Это была не очень большая надежда, но я ухватилась за нее: "Тогда я сделаю это".

"Я не буду тебе лгать". Плечи Катэ опустились, как будто из него вытекла вся энергия: "Вряд ли Рувен был осторожен, чтобы не причинить ему вреда. Если только ты не сможешь каким-то образом заставить Рувена отменить то, что он сделал, тебе придется смириться с тем, что он никогда не будет прежним".

"Хорошо. Если я смогу заставить Рувена вылечить его, я это сделаю. А если нет, то я спасу от него все, что смогу". Мой голос дрогнул, несмотря на то, что я твердо решила, что этого не произойдет. Я прижала пятки ладоней к горящим глазам: "Черт возьми, я не буду плакать".

"Все, у кого есть сердце, плачут". Послышался шорох перьев, я подняла голову и увидела, что передо мной склонился Катэ, его бледные брови нахмурены: "Я, наверное, уже упоминал, что не умею сострадать. Ты хочешь, чтобы я ушел, или..."

"Нет." Я сглотнула: "Нет, я думаю, я хочу, чтобы ты обнял меня".

Затем он опустился рядом со мной, его плащ сложился вокруг меня, как крыло. Я подавила рвущиеся из груди рыдания, пытаясь думать только об оранжевых глазах, пылающих жестокостью, и зеленых глазах, смотрящих на меня с умоляющим ужасом утопающего, в последний раз погружающегося под воду.

"Полагаю, ты не в настроении играть, - осторожно заметил Катэ.

И тут у меня вырвался смех, со всей силой сдерживаемых слез: "Ты действительно плохо играешь".

"Ну, они всегда меня веселят". Но он тоже смеялся, и его грудь тихонько вздрагивала.

Это только заставило меня смеяться сильнее, слезы потекли из уголков моих глаз, узел горя в моей груди ослабел. Рука Катэ на мгновение обхватила мои плечи, и я прильнула к его теплу, чувствуя, как он дышит рядом со мной. Было так странно, что он делает что-то настолько обычное, как дышит, когда в нем заключена сила целого королевства. Но он был теплым и человечным, и я чувствовала, как бьется его пульс.

От него пахло хвоей, снегом и диким прикосновением молнии, а не дымом, руинами и смертью. Я глубоко вдохнула его запах и закрыла глаза, и наконец-то ни один из ужасов дня не появился в теплой темноте за моими веками.

Когда спустя несколько часов я проснулась от ясного утреннего света, я лежала одна на диване, укрывшись перьевым плащом Катэ.

Заира окончательно проснулась через несколько часов после меня, когда я листала тексты по магической теории, делая пометки о возможных способах использования моей крови для отвоевания части владений Рувена, как он собирался поступить со своими соседями. Я хмурилась над статьей о направленности магических потоков, когда из ее постели донесся жалобный стон.

Я положила ручку на стол и поспешила к ней. После неудачной попытки приподняться она рухнула обратно в подушки, зажмурив глаза и обхватив голову обеими руками.

"Головная боль?" спросил я, присаживаясь на стул у ее кровати.

"Милость милосердия, черт побери", - простонала Заира.

Я налила немного приготовленного зелья в маленькую чашечку и протянула ей: "Это поможет".

"Это яд?" Заира, не дожидаясь ответа, проглотила его, а затем скорчила гримасу: "Фу! Нет, яд вкуснее этого. Что это за отвратительная... ох". Она моргнула глазами и испустила долгий вздох: "О, так-то лучше".

"Я подумала, что тебе может понадобиться немного этого. Как ты себя чувствуешь?"

"Хочу пить, как моряк, только что прибывший в порт". Я протянула ей стакан с водой, который тоже был наготове, и она моргнула, принимая его: "Черт, ты обо всем подумала".

"Я - ученый в области магических наук". Я внимательно наблюдала за ней. Это было похоже на ожидание, когда человек, порезавшийся очень острым ножом, поймет, как сильно он поранился: "Что последнее ты помнишь?"

"Что я помню? Подожди, мы же в Арденсе". Заира отставила чашку и нахмурилась: "Точно. Армия Рувена. Что случилось?"

"Город в безопасности", - сказала я: "Ты спасла его".

"Я вижу." Она обвела жестом комнату, как будто ее беспокоил ее покой: яркий утренний солнечный свет, элегантная обстановка, поднос с недоеденным завтраком на столе рядом с кипой моих бумаг. Последнее привлекло ее внимание: "Черт, я умираю от голода. Я, наверное, сожгла много..." Ее голос прервался. Она смотрела на меня, широко раскрыв глаза в темных лужах, в которых собирались все новые и новые тени.

"Что последнее ты помнишь?" спросила я снова, тихо.

"Химеры, прыгающие на нас". Это прозвучало хриплым шепотом: "Я потеряла контроль, не так ли?"

"Ты защитила Арденс", - сказала я: "Ты спасла шестьдесят тысяч человек".

Пальцы Заиры вцепились в одеяла: "А скольких я убила?"

"Заира, послушай меня. Ты никогда никого не выбирала для убийства". Я потянулась к ее руке, наполовину ожидая, что она схватит ее, но она позволила мне взять ее: "Ты сделала все, что могла, чтобы спасти их. Когда ты потерялась в огне, именно я решала, когда тебя остановить. Я решала, сколько людей погибнет. Не ты. Не отягощай себя их смертью".

"Это красивые слова", - ответила Заира: "Достаточно красивое, чтобы связать его в букет и положить на их могилы. Я сделала свой выбор в пользу убийства в тот момент, когда отпустила свой огонь. Неужели ты думаешь, что я не знаю, что он делает?" Она покачала головой: "Я знала, что произойдет. Лучшее, что ты можешь сказать, это то, что мы сделали это вместе".

"Тогда мы сделали это вместе", - сказала я.

"Просто приятная дружеская поездка, мы вдвоем. А теперь скажи мне. Сколько?"

Я закрыла глаза. Я все еще видел долину, горящую из конца в конец в озере голубого пламени, и слышал дикий, высокий хор далеких криков: "Я не знаю точных цифр".

Заира вздохнула: "Адские цифры. Я все равно в них не разбираюсь. Покажи мне."

Я повела Заиру по узкой лестнице на самый верх дворца Светлейшего Посланника. Как только мы вышли на квадратную площадку, едва ли превышающую по размерам гостевую кровать Заиры, нас сразу же подхватил ветер, и над нами возвысилась позолоченная вершина Шпиля. Я порадовалась каменным перилам, которые не позволили ветру сдуть нас с помоста на покатую красную черепичную крышу, но пожалела, что не захватила плащ, прежде чем подняться сюда. Холодный ветер пробирал до костей.

Я откинула с лица разметавшиеся волосы, когда Заира шагнула вперед и ухватилась за северные перила, опираясь на них обеими руками.

"Грации плакали", - хрипло прошептала она.

Море красных крыш отделяло нас от городских стен, а за ними простирались зеленые и золотистые поля. Вдали возвышались заснеженные холмы, а река Арден блестящей лентой пронизывала все вокруг, то появляясь, то исчезая в ярких проблесках.

Это был бы прекрасный вид, если бы не туманная дымка, нависшая над всем, и страшный черный шрам долины.

С высоты невозможно было не заметить масштабы обугленной, разрушенной пустоши, которую создало пламя Заиры. На всю ширину долины и на большую ее часть простиралась полоса почерневшего жнивья и серого пепла - бесконечные акры выжженной земли там, где когда-то были поля и фермы, таверны и дома. Низкие клубящиеся облака пепла прочерчивали полосы по беспорядочному нагромождению палок и гари; то тут, то там из остального торчал тонкий, крошащийся шип почерневшего ствола кипариса или балки дома.

Слава Богу, мы были слишком далеко, чтобы разглядеть кости.

Я стояла рядом с Заирой и смотрела на то, что мы сделали.

"Это похоже на картины Темных дней в храмах. Или ад самой смерти". Костяшки пальцев Заиры побелели от напряжения.

Этого нельзя было отрицать. Все, чего не хватало этой сцене, - это демонов с кнутами, гоняющих перед собой проклятых. Я не могла придумать, что сказать, и просто стояла рядом с ней.

"Всю свою жизнь мне приходилось беспокоиться о том, что люди относятся ко мне как к какому-то демону". Голос Заиры напрягся до предела: "А теперь выясняется, что они были правы".

Я вспомнила слова Бри: Она не человек.

"Ты ошибаешься". Я сжала плечо Заиры и отпустила: "Я знаю тебя, Заира. Ты не менее человек, чем я. Или моя мать, или Катэ, или любой человек, обладающий властью".

"Это ужасные примеры. Твоя мать и Повелитель Воронов - тоже демоны". Уголок рта Заиры слегка дернулся: "Ты плохо разбираешься в этом, Корнаро".

Как и Катэ: "Тогда спроси Терику, когда увидишь ее в следующий раз", - предложила я: "Она скажет, что ты человек".

"Она предвзята".

"Тогда спроси у своей собаки", - отчаянно сказала я: "Я уверена, что они чувствуют запах монстров. Правда?"

Заира засмеялась. В нем была какая-то острота, но он был искренним: "Негодяй прижался бы к самому Демону Резни за остатки говядины". Она покачала головой: "Нет, пусть я буду демоном. Хуже, если я буду человеком. Человек не должен этого делать".

Я посмотрела на поля дымящихся руин: "Я не могу этого сделать", - тихо сказала я.

Заира подняла глаза от разрушений и посмотрела на меня. Это были глубокие черные лужи, бездонные и полные боли: "Что сделать?"

"Позволить тебе стать демоном". Я беспомощно пожала плечами: "Ты мой друг".

Какое-то время она молча смотрела на меня. Затем ее рот шевельнулся в призраке улыбки: "У тебя сомнительный вкус на друзей".

Повелитель ведьм, химера и убийца тысяч людей: "Наверное, я понимаю, что ты имеешь в виду", - согласилась я: "Но нет. Я вынуждена не согласиться. У меня прекрасный вкус на друзей".

Ее тонкая теплая рука нашла мою, и мы вместе уставились на равнину смерти.