Глава Тридцать Четвертая

Мой пульс бился об острые кончики его когтей. Я оставалась совершенно неподвижной: "Трудно говорить, когда не можешь пошевелить горлом", - осторожно сказала я.

" Извини за это. Я сейчас отпущу". Его слова взъерошили мои волосы: "У меня есть для тебя сообщение. Я передам его, а потом уйду. Вот и все." Он тяжело вздохнул: "Но если ты позовешь на помощь или снова нападешь на меня, мне придется покалечить тебя по дороге".

"Это выглядит грубо и не похоже на тебя", - сказала я, стараясь говорить спокойно.

Пальцы Марчелло дрожали на моем горле: "Мой повелитель Рувен рассердился, что ты не послушала его послание в первый раз, поэтому он расплавил мою плоть и кости, чтобы снять кольцо, и отдал мне новые приказы". Его голос упал до шепота: "Пожалуйста, не подвергай эти приказы испытанию, Амалия. У меня нет сил сопротивляться им".

Я не сомневалась в том, что это правда, так же как не сомневалась в том, что Марчелло способен порвать мои сухожилия или выколоть мне глаза за то время, которое мне понадобилось, чтобы моргнуть, с такой скоростью, как его химера: "Хорошо, - неуверенно согласилась я.

Его когти оторвались от моей шеи: "Тогда попробуем еще раз".

Медленно, держа руки на виду, я повернулась.

Лунный свет заиграл на чешуе Марчелло и засверкал в его нечеловеческих глазах. На нем была все та же потрепанная форма, неухоженные черные волосы зачесывались за воротник. Теперь, когда он проснулся, боль снова преследовала его и искажала лицо.

Через одно плечо у него был перекинут рюкзак.

Я в инстинктивной панике потянулась к нему. В рюкзаке лежали мои записи, одна из моих любимых книг по теории магии, оставшиеся бутылочки с эликсиром и, что самое страшное, Джесс, который я получил в гарнизоне Арденса на случай, если нам представится возможность применить его против Рувена. Я не могла допустить, чтобы это попало в его руки.

"Не надо!" Марчелло предостерегающе поднял руку с выпущенными когтями, глаза его были полны неподдельного страха: "Не подходи ближе, не доставай свой кулон-фонарик, не зови остальных. Пожалуйста". Он вздохнул, как будто борясь с чем-то внутри себя: "Я не хочу брать твои личные вещи, и я знаю, как ты относишься к своим книгам. Если ты поговоришь со мной, я просто сделаю свою работу и верну тебе твою сумку. Но если ты дашь мне повод бежать, мне придется забрать все, и..." Мышцы на его челюсти подпрыгнули: "И причинить тебе сильную боль".

Пульс запульсировал в моих венах, как зыбучая река: "Что за приказ? Я думала, ты только что получил сообщение".

"Это часть послания". В лунном свете его человеческий глаз блестел непролитыми слезами: "Прости меня. Я не хочу этого делать".

Он потянулся к моему рюкзаку и достал одну из запасных бутылочек с эликсиром.

"Что ты делаешь? Оставь это!" С некоторым трудом я удержалась от того, чтобы не броситься на него в панике.

Марчелло одним когтем выбил пробку, перевернул бутылку вверх дном и стал выливать мой эликсир на пол.

"Марчелло, нет! Мне это нужно!" От страха я закричала громче, чем собиралась. Во внутреннем кармане плаща у меня был запасной флакон, но его хватило бы только на сегодняшнюю дозу. Без флаконов в сумке я умру утром.

"Прости меня, Амалия, - повторил он хриплым от волнения голосом: "Рувен заставил меня рассказать ему все, что я знал о твоих слабостях".

Он вытряхнул из бутылки последнюю каплю, и комнату наполнил запах аниса. Затем он достал из моего рюкзака следующую бутылку и вытащил из нее пробку.

"Ты меня убьешь!" отчаянно запротестовала я, когда снизу донесся смех Заиры: "Зачем мне с тобой разговаривать, если ты собираешься уничтожить мой эликсир?"

"О, ты будешь слушать", - сказал он сквозь зубы. В его голосе зазвучали злобные нотки: "Теперь меня не так легко не заметить, не так ли?"

Тошнотворно-сладкий запах аниса усилился, когда на пол выплеснулось еще больше зелья: "Я слушаю, черт возьми! Слушай, ты привлек мое внимание, можешь прекратить!"

"Лорд Рувен попросил меня передать тебе, - сказал Марчелло, откусывая каждое слово, словно ненавидя вкус собственного языка, - что он может тебя вылечить".

Мое дыхание замерло в горле: "Что?"

"Он скинвокер и ученый. Он может очистить твои вены от слез демона. Тебе больше не понадобится этот эликсир". Марчелло бросил пустую вторую бутылку на кровать и открыл третью: "Ты ведь этого хочешь, не так ли? Ни от кого не зависеть".

"Я завишу от тебя", - прошептала я, потянувшись к нему, несмотря на себя: "Борись с ним, Марчелло. Ты не должен этого делать. Не позволяй ему заставить тебя убить меня".

Он оскалил зубы, словно в агонии: "Прими его предложение, и тебе не придется умирать. Он успеет прийти и спасти тебя. Просто поклянись служить ему, и ты сможешь жить".

Из третьей бутылки потекла прозрачная струйка и выплеснулась на сверкающие доски пола, уже потемневшие от остального.

"Ты же знаешь, что я не могу этого сделать", - в отчаянии сказала я, истертое дерево впитало эликсир, необходимый мне для жизни, как сухая земля.

"Тебе лучше подумать об этом, иначе ты умрешь в муках". Оранжевый глаз Марчелло остался безжалостным, но его зеленый умолял меня, когда поток замедлился до струйки: "Мой господин просит у тебя помощи в получении новых доменов, твоей крови и пожизненной службы. Взамен он может навсегда исцелить тебя и спасти твою жизнь. Он сможет вернуть мне прежний облик. И он может вывести все свои силы из королевства.

"Да, он может все это сделать", - огрызнулась я: "Но я не такая дура, чтобы думать, что он сделает это по доброй воле, без всяких условий. Я теперь в Совете - я не могу пойти на такую плохую сделку, даже ради спасения своей жизни". Я вынуждена блефовать. Если я нужна ему живой, мне нужен эликсир.

Марчелло достал мой последний флакон с эликсиром. Он вытащил пробку и сделал паузу: "Это не блеф, - прохрипел он: "Милорд Рувен не блефует. Прими его предложение, Амалия. Ты сможешь жить, а я снова стану человеком, и королевство будет в безопасности. Взамен он хочет только тебя".

Мой взгляд был прикован к маленькой стеклянной бутылочке и линии жидкости, стремящейся к ее круглому ободку: "Остановись. Остановись, Марчелло. Я знаю, что ты не хочешь этого делать".

"Не хочу", - тихо согласился он: "Но я должен, если ты не примешь предложение моего господина".

"Он приказал тебе?" Я решительно шагнула к нему; он зашипел, как разъяренный кот, и я остановилась, сжимая живот: "Скажи мне, что он сказал, и мы сможем найти выход из положения!"

"Это не так". Марчелло яростно затряс головой: "Его воля - это моя воля. Это не устный приказ, который я могу попытаться перехитрить. Теперь дай мне свой ответ".

"Мне нужно время подумать".

"Время потянуть время, ты имеешь в виду. Я знаю тебя, Амалия. Дай мне ответ сейчас, пока Заира или Катэ не забрели сюда и не нашли нас".

Бутылка наклонилась в его руке. Одна капля дрогнула на ободке, сверкнув в лунном свете.

Я могу солгать. Я могла бы взять столько, сколько Рувен даст мне, а потом отступить, не дав ему взамен ничего слишком рискованного. Если бы мне достался только этот флакон эликсира, я, по крайней мере, была бы жива, чтобы снова сразиться с ним.

"Хорошо", - сказала я: "Я сделаю это. Я буду работать с ним, если он сначала вылечит тебя. Просто положи это, и мы сможем обговорить детали".

Марчелло подскочил, как будто я его ударила: "Ты всегда была ужасной лгуньей, Амалия".

Он повернул флакон, и последний эликсир выплеснулся наружу, растраченный и исчезнувший.

Мои ноги подкосились. Я опустилась на край кровати, ошеломленная. Я прекрасно понимала, что в моем плаще находится крошечный драгоценный пузырек, который даст мне еще двенадцать часов жизни, чтобы найти алхимика. Марчелло тоже знал об этом, и, судя по его взгляду, не забыл.

Марчелло порылся в моей сумке: "Это последняя? Если да, то, боюсь, следующее, что мне нужно..." Он нахмурился: "Что это?"

О, черт. Он нашел Джесс. Моя рука медленно потянулась к медальону со вспышкой.

Но то, что он достал из сумки, было гораздо меньше, чем Джесс. Это была круглая золотая пуговица с тисненым соколом - та самая, которую он подарил мне несколько месяцев назад, когда мы расстались на время, чтобы что-то из его вещей ушло со мной.

Он уставился на нее, и краска исчезла с его лица: "Он все еще у тебя", - прошептал он.

"Конечно, да". У меня так болело горло, что я едва могла говорить: "Я ношу его с собой, чтобы напоминать о твоем добром совете, когда я хочу совершить опасный поступок, как ты и просил". Мой голос треснул: "Я, конечно, не обращаю на это внимания, но мне становится легче, когда я слышу твой голос в своей голове".

Он крепко сжал в кулаке пуговицу и зажмурил глаза. Я не смела пошевелиться. Слезы потекли из его человеческого глаза и побежали по щеке.

Затем он опустил пуговицу обратно в мой ранец и аккуратно положил его на пол, на влажный пятачок с запахом анисового зелья, просочившегося в половицы.

"Я пойду", - сказал он низким и хриплым голосом: "Передай от меня привет Заире".

"Подожди!" Я, наконец, бросилась к нему, но он выпрыгнул из окна, как будто постоянно тренировался в этом.

"Береги себя, Амалия", - сказал он, и тень его прежней тоскливой улыбки промелькнула на его лице.

А потом он прыгнул вниз - прыжок, который, наверное, сломал бы ему ноги, когда он был человеком. Когда я подошла к окну, он уже был на полпути через поле к ожидающему его Шварцвальду, оставляя на снегу редкие следы.

Наши сани с шипением неслись сквозь ночь, под холодными звездами, делая повороты так быстро, что из снега выныривал бегущий человек. Каждый мускул моего тела напрягся от страха, что мы упадем с обрыва или врежемся в дерево, но Катэ усовершенствовала глаза лошадей, и они могли видеть в темноте, даже если мы не могли. Я прижалась к Катэ и Заире, молясь попеременно о том, чтобы рассвет наступил быстрее, чтобы мы могли видеть, и медленнее, чтобы я могла жить.