— Не вешай мне лапшу на уши, Виндзор.

Я сменил тему:

— Хорошо, давай поговорим о Хэме.

— Проехали тему.

Отвернувшись от зеркала, я прислонился к стойке:

— Нет. У нас не было времени поговорить, что, черт возьми, происходит?

Она вздрогнула, физически отшатнулась, и на мгновение я увидел в ее глазах что-то испуганное. Мне это не понравилось, мне не понравилось, что, возможно, я заложил его туда, поэтому я притянул ее к себе, обхватив руками верхнюю часть ее тела.

— Поговори со мной. Что происходит? Ты была с ним прошлой ночью?

Она обняла меня в ответ, а затем со вздохом отстранилась, доставая тюбик бальзама для губ из кармана своей куртки:

— Насколько бы ты разозлился, если бы я сказала «да»?

Я подумал об этом и поправил свой перекошенный микрофон на лбу. Мне не претила мысль о том, что они были вместе, но и не нравилось мне это тоже. Я хотел уберечь Амелию от того ада, который Хэм обычно навлекал на женщин. С другой стороны, она могла бы быть хороша для него, но я беспокоился, что он может быть токсичен для нее.

— Не невероятно зол, — выдохнул я. — Амс, почему Хэм? Как это вообще произошло? Ты наблюдала за мной два года, ты слушала, как я говорю о нем.

— Он не самый худший парень, Рид.

— Господи, какой ужасный способ описать кого-либо. Он не самый худший? Лучше бы ему быть чертовски лучшим для тебя.

Плечи Амелии опустились:

— Что, если мы делаем друг друга лучше?

— Я называю это чушью, потому что ты и так идеальна.

— Говорит мой лучший друг, который думает, что я не могу поступить неправильно, — она закатила глаза и натянула твидовый жакет, застегнув его до шеи. — Я что-то в нем вижу.

За последний месяц он стал другим. Далеко не таким абсурдным и гораздо более интуитивно понимающим чувства других людей. Я подумал, это потому, что он скучал по той девушке, Бейли, с которой, как мне казалось, он встречался.

Мои плечи опустились, когда свет в гримерке замигал, давая нам знать, что у нас осталось десять минут до начала шоу:

— Не соглашайся на меньшее, чем самое лучшее. Ты стоишь гораздо большего, — Амелия была особенной. Амелия заслуживала всего.

Она поджала губы и поправила шляпу на голове:

— Я люблю тебя, ты же это знаешь.

Я кивнул. Мы были семьей.

— Но я в состоянии самостоятельно принимать решения.

— Я знаю, что ты можешь…

Она положила руку мне на грудь:

— Тише.

Я усмехнулся, глядя вниз, туда, где она прикасалась ко мне.

— Ты мой брат от другой матери.

Мы оба были единственными детьми в семье. У нас были только мы сами.

— И я должна быть честна с тобой.

Я сглотнул, беря ее за руку, потому что мне показалось, что она, возможно, расстается со мной. Ну или, эквивалентно это к семье.

— Я не знаю, почему решила рассказать тебе это сейчас, — отругала она себя и глубоко вздохнула. — Я бисексуалка.

Я вздохнул с облегчением:

— Так вот почему ты была такой странной со мной в последнее время?

Она потерла бровь:

— Я имею в виду, да. Я знала это уже некоторое время. Немного поэкспериментировала. Но в основном я была странной из-за Хэма.

Один из режиссеров постучал в нашу дверь, крикнув, что у нас есть пять минут.

— Послушай, я люблю тебя. Несмотря ни на что. Тебя. Ты – это то, что имеет значение. Если ты решила полюбить такого парня, как Хэм, то это потому, что ты находишь доброту во всем и во всех. Я здесь и поддержу тебя. Несмотря ни на что.

Амелия улыбнулась, и впервые за месяц между нами не было ничего странного.

Она шагнула в мои объятия, и когда мы выходили из нашей гримерки, я сосредоточился.

Премьера.

Чарли была где-то там. В зрительном зале. Ждущая меня.

И сегодня вечером я выступал перед ней.