— Ах, плохие отношения? — спросил я, вырывая свою руку из ее.

— Боюсь, плохая жизнь, полная дерьмовых выборов.

Я молчал, пока бармен готовил ей напиток. Комната вокруг нас гудела от полупьяных людей, двигавшихся, раскачивающихся и танцующих под песни, которые очень дорогой ди-джей прокачивал через динамики. Я никогда не любил танцевать, но я бы не возражал против медленного танца с Чарли.

— Итак, — я сменил тему, переключая передачи в своем сознании. Медленный танец? Тоска по девушке? Кем, черт возьми, я стал? — Ты заказала «Виндзор», а это значит, что ты не возражаешь против более дерзкого напитка. Впечатляет.

Она скривила рот:

— На самом деле, я не любитель вина или сладких напитков. Текила – хорошо. Фрукты – хорошо. Имбирное пиво – тоже хорошо и шипуче. Ничего не может пойти не так.

Интересно.

— А как насчет обычного пива?

— Отвратительно, нет.

Я рассмеялся, подавая знак бармену, заказывая забытый напиток Амелии.

— Амелия уговорила тебя прийти сегодня вечером?

Чарли отстранилась, заправляя свои растрепанные волосы за ухо. Мне нравилось, что даже на вечеринке она выглядела самой собой. Я бы узнал ее где угодно с непослушными волосами. Ярко-рыжими и красивыми.

— В значительной степени, — фыркнула она. — Она почти вынудила меня прийти.

Я поискал Амелию в толпе, но безуспешно:

— У нее есть свои способы.

— Тем не менее, она великолепна.

Бармен поставил бокал Амелии на стойку, и она появилась из ниоткуда, выхватила его у меня из-за спины и снова исчезла.

Я покачал головой, делая глоток холодной воды из стакана, который бармен приготовил для меня без необходимости спрашивать.

— А парень… где?

Бармен улыбнулся уголком рта, услышав мой не слишком тонкий вопрос.

— С чего ты взял, что у меня есть парень? — спросила Чарли, заинтересовавшись.

Не отвечая, я снова предложил свой локоть, и мы прошли сквозь толпу к балкону рядом с общей комнатой. Хешер был построен в начале одна тысяча девятисотых годов в стиле старых школ, и его экстравагантность не была преуменьшена. Это немного напомнило мне о доме, и думаю, именно поэтому маме с папой здесь так понравилось и они посоветовали мне подать заявление четыре года назад.

— Итак, ты собираешься ответить на мой вопрос? — поинтересовалась Чарли, как только мы остались одни.

Я изогнул бровь, делая большой глоток из своего стакана с водой.

— Боже, какой же ты упрямый, — простонала она.

Я постарался изобразить потрясение:

— Упрямый?

— Вроде как… да. Ты спросил, есть ли у меня парень…

— И ты не ответила, — напомнил я ей.

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыла его.

— Око за око, дорогая.

Поднялся легкий ветерок, и я не мог отвести глаз от ее мурашек на обнаженных руках.

Она покачала головой, и ее губы сжались:

— Ты такой…

Я оборвал ее, довольный тем, что чувствую себя свободным в спарринге с ней:       — Удивительный парень? Прелестный? Очаровательный?

— Странный парень.

Моя улыбка так широко расползлась по лицу, что у меня заболели щеки:

— Я так и знал, что ты это скажешь.

Она отчаянно пыталась сдержать улыбку.

Мы замолчали, доносящееся изнутри звучание музыки наполняло воздух снаружи. Болтовня людей внизу привлекла наше внимание, и мы оба прислонились к перилам, внимательно вглядываясь вниз.

— Хорошо проводишь время? — в конце концов спросил я, теребя воротник своей белой рубашки на пуговицах.

Чарли повернулась ко мне, ее глаза были игривыми.

— О, конечно, — она сделала глоток. — Я пришла за фирменными напитками и…

— Остроумным подшучиванием друг над другом?

На этот раз она улыбнулась:

— Которое начинается… ммм, когда?

Мои плечи дернулись, и слабый пульс на ее шее привлек мое внимание.

— Как-нибудь в ближайшее время, — заверил я, — с другим человеком, — я указал на балконные двери, — вон там.

— С нетерпением жду.

— Рид! — Амелия ворвалась в двери в той же драматической манере, что и всегда. — Кто-то внутри ищет тебя и не оставит меня в покое, потому что он знает, что я твой друг. Если мне придется отвечать еще на какие-нибудь его занудные вопросы, я набью морду его старому чопорному лицу.

Я закатил глаза и подхватил ее, когда она споткнулась о собственные ноги.

Как так получилось, что она уже наклюкалась?

— Блестяще. Ты расслышала его имя?

Глаза Амелии затрепетали, когда она встала на ноги, и я осторожно убрал руки с ее плеч.

— Это тот парень, Келл, которого ты так сильно ненавидишь.

Я рассмеялся, глядя, как Чарли изо всех сил пытается удержать Амелию в вертикальном положении.

— Келл нашего возраста, Амелия. Он не старый.

Ее голова безвольно склонилась набок:

— Не знаю. Мне все равно. Мне он показался старым.

Вероятно, это было потому, что она с трудом могла держать глаза открытыми.       Девушка отрывалась изо всех сил, когда хотела этого.

Амелия, пошатываясь, снова подошла ко мне, и я обнял ее за спину, чтобы она не упала.

— Я здесь, чтобы позаботиться о твоем, — прошептала она, — подарке, пока тебя не будет.

Чарли уловила громкие, невнятные слова Амелии и закашлялась, отчего коктейль «Виндзор» выплеснулся у нее изо рта, потек по подбородку и испачкал верх платья.

Никаких сомнений ‒ Амелия станет моей смертью.

Вздохнув, я еще раз убедился, что Амелия надежно стоит на своих ногах, и помахал рукой, оставляя их позади, чтобы поискать старого, с чопорным лицом студента универа, о котором говорила Амелия.