуган.

Она тычет пальцем мне в грудь.

— Блядь… Клянусь Богом, — вереница испанских ругательств слетает с её губ. — Рози будет хорошо с молоденьким, — она машет рукой в воздухе. — Я забыла, как его зовут.

— Ральф, — я нахожу очень интригующим то, какой у неё изменчивый характер.

— Ральф. Ей будет хорошо с Ральфом, потому что я переломаю Ральфу ноги, если это будет не так, — она улыбается почти ласково.

Я беру сигару и засовываю её в карман.

— Ты останешься здесь.

— Ронан, — рычит она. — Это, — она жестом указывает между нами, — не грёбаная диктатура.

— Там ты бесполезна.

Она складывает руки на груди.

— Я бесполезна, — повторяет она. — Осторожнее, Русский, иначе я больше вообще не принесу тебе никакой пользы.

Я беру со стойки бинокль.

— Каждое моё движение просчитано. Каждое действие служит своей цели, — я улыбаюсь. — Ты доказала, что твоя цель здесь, — я киваю в сторону ребёнка. — С ней.

— Ты что, думаешь, я нянька?

Я не хочу, чтобы она шла, и чтобы успокоить её эго, я должен создать впечатление, что у неё есть цель.

— Маленькая кошечка, ты нужна мне здесь, чтобы защитить её. Если люди Всадника придут за ней… — я бросаю взгляд на Ральфа, сидящего в углу комнаты. — Они не смогут превзойти его, но ты… — я делаю глубокий вдох. — Ты устроишь кровопролитный дождь, — я не сказал всерьёз ни единого слова.

— Хватит пиздеть, — ворчит она, прежде чем тяжело вздохнуть. — Думаешь, я тебя не знаю, Ронан Коул… Манипулятивный… сомнительный, — она откидывает голову назад и закрывает глаза. — Отлично. Я останусь, но не из-за твоей брехни.

— Конечно, нет, — я хватаю свой пиджак со спинки стула и просовываю в него руки. — Пистолет там, под столом, — говорю я по пути к лифту.

— Ронан, — зовёт Камилла. — Не умирай.

Лифт звенит, и двери раздвигаются.

— Ни за что даже через миллион лет, — бормочу я, заходя в лифт

***

Борис паркуется по периметру сетчатого забора, окружающего территорию, напоминающую тюремный двор. Марио выходит из своего «Кадиллака», с тревогой оглядываясь по сторонам, прежде чем направиться к обветшалому складу. Дверь сбоку здания открывается, и выходит мужчина в льняной рубашке, останавливаясь, чтобы прикурить сигарету. Он встречает Марио на полпути между автостоянкой и зданием. Происходит обмен портфелями, рукопожатие, а затем мужчина подходит к чёрному «Мерседесу» и забирается внутрь.

Машина въезжает в ворота, сворачивает на боковую улицу, и Борис отстаёт от него, держась на безопасном расстоянии.

Дорожное движение в этом городе в лучшем случае ужасное. Бампер к бамперу, люди с покрасневшими лицами сигналят. Забывчивые водители, снующие в пробке и выезжающие из неё, запихивают себе в глотку дешёвый гамбургер.

Прискорбно.

Я сижу, курю сигару, слушаю Пачебеля в попытке обрести хоть какую-то форму безмятежности, и не могу быть более доволен, когда Борис следует за элегантным «Мерседесом» вниз по съезду, который огибает голубую сталь Манхэттенского моста. Мы, должно быть, близки.

За считанные минуты прекрасные дома из коричневого камня и шикарные тротуары превращаются в ветхие домишки с простынями, задрапированными на окнах в качестве самодельных занавесок.

«Такое несоответствие от одной улицы к другой», — думаю я, выпуская ровную струю дыма через губы.

Раздаётся громкий треск. Металл ударяется о металл, и стекло разбивается вдребезги. Меня толкает, когда машина крутится посреди дороги, как игрушечный волчок. Удар от пристёгнутого ремня безопасности приводит к тому, что сигара вылетает у меня из руки. Когда машина останавливается, я распахиваю дверцу и быстро выхожу на улицу. Вокруг меня клубится запах выхлопных газов, ревут клаксоны. Капот машины полностью разбит, лобовое стекло треснуло. Борис навалился на руль, из его лба сочится кровь. А машина, которая сбила нас… Я оборачиваюсь. Её нет. И «Мерседеса» нигде не видно.

Я ударяю кулаком по крыше машины.

— Невероятно!

Водительская дверь открывается, и Борис медленно, пошатываясь, выходит, держась за голову.

Я замечаю позади нас внедорожник одного из моих охранников, подбегаю и забираюсь на заднее сиденье, Борис следует моему примеру. Водитель оглядывается через плечо.

— Вперёд! Найди его! — кричу я, моё кровяное давление опасно повышается с каждой потерянной секундой. Он резко поворачивает руль в сторону, объезжая разбитую машину, но «Мерседеса» уже давно нет.