ДВЕНАДЦАТЬ ЛОРД ВОЛАД-ДЕ-МОРТ И ВАСИЛИСК

ЧАРЛИ

Каждый вдох – это шанс сделать день лучше.

Твоя улыбка. Твой огонь. Ты наполняешь мои легкие.

–В.

Я сунула записку обратно в сумочку, прежде чем Блейк успела ее увидеть.

Она появилась в одной из моих работ на занятиях по маркетингу, и меня поразило, что это обязательно должен был быть кто-то, кто учился со мной в одном классе. Что на самом деле не сильно сузило круг поисков, потому что я уже знала это. Я бы призналась в этом только самой себе, но я с нетерпением ждала своих секретных посланий. Они заставляли меня почувствовать, что, черт возьми, что бы я ни делала, было ли это правильно или нет, это было не напрасно.

Может быть, это глупо.

Может быть, я искала оправдания, чтобы чувствовать себя хорошо, когда так долго чувствовала себя дерьмово.

Я не знала. И, честно говоря, мне было все равно. В какой-то степени я выздоравливала. Не просто накладывала пластырь на свои порезы и ушибы, а раны затягивались.

Я снова вздохнула и откинулась на спинку сиденья.

Я никогда не чувствовала себя комфортно в театрах. В кинотеатре? Все в полном порядке. Но настоящие театры с зрительными залами? Не знаю, почему они заставляли меня нервничать, но так было всегда. Возможно, это было потому, что я была полной противоположностью талантливому человеку. Я не смогла бы удержать нужную ноту, даже чтобы спасти свою жизнь. Для меня было почти кощунством быть причастной к таким святым театральным способностям. Или, возможно, это было потому, что я нервничала за исполнителей. Предвкушение всегда было таким осязаемым, витало в воздухе, и это заставляло меня нервничать. Или, может быть, это было потому, что я боялась столкнуться с Брэндоном.

Ладно, значит, не было ничего странного в том, что я избегала театров любой ценой.

Брэндон был не только безумно талантливым актером и музыкантом, но и его корни уходили глубоко в театр. Если быть более точной, в театр университета. Когда мы познакомились, он преподавал в местной средней школе, только что окончив универ, и я была очарована его талантом.

Боже, я ненавидела то, что у меня был такой типаж.

— Его здесь нет, — сказала Блейк после моего восьмого тяжелого вздоха.

Я огляделась по сторонам, уверенная в том, что он все еще где-то в Калифорнии, преследует свои мечты, но я не могла избавиться от закрадывающегося беспокойства.

— Знаю. Просто странно находиться здесь. Как будто это его дом.

— Он даже не ходил в Хешер.

— К счастью, — невозмутимо ответила я. У меня были сомнения, когда я узнала о том, что Рид и Амелия участвуют в шоу, и даже когда Рид дал мне билеты. Но я приняла решение сама. Брэндон мог бы с этим смириться. Я бы не стала жить своей жизнью в тени его предательства.

— Не позволяй этому мудаку испортить то, что Рид и Амелия собираются сделать.

Я хихикнула:

— Порча.

Блейк закатила глаза, открывая свою программу.

Затем я вздохнула:

— Ты права. К черту его и лошадь, на которой он прискакал.

— Вот моя девочка, — она остановилась на странице с открытым ртом. — Чувак, Рид выглядит очень сексуально на своей фотографии, — она подняла программку, указав пальцем на профиль Рида.

Я сглотнула, чувствуя себя немного неуютно, потому что, черт возьми, почему он должен был быть таким красивым?

— Он… он очень фотогеничный.

Блейк фыркнула:

— Фотогеничный. Ага, это один из способов описать его. Итак, что же все-таки происходит между вами двумя?

— Ничего, — ответила я слишком быстро.

— Ли Ли Одед. Ты наконец-то признаешься в своих неприятных чувствах? Я видела вас, ребята, на полу в доме-призраке. Выглядело так, будто вот-вот должен был взорваться какой-то серьезный фейерверк.

Я застонала. Я не знала точно, что происходит, и, говоря об этом в аудитории, битком набитой людьми, которые, предположительно, знали Рида, чувствовала себя странно.

— Там определенно были… искры, — прошептала я.

— Чувак, в той комнате было что-то вроде пиротехнического дерьма. Бам! Бам! Бам! — она ткнула пальцами в воздух, запуская невидимые хлопушки.

Я шикнула на нее, украдкой взглянув на людей позади нас, чтобы улыбнуться.

— Почему ты чувствуешь, что должна лгать о своих чувствах?

Я откинулась на спинку сиденья, мои кожаные шлепанцы в данный момент казались слишком тесными для моей задницы. Не судите меня. Шлепанцы посланы Богом.

— Я ни о чем не лгу.

— Прекрасно, но ты не признаешься в своих чувствах.

— Я держу их поближе к груди, вот и все.

— И почему это так?

Я скрестила ноги, снимая шлепанец с ноги, чтобы надеть его обратно. Я прикусила ноготь на большом пальце и пожала плечами. Потому что мои рассуждения тупые — хотела сказать я.

— Ты как «Тайная комната», не хватает только лорда Волан-де-Морта и чертова Василиска.

— Не произноси его имени! — я зашипела.

Свет в аудитории погас, и она тихонько хихикнула себе под нос. Я почувствовала облегчение, что мне не нужно было отвечать. Один взгляд в холодные серые глаза Блейк, и я поняла, что она видит меня насквозь. Клянусь, у нее были особые способности.

Одинокий прожектор осветил небольшую часть сцены, и кто-то, кого я не узнала, вышел из-за плотного синего занавеса.

— Здравствуйте, — начал мужчина, — и добро пожаловать на «Некоторым нравится по-шотландски». Сегодня вечером вы перенесетесь сквозь время в более простой, динамичный и, я бы сказал, опасный век. Так что присаживайтесь поудобнее, расслабьтесь и наслаждайтесь.

Зал снова погрузился в темноту, и первыми вышли Амелия и мужчина, которого на сцене я приняла за ее мужа, Фрэнка.

Боже, я любила «Чужестранку». Такое порочное удовольствие.

Амелия была одета в темно-красный деловой костюм с юбкой А-силуэта и туфли-седла. Ее взгляд метнулся в сторону сцены, а затем в середину зрительного зала, где она улыбнулась.

Ее боязнь сцены прошла.

Амелия была пленительна и очаровательна на сцене, когда без особых усилий исполнила свою первую песню.

На мой взгляд, время пролетело слишком быстро, история была такой легкой, а актеры такими хорошо подготовленными. Но время – забавная штука, оно действительно путает твой разум. Потому что в тот момент, когда Рид вышел на сцену, все прекратилось, и я была поражен его талантом до глубины души.

В поношенном сине-зеленом клетчатом килте и грязной, старой на вид рубашке кремового цвета, пропитанной кровью, Рид подошел к расстроенной Амелии. Он дернул ее за руку, призывая пойти с ним в безопасное место, и от неповиновения Амелии его глаза загорелись еще больше. Воздух наполнили звуки волынки, сначала негромкие, затем с каждой секундой становящиеся громче. Звук, издаваемый группой под сценой, увеличился в размерах, добавились скрипки и виолончели.

Они были так хороши.

Амелия была офигенна.

Рид гипнотизировал.

Я хотела быть Амелией.

Отчаянно.

Я проклинала богов за то, что они не дали мне возможности играть, потому что, наблюдая за ними, за их химией и за тем, что они очевидные гении, я захотела быть ими. Я никогда раньше не хотела кем-то быть. Мне всегда казалось, что я проживаю свою лучшую жизнь, занимаясь любимым делом. Но, будучи зрителем их дара, я сразу почувствовала себя неполноценной.

Я не была готова к тому, что последовало дальше. Я вцепилась в подлокотники, мои пальцы впились в дерево. Костяшки моих пальцев побелели, а кровь на пальцах высохла.

Рид (Джейми) перекинул Амелию (Клэр) через плечо, его сила была очевидна.

Протестуя, она колотила его по спине, а он просто закатывал глаза, подбрасывая ее так, словно она весила всего лишь фунт. Он смеялся, проходя по сцене и садясь на свою крепкую на вид фальшивую лошадь.

Почти уверена, что потеряла сознание, когда он начал петь.

Я была обречена.

После шоу Блейк оставила меня в зрительном зале, чтобы пойти поговорить с кем-то из своих знакомых. Я сидела, сложив руки на груди. Я заерзала на своем сиденье. Я постучала ногтями по стулу. Я пожелала, чтобы время двигалось быстрее.       Этого не произошло.

Я была неугомонна.

Я не знала, каков правильный протокол. Я знала, что не смогу пройти за сцену, чтобы увидеть Рида, но мне очень хотелось поздравить его. И обнять его. И чтобы он обнял меня в ответ.

Я нервничала… и была в полном беспорядке.

Встав, чтобы размять ноги, я обернулась, чтобы взглянуть на зрительный зал. Там было почти пусто, только несколько человек остались у двери. Я подумала о том, чтобы выйти на улицу, когда кто-то обнял меня за талию, и я мгновенно согрелась.

Я на мгновение откинула голову на грудь Рида, прежде чем повернуться в его объятиях и обвить руками его шею.

— Рид! — я взвизгнула. — Ты потрясающе справился! — я один раз подпрыгнула, и он поднес одну из своих рук к моему лицу.

— Думаешь? Во втором акте у нас возникли некоторые технические проблемы, — он наморщил лоб.

— Ты был феноменален. Рид, я даже понятия не имела.

Он погладил меня по щеке большим пальцем, и тучи в его глазах потемнели.       Угрожающие. Голодные. Он облизнул губы, прикусив их верхними зубами, и скосил глаза в сторону. Не торопясь, он убедился, что мы одни, и повернулся ко мне.

Слегка придвинувшись, он изучал мое лицо, ища ответы на какой-то безмолвный вопрос, который, должно быть, задавали мои глаза. Затем его брови сошлись вместе, и он наклонил голову набок.

Я поиграла с его волосами:

— Что?

Он молчал, сосредоточив все свое внимание на моих губах. Он пошевелил грудью, его дыхание было хриплым от чего-то похожего на сомнение.

Я успокоила свои руки:

— Рид?

Беспокойство терзало мой разум. Он хотел убежать. Он совершил ошибку. Ему нужно было, чтобы я оставила его в покое.

Срань господня, я была совершенно не уверена в себе. Это была не я. Как я стала такой?

Брэндон. Ох да. Фу.

— Я отчаянно хочу тебя поцеловать.

Улыбка расползлась по моим губам, уголки приподнялись, я прошептала:

— Что тебя останавливает?

— Я… я не знаю. Может быть, тебе стоит? Мы вот-вот вступим на новую территорию, — его губы коснулись моих.