Я скрестила ноги в лодыжках, мои высокие каблуки врезались в кожу:

— Оуу. Мне жаль. Это был очень мужественный девчачий крик, если это поможет.

Губы Рида сжались в тонкую линию.

— Это не так. Послушай, я становлюсь немного брезгливым, когда дело доходит до телесных жидкостей, вот и все, — он вздрогнул.

— Очаровательно. А кровь?

— Ненавижу.

— А как насчет слюны? — я пошевелила бровями, проведя языком по щеке.

— Ненавижу, — он прикрыл рот рукой, его лицо приобрело зеленоватый оттенок. Мне нравилось, как по-настоящему проявлялся его акцент, когда он говорил с такими эмоциями.

— А козявки? Что скажешь?

— Господи, Чарли! — он вскинул руки в воздух, отворачиваясь от меня, чтобы наклониться, положив руки на колени.

Смех вырвался из меня, и мне пришлось прислониться к барной стойке, чтобы не упасть. Я должна была признать, что без всех этих людей в помещении, прижатых друг к другу, как маленькие сардины, это здание было прекрасным. Старинные обновленные деревянные полы и глубокие шпалеры (прим. вытканные вручную ковры-картины).

Он поднялся, прикрыв рот тыльной стороной ладони:

— Все это. Это все соки сатаны.

Я издала странный звук, нечто среднее между фырканьем и хихиканьем, который заставил Рида запрокинуть голову.

— Я так многое о тебе узнаю.

— Сейчас ты мне реально не нравишься, — он казался гораздо более бодрым, и мне нравилось, как блестели его глаза, когда он язвил.

— Я завоюю твою симпатию обратно, — пообещала я.

— Я в этом не сомневаюсь.

Наши глаза встретились, и мы замолчали. Рид сглотнул, его кадык подпрыгнул в горле, и я почувствовала, как температура моего тела подскочила на несколько градусов. Его взгляд был пристальным, добрым и пытливым, и от этого мне стало смешно. Я так долго ничего не чувствовала, что практически почувствовала, как паутина в моем мозгу рассеялась.

Моргая, я шмыгнула носом и указала пальцем через плечо:

— Мне пора идти.

— О, — сказал Рид, переключая свое внимание. — Да, конечно. Позволь мне проводить тебя домой.

Я рассмеялась:

— Я приехала сюда на машине.

Его глаза сузились.

— Верно, — он на секунду задумался. — Потому что ты здесь не живешь.

— Как насчет того, чтобы я проводила тебя до двери? — сделала я предложение.

Он направился ко мне, выставив локоть, и я, не задумываясь, взяла его.

Толкнув двойные двери, он повел нас к лифтам, выходящим из общей комнаты. Как только дверь звякнула, мы протиснулись внутрь, и он держал мою руку в плену, нажимая кнопку третьего этажа. Не было музыки, которая могла бы заполнить тишину, и я чувствовала на себе его взгляд в отражении стальных дверей.

Внезапно лифт показался мне слишком тесным, его присутствие – слишком значительным, и с моим ясным безалкогольным умом я могла признать, что дело было не в том, что он был практически королевской крови или имел доброе сердце, открытое и готовое щедро жертвовать на благотворительность, я не могла должным образом объяснить, чем он мне понравился... это было все в нем. Рид Виндзор. Что бы это ни было, что делало его... им, это занимало каждый дюйм пространства, и мне не было противно чувствовать, что из-за него мне не хватает воздуха.

Он глубоко вдохнул, его легкие расширились, и это на мгновение пленило меня.       Я не могла отвести глаз, а потом поняла, что это, возможно, самый долгий подъем на три этажа в истории.

Я еще раз взглянула на наши отражения и была почти уверена, что он чувствует пульс у меня на руке. Мы выглядели довольно красиво вместе. Он был крупным и мускулистым, а я – невысокой и крошечной. Противоположности, которые работали друг с другом на противоположностях друг друга.

Его пристальный взгляд разрушил все барьеры, которые у меня были, и впервые с тех пор, как Брэндон ушел, мне захотелось, чтобы кто-нибудь поцеловал меня. Я хотела, чтобы Рид поцеловал меня. Я отчаянно хотела, чтобы он взял меня и заставил почувствовать. Что-то. Что-нибудь. Всё.

Двери снова звякнули, выводя из транса, в котором он застал меня, или, может быть, я застала его, я не была уверена, и убрала свою руку с его плеча. Мне стало холодно, как будто он каким-то образом дарил мне тепло, которого не чувствовала слишком давно.

Рид усмехнулся про себя и, выйдя из лифта, повернул налево, к своему номеру С-13.

— Ну вот, — он прислонился спиной к массивной дубовой двери. — Спасибо, что осталась со мной сегодня вечером.

— В любое время.

Он засунул руку в передний карман брюк и уставился в пол, маленькая прядь его волос упала ему на лоб. Он весь вечер зачесывал их назад, выглядя шикарно и уравновешенно, но небольшая прядь волос на лице придавала ему опасный вид. Я хотела исследовать эту опасность – страх не являлся проблемой, когда его тщательно изучали.

— Хо… — я не могла подобрать слов. — Спокойной ночи, Рид.

Проведя рукой по волосам, он посмотрел вверх, свет раннего утра начал проникать через окно в крыше над нами. Мягкий оранжевый свет придавал его коже безмятежный оттенок.

— Хочешь войти?

Я остановилась на полпути:

— Наверное, мне не стоит.

Потому что, серьезно, я действительно не должна этого делать. Он выглядел слишком красивым и дерзким, с взъерошенными волосами и изогнутым ртом, бросающим вызов каждому моему движению.

— Почему? — осмелел он, и та озорная искорка, которая мне так нравилась в нем, вернулась с удвоенной силой. — Беспокоишься, что не сможешь удержать руки при себе? — огонек в его глазах и ухмылка на его лице вызвали у меня желание доказать, что он неправ. Это также взволновало меня совершенно не-типичном-мне смысле.

— Нет, — быстро сказала я.

Он уставился на меня сверху вниз, нахмурив брови, когда я вызывающе скрестила руки на груди. Это была битва умов, Одед против Виндзора. Умник против умницы. Рыжая против рыжего. Я участвовала в нем, чтобы выиграть.

— Докажи это, любимая.

Я усмехнулась:

— Что именно доказать?

— Твою способность сохранять дружеские отношения.

У меня отвисла челюсть:

— Это что, вызов? Я могу стать самой лучшей подругой, которая у тебя когда-либо была. Я выдружу тебя до чертиков, — что за намеки, Чарли! Христос.

Он ухмыльнулся, и ямочка появилась на его щеке.

Боже, у Рида был способ подчеркнуть мою смелость. Вывернув ногу, я отвела ее в сторону, мои руки все еще были твердо на месте.

— Твой ход, Одед.

Я сглотнула. Дерьмо. Еще раз, к чему я клонила? Были ли у меня какие-нибудь хорошие ходы?

Если бы я задавала себе этот вопрос, ответом было бы решительное «нет». У меня не было практики.

Он провел языком по щеке, чувствуя свою победу.

— Прекрасно, — простонала я, разжимая руки.

Ладно, что ж, возможно, моя игра была не так сильна, как я думала. Дерьмо.

Он повернулся с торжествующей улыбкой, доставая ключи, чтобы отпереть дверь. Она скрипнула, когда он толкнул ее и шагнул внутрь, держа дверь пошире, чтобы я могла войти. В тот момент, когда я переступила порог, меня пронзило ощущение Рида. Как будто его соседа по комнате вообще не существовало. Здесь не было никаких плакатов или календарей с обнаженными женщинами. Я не смогла найти ни малейшего намека на мудачество – только мягкие тона темно-бордового и слоновой кости, разбросанные повсюду. Его стол был тщательно прибран, каждый предмет лежал на идеальном месте. Телевизор органично располагался на стене, а коллекция DVD-дисков окружала его ореолом.

Я автоматически определила, какая кровать принадлежала ему, потому что она была застелена, даже углы заправлены в матрас.

Я не осознавала, что хранила молчание, пока Рид не произнес мое имя.

— Ты пьешь со сливками?

— Хм? — я покачала головой, отводя взгляд от его кровати, чтобы увидеть, что он стоит перед кофеваркой на раковине. — О, да, пожалуйста.

Он нажал кнопку на кофейнике, выдвинул стул из-за своего стола и предложил его мне:

— Миледи.

Я рассмеялась:

— Спасибо. У тебя правда хорошее общежитие.

Рид присел на край кровати, положив руки на колени:

— Это происходит всякий раз, когда здесь нет Хэма, чтобы все разрушить.

— Кто такой Хэм? — мой взгляд упал на маленькую клетку в углу комнаты, и я вскочила со своего места. — Это он? — я наклонилась и поворковала с маленькой серой шиншиллой, смотревшей на меня крошечными черными глазками. Я засунула палец в клетку, крошечный самородок понюхал мою кожу, а затем занялся своими делами.

Рид усмехнулся:

— Это Энакин.

Выпрямившись, я посмотрела на Рида.

— Как Скайуокер (прим. Энакин Скайуокер – он же Дарт Вейдер, персонаж вселенной «Звездных Войн»)?

— Он самый.

— Но почему? Энакин – зло.

— Спойлер! — крикнул Рид, затыкая уши, снова излишне драматизируя ситуацию.

— Эй, чувак. Этот поезд давным-давно ушел.

Он пристально посмотрел на меня:

— Шучу. «Звездные войны» – одна из лучших франшиз в этом гребаном мире, — я не могла не согласиться. — Нет, — продолжил он, — я назвал его Энакином, потому что иногда он может быть маленьким мудаком. Он часто обнаруживает свою внутреннюю темную сторону и любит кусать мои пальцы, — он ткнул одним из пальцев в мою сторону. — Видишь? — у основания его указательного пальца был крошечный шрам. — Мелкий придурок содрал с меня добротную часть кожи.

Я прикрыла свой смешок рукой.

— Это не смешно, Чарли. Если бы этот ублюдок не был таким милым, я бы отправил его задницу обратно в преисподнюю, откуда он и появился.

Присев на корточки, я пригнулась, глядя маленькому Энакину прямо в глаза:

— Ты же не злой. Тебе просто нужно немного любви.

— Я все время показываю ему свою любовь! А он ненавидит меня.

— Можно мне подержать его?

Рид колебался, в его глазах явно читалось опасение:

— Не знаю…

— Со мной все будет в порядке, — заверила я. — Он полюбит меня.

Челюсть Рида дернулась, когда я потянулась к верхней части клетки, отпирая защелку.

— Осторожно, — предупредил Рид, когда я сунула руку внутрь, но, к большому удивлению Рида, Энакин запрыгнул прямо мне на руку.