ТРИ ICE, ICE BABY

РИД

Профессор МакКензи хлопнула в ладоши, требуя внимания класса, но, честно говоря, все вокруг меня было приглушено.

Я не мог выбросить лицо Чарли из головы. Прошла почти неделя с тех пор, как я видел ее на занятиях по маркетингу (я был ассистентом учителя), и, черт возьми, она произвела впечатление. Особенно то, как скривились ее губы и вспыхнули щеки, когда она поняла, что опоздала на занятие. Что-то странно чужеродное внутри меня ожило. Я посмеялся над собой. Что именно оживает в ком-то, Рид? Ладно, может быть, «ожило» и не совсем подходящее слово, но во мне проснулось что-то чужеродное, и мне понравилось то, что я при этом почувствовал. У нее была кривая улыбка, когда она была застигнута врасплох. Легчайшая из ухмылок, которая сказала мне, что ей не противно, когда на нее смотрят все в классе. Я был заинтригован. Она оказалась гораздо интереснее, чем я ожидал – удивительно, но мне это не стало ненавистно.

Что стало огромным изменением на сто восемьдесят градусов, учитывая, что я больше ни на кого не уделял времени.

— Итак, все просмотрели свою музыку?

Я перешел ко второму акту, все еще не уверенный в нескольких высоких нотах в одном из моих соло. МакКензи настаивала на некоторых своих музыкальных вариантах. Но она была музыкальным гением… Сомневаться в ней было бы спорным вопросом.

Шуршание бумаг наполнило аудиторию, и МакКензи улыбнулась:

— Хорошо, Амелия, ты первая. Готова?

Амелия глубоко вздохнула и посмотрела на меня, ее глаза сузились в предвкушении.

Сегодня была наша первая официальная репетиция. Пока никаких расстановок актеров или сценических работ. Просто чтение, но я мог сказать, что Амелия уже жалела, что не может спрятаться в змеиной яме под сценой.

Змеи, они же участники оркестра, были злобной группой, которой постоянно нравилось терроризировать хор и студентов театрального факультета. Даже дирижер, профессор Айрис, имела зуб на МакКензи.

Если Амелия уже задумывалась о змеиной яме, то она явно была не в лучшем состоянии.

Ободряюще улыбнувшись ей, я подогнал ее руками:

— Иди.

Она стиснула зубы и встала, стягивая с себя фланель.

— А теперь, — сказала Маккензи, подняв руки, готовая дирижировать, — давайте начнем с твоей баллады, Амелия.

Я перевернул страницы на первую песню Амелии, «Сакс», и начал слушать, как наш аккомпаниатор заиграл медленную мелодию.

Давай же, Амелия. У тебя получится.

Я придвинулся ближе на своем месте.

Через семь тактов Амелия оторвала взгляд от нотного листа, который держала в правой руке, и посмотрела вперед, на пустые места в зрительном зале. Ее левая рука дрожала, и она сунула ее в передний карман джинсов. После еще двух тактов на фортепиано, она открыла рот, но за этим последовала оглушительная тишина.

МакКензи остановил пианиста.

— Амелия, — сказала она, когда музыка стихла, — в чем проблема?

МакКензи терпеть не могла тех, кто тратит время впустую. Я был удивлен, что она была такой спокойной.

— Я… мне жаль. Мне нужна минутка, — сказала Амелия, ее глаза молили о прощении.

МакКензи отпустила Амелию взмахом руки, и я встал, следуя за ней в зал за сценой.

— Что происходит, Амс?

— Я не могу этого сделать. Я не умею петь, — Амелия бросила свои ноты на пол, прежде чем взглянуть на меня, и я надеялся, что она не могла увидеть по моему лицу, что я тоже беспокоюсь за нее.

Я наклонил голову, готовый возразить, но она покачала головой, останавливая меня.

— Нет, серьезно, не думаю, что смогу, — ее голос был таким же надтреснутым и запыхавшимся, каким было бы ее пение, если бы она попыталась.

— Тогда попробуй еще раз, — я подошел ближе к ней, игнорируя свирепый взгляд, которым она меня одарила.

Она открыла рот, но сначала не издала ни звука.

Я уставился на нее, давая ей время прийти в себя.

— А что, если все плохо, Рид? Что, если… что, если я плоха? — спросила она с дрожью в голосе, вытирая лицо.

Я схватил ее за плечо и сжал его.

— Это невозможно, — я одарил ее кривой усмешкой. — Я имею в виду, что это может быть так. Ты можешь быть в чем-то плоха. В конце концов, я не гадалка.

Амелия рассмеялась, ударив меня тыльной стороной ладони по животу.

— Заткнись, — вздохнула она. — Но я могу быть ужасна. И это пугает меня до чертиков.

Я опустил руку:

— Ты не узнаешь, если не подтянешь свои трусики и не попробуешь.

— Ты слишком сильно веришь в меня, — проворчала она, глядя в пол. — Это уже слишком. Я не создана для того, чтобы быть в центре внимания. Я должна скрываться позади, я должна быть…

— Чушь собачья,

Она остановилась, ее глаза встретились с моими:

— Что?

— Я сказал, что твое мышление – это чушь собачья, и оно не поможет тебе добиться успеха.

— Черт возьми, Рид. Скажи мне, что ты на самом деле чувствуешь.

Я не собирался быть с ней снисходительным.

— Не отговаривай себя от совершения чего-то экстраординарного только потому, что боишься потерпеть неудачу.

Она сдулась, но лишь слегка:

— Не думаю, что смогу это сделать.

— Ну, а я думаю, что ты сможешь.

Амелия фыркнула, засунув ноготь большого пальца в рот:

— Какой смысл гнаться за мечтой, если ты боишься испытать небольшую боль по пути? — я рассуждал рационально. Она почти решилась на этот прыжок, я практически чувствовал это.

— Говорит парень, который уверен в себе как самый решительный человек на планете.

Она и понятия не имела. Моя уверенность в себе была в лучшем случае сомнительной, но я был неплохим актером. Я понятия не имел, что произойдет в ту секунду, когда я выйду в реальный мир. Хешер был безопасным местом. Здесь я процветал, но снаружи я не был так уверен. Я был слишком горд, чтобы признать это, но это не мешало мне притворяться, что это не так.

— У меня достаточно уверенности для нас обоих, — я наклонился, чтобы посмотреть ей в глаза. — Спрыгни с этой скалы. Обещаю, что ты достаточно сильна, чтобы достать парашют.

Слеза скатилась по ее щеке:

— А что, если я сильно ударюсь о землю?

— Этого не произойдет.

— Ты не знаешь наверняка.

Я выпрямился, засунув руки в карманы своих пепельного цвета джинсов:

— Я знаю. Хочешь знать, откуда?

Она вытерла нос.

— Потому что я верю в твой талант. Может быть, и тебе тоже пора начать верить.

Амелия избегала моего взгляда, кто-то зацепил ее, и я проследил за ее взглядом.

— Эм, привет, — сказала Чарли, подходя к нам на цыпочках и поднимая руку в приветствии. Она обвела взглядом сцену, остановившись на темно-красном занавесе позади нас. Она моргнула и покачала головой, не замечая меня. — Извините, что беспокою вас, но я не могу найти хоровую комнату.

Я отступил назад, мои мысли вспыхнули внутри меня подобно фейерверку. Они рванулись с места, как ракеты, и я пожелал им угомониться к чертовой матери.

— О, — Амелия шмыгнула носом и указала на дверь слева от себя. — Пройдите туда, четвертая дверь справа от вас.

— Профессор Бейл – как надсмотрщик за рабами, — предупредил я, мое беспокойство было искренним. Эдвард Бейл был одним из самых опытных преподавателей искусств в кампусе, и ему был всего тридцать один год, что означало, что он также был самым желанным – к большому разочарованию всех парней в кампусе.

Может быть, с моей стороны было глупо упоминать о его неустанном стремлении собрать идеальную группу певцов, но я бы назвал победой то, если бы Чарли сразу же не сочла его желанным, как только увидела. Я был не прочь разыграть мелкую карту. Я не мог найти в себе сил разобраться, почему у меня от этого заболел живот.

Наконец, Чарли взглянула на меня, ее лазурные глаза оценивали меня с игривым блеском. Она вытянула шею, чтобы получше разглядеть меня, и на секунду мне показалось, что она, возможно, узнала меня, но вместо этого она улыбнулась, покачала головой и рассмеялась.

— Ха. Ни за что. Аб-со-лют-но точно нет, — она отчетливо произнесла это слово. — Я просто отнесу ему ноты, которые нашла в библиотеке, — она подняла буклет, который держала в руке. — Уверена, что он бы вышвырнул меня, как только я открыла бы рот, — она вздрогнула, и восхитительный каскад румянца заструился по ее щекам.

Мне пришлось напомнить себе, чтобы я не пялился слишком пристально.

— Я уверен, что у тебя приятный голос.

Глаза Чарли расширились, и я понял, что сказал это вслух. Иногда у меня бывает невероятно длинный язык. Христос.

Амелия подозрительно посмотрела на меня, легкая улыбка тронула ее губы.

— Клянусь, ты ошибешься, — Чарли отступила назад, указывая через плечо. — Спасибо за вашу помощь.

— Кстати, я Амелия, — сказала Амелия, протягивая Чарли руку для рукопожатия.

— Чарли.

— А это Рид, — указала на меня Амс.

Я протянул руку слишком быстро, и Чарли отпустила руку Амелии, чтобы пожать мою.

— Рид? — она крепко задумалась, и я задался вопросом, помнит ли она меня еще мальчишкой.

Моя семья отдыхала в Уизли каждый год с тех пор, как я стал достаточно взрослым, чтобы говорить. И, как ни странно, дом, который мы занимали во время каникул, находился через дорогу от дома семьи Чарли. Мои родители в конце концов купили маленький коттедж на Мейпл-авеню, когда я пошел в старшую школу, как раз когда она поступила в колледж. Но уверен, что никогда не производил большого впечатления на Чарли. Если она вообще обращала на меня внимание, я был для нее простым мальчиком.

Маленькие миры, как правило, становились все меньше в этих крошечных городках.

Не то чтобы я когда-нибудь смог ее забыть.

Чарли подержала мою руку еще пару мгновений, а затем отпустила ее, потирая ладонь о бедро.

— Было приятно познакомиться с вами обоими, — сказала она, отступая назад, и я захотел остановить ее, но решил, что лучше держать свои чувства под контролем.       — Я… э-э, увидимся как-нибудь.

Я кивнул один раз и наблюдал, как она грубо открыла дверь и исчезла за ней.

— Ну что там, Амелия и Рид! — крикнула МакКензи со сцены, и Амелия подпрыгнула.

— Черт, я должна это сделать, да?

— Думаю, что да, Амс.