Глава Сорок Вторая

"Достаточно". В глазах Заиры зажглась голубая искра. Она подняла руки, чтобы посмотреть на Рувена поверх воды: "Мне все равно, если это не убьет тебя, гнойный волдырь, я сожгу тебя".

Марчелло откинул курок своего пистолета назад: "Пожалуйста, не надо".

Глубокие морщины избороздили его лицо, но рука оставалась твердой. Круглый глаз пистолетного дула уставился на меня, над ним сверкал оранжевый глаз с щелью.

"Отлично", - прорычала Заира: "Я сожгу и тебя. Извини, Амалия, но либо так, либо пусть он нас убьет".

Несмотря на безжалостные слова, пот струйками стекал по ее лбу, а щеки напряглись под глазами. На кончиках пальцев полыхало багровое пламя, укус паука на руке светился красным в резком синем свете.

Мгновение замедлилось, пока колотящееся во мне сердце не превратилось в медленный рев. Вороны, гневно кричащие в небе, едва шевелились, их крылья застыли в воздухе. Это была последняя драгоценная секунда перед тем, как Заира убьет Марчелло, или Марчелло убьет меня. В любом случае, дружбе, от которой зависела моя жизнь, пришел конец.

Нет. Если и была когда-то Амалия, которая могла бы стоять в стороне и позволить этому случиться, то ее уже давно нет.

"Нет!" Я бросилась между ними, лицом к Заире, широко раскинув руки, чтобы укрыть Марчелло от ее огня: "Я не позволю тебе сделать это!"

"Не будь сентиментальной идиоткой", - огрызнулась Заира. Но в уголках ее глаз заблестела влага, а голос дрожал на грани срыва: "Он ушел, Амалия. Нет смысла нам обеим погибать, пытаясь спасти того, кто уже мертв".

"Он не умер!" Слова царапали мне горло: "Я не могу позволить тебе убить его. Он не умер, Заира".

Я почувствовала присутствие Марчелло позади себя. Он тоже был частью владений Рувена, и достаточно близко, чтобы я могла почувствовать биение его сердца, учащение его дыхания по моей крови, все еще остававшейся на камне. Мне не нужно было смотреть, чтобы понять, когда пистолет начал колебаться в его руке.

Я сделала глубокий, прерывистый вдох: "Вот почему я должна сделать это сама".

Прежде чем я успела подумать, прежде чем смогла остановить себя, я повернулась и бросилась на Марчелло. Кинжал, которым я порезал руку, все еще был в моей руке, и вся скорость его Химеры была бесполезна против шока, расширившего его глаза. Я вогнал кинжал ему в бок, приложив всю силу своего веса.

Теплая кровь растеклась по моей руке. Марчелло пошатнулся, задыхаясь, и в ужасе уставился на меня. Его пистолет выстрелил с треском и дымом, пуля безвредно отскочила от камня.

Он рухнул на землю, тяжело дыша и хватаясь за расползающееся кровавое пятно на боку. Я упала на колени рядом с ним, полуослепшая от слез.

"Черт возьми, Амалия!" воскликнула Заира.

"Прости меня", - прошептала я: "Марчелло, мне жаль, мне так жаль".

"Ты это сделала", - задыхаясь от шока, проговорил он: "Ты действительно ударила меня ножом".

"О, Боже. О, очень хорошо сделано, леди Амалия". На берегу Рувен засунул кинжал Кат' за пояс и захлопал.

Заира вихрем метнулась к нему, оскалив зубы. Рувен рассмеялся и отошел в лес.

"Как бы мне ни было приятно продемонстрировать свое бессмертие, леди Заира, должен признаться, что ваш кипучий огонь вызывает у меня некоторый дискомфорт. Поэтому я рискую прослыть неблагодарным хозяином и пока оставлю развлечение своих гостей другим".

Три мертвые химеры, распростертые на полу, вдруг дернулись, как марионетки, которых дергают за ниточки, а затем, шатаясь, поднялись на ноги. Глаза их оставались пустыми, остекленевшими и мертвыми, и ни одно дыхание не расширяло их впалых ребер. Они шагали к нам с тупой грациозностью сломанного часового механизма.

Это было неправильно. Хрупкое полотно жизни, к которому я все еще была едва привязана, содрогнулось, и тошнота так сильно разорвала мой желудок, что я даже отвлеклась от Марчелло, умирающего на земле передо мной. Я уперлась в землю и почувствовала, как она хрустит под моими пальцами.

"В Васкандаре так много глупых правил и табу, - вздохнул Рувен: "Их установили Старшие Повелители Ведьм во имя сохранения круговорота жизни, но, честно говоря, я думаю, что они просто хотят сохранить свою власть. Если мы можем формировать дерево и кости, почему бы не использовать мертвых в качестве марионеток? Это одно и то же.

Вокруг озера раздался грохот, сотрясший снег, и из-под белого одеяла поднялись черные курганы земли. Кости тянулись к дневному свету, кости, оголенные временем, с некоторых из них еще свисала оборванная плоть; кости, еще завернутые в заплесневелый мех, черепа с разлагающимися глазами, еще сгрудившимися внутри. Гниющие туши, за которыми тянутся пугливые жуки, и древние скелеты, чистые и непорочные, как сам снег.

"Адское исчадие", - вздохнула Заира, и гнев исчез с ее лица.

Некоторые из них были людьми, с них свисали клочья доспехов, а в грудных клетках застряло ржавое оружие, оставшееся после древней битвы. Рядом с ними лежали олени с оскаленными черепами и раздвоенными рогами, огромные лохматые медведи со зловонными дырами в шерсти, волки с клочьями серого меха, прилипшего к пожелтевшим скелетам. Они следовали за тремя ядовитыми химерами, которые продвигались по дамбе к нам - авангард страшной армии.

"Пожалуйста, наслаждайтесь этим скромным развлечением", - с насмешливым поклоном произнес Рувен и скрылся в лесу.

"Уйди с дороги, Корнаро, - сказала Заира, выпуская свой огонь.

Я просунула руку под плечи Марчелло и потянула его назад, подальше от вспышки жара и света, от дыма и вони, к краю скалистой гряды. Вокруг нас простирался лед, тонкий и хрупкий, как барьер, не дававший мне кричать, а под ним - черная вода, глубокая и темная. Над нами кружили вороны, отчаянно каркая. Кровь Марчелло пропитала мою рубашку.

Я притянула его к себе и дрожащими руками стала рыться в сумке, отчаянно ища что-нибудь, что могло бы ему помочь, какую-нибудь забытую алхимическую мазь, чтобы остановить кровотечение, но все, что у меня было, - это пузырек с оживляющим зельем Терики.

"О Грейс, пожалуйста, скажи мне, что он исцелит тебя". Я не могла перестать плакать. Мой кинжал вывалился из его бока и пропал, и теперь оставалось только ужасное пятно крови на его потрепанном мундире, и дыхание Марчелло, и кровь, которую он выкашливал на мои уже побагровевшие руки, когда я прижимала их к ране: "Ты слишком ценен, чтобы позволить тебе умереть. Верно? Пожалуйста, позволь ему исцелить тебя".

Марчелло попытался оттолкнуть мои руки: "Все в порядке, Амалия", - слабо сказал он: "Отпусти меня. Мне надоело быть игрушкой Рувена".

"Я все еще могу исцелить тебя", - настаивала я, сердито смахивая слезы: "Как-нибудь. Мы снова сделаем тебя человеком, вот увидишь".

"Он так много забрал". Боль исказила лицо Марчелло; его чешуя сморщилась, как кожа ящерицы: "И он наполнил меня жаждой крови и жестокостью. Но он не смог заставить меня перестать любить тебя".

Я взяла его за руку, когти и все остальное: "Я тоже тебя люблю", - наконец отчаянно произнесла я. Милость милосердия, что за дура я была, все время ждала, что кто-то из нас умрет? "Ты слышишь меня? Я люблю тебя".

Он кивнул, сумев изобразить едва заметный, тончайший отголосок своей тоскливой улыбки. А потом его глаза закрылись.

"Не смей умирать", - прошептала я, сжимая его руку в своей: "Не смей, Марчелло".

Но его сердце все еще билось. Я чувствовал, как оно пульсирует в такт с сердцем Рувена. Тонкая струйка жизненной силы струилась сквозь него: ее было недостаточно, чтобы закрыть рану, но достаточно, чтобы остановить кровотечение и поддержать жизнь.

Рувен еще не закончил ни с одним из нас.

Ярость разгоралась во мне с такой силой, что я чувствовала, как ее жар обжигает мою кожу. Но нет. Это был не просто гнев: ярость не была направлена только на меня. Не было и сурового синего взгляда и густой дымки.

Я подняла голову и увидела, что на меня надвигается стена шквального огня. В самом центре огня стояла Заира, раскинув руки в стороны. Весь копер был в огне, бледное пламя взвивалось ввысь с голодной экзальтацией, за исключением верхушки, где я стояла на коленях с Марчелло. Голубой огонь пробирался по камням на ширину пальца, плавя под собой камень.

"Заира", - позвал я: "Ты можешь остановиться. Их больше нет. Ты сожгла их всех".

Она не подавала никаких признаков того, что слышала меня. Безумие пламени захватило ее, и она потерялась в нем.

Я зажмурила глаза от жара, от вида бледного лица и окровавленного тела Марчелло, от осознания того, что Кат' борется за жизнь, застряв на глубине сотен футов подо льдом в своем самом страшном кошмаре. Как, черт возьми, все могло пойти не так? Мы должны были спасать Империю.

Я все еще должна была спасти Империю. Каким-то образом. Что бы ни случилось со мной, что бы ни случилось с моими друзьями, это был мой долг. Возможно, было бы заманчиво позволить пламени Заиры бушевать без остановки, позволить ему захлестнуть меня и освободить от ответственности за все, что я совершила, но такой возможности у меня не было.

Я открыл глаза и вздохнула: " Revincio", - сказала я.

Ничего не произошло.

Балеарский огонь все еще бушевал по всей косе, растекался по поверхности озера, жадно облизывая облака над головой. Лед отступал перед ним, прозрачное пространство быстро расширялось, и в черной воде появлялось рассеянное отражение светящейся голубой ряби.

Я прочистила горло от дыма, слез и страха: " Revincio", - повторила я как можно четче.

Шквал огня приближался, сжигая траву и обугливая деревья до пепла, испепеляя камень под ними. Я оттащила Марчелло на несколько метров назад, вниз по склону к кромке воды, но мы были уже почти за пределами суши. Может быть, я и неплохой пловец, но не настолько, чтобы удержать на плаву в ледяной воде человека без сознания, а пылающее озеро было достаточным доказательством того, что вода - не защита, если бы оно мне понадобилось.