Глава 39. Птичница

— Крутишь эти две лебедки. — Энн вращала ручку — не такую, как на мясорубке — у основания пушки. — Эта поворачивает пушку по левому и правому борту. Вторая ее приподнимает и опускает. Смотри, в полете ядро снижается. Поэтому нужно целиться вверх и стрелять по дуге.

Она показала как именно.

— Самое сложное — оценить расстояние. У нас много ядер с запалами разной длины. Чтобы как следует обездвижить корабль, ядро должно взорваться непосредственно перед ударом, тогда оно распылит воду.

— Неужели нет способа попроще? — спросила Прядка, присев на оружейную бочку. — Например, сделать ядро, которое взрывается при ударе обо что-то. Тогда нужно лишь целиться в корабль, а не оценивать расстояние.

— Наверное, — ответила Энн. — Однако я ни о чем подобном не слышала.

«А я слышала», — подумала Прядка, только теперь осознав, что именно означала схема из ее каюты. В ней упоминались «заряды ударно-взрывного действия». Кто-то разрабатывает подобное оружие. Может, уже успел его изготовить.

Это ведь не так уж сложно. Что, если сделать ядро не круглым, а заостренным, как стрелу? Тогда можно добиться, чтобы при ударе кончик вдавливался внутрь и провоцировал взрыв.

Но заостренное пушечное ядро? Разве такое вообще бывает? Тогда это уже никакое ни ядро.

Энн закончила взводить пушку и с нежностью коснулась ее ладонью. Мужики, вам нужно искать женщину, которая будет смотреть на вас так же, как Энн смотрела на пушку. Потому что если такая женщина существует, вам захочется переехать в какое-нибудь королевство подальше, уведомить власти и ждать посылок с оторванными пальцами.

— Прости, если лезу не в свое дело, — сказала Прядка, — но почему ты так… э-э…

— Странно отношусь к оружию? — закончила за нее Энн.

Прядка залилась румянцем и кивнула.

— Почему ты так странно краснеешь, когда задаешь вопросы?

— Не хочу докучать.

— Лучше делать это почаще. Как еще добиться того, чего хочешь?

— Я имею в виду… другие не должны думать о том, чего я хочу. То есть… — Прядка вдохнула поглубже. — Не скажешь ли, Энн, почему ты так странно относишься к оружию?

— А сама что думаешь? Есть догадки?

— Нет. Я… спросила Форта, и он сказал, что, наверное, в детстве ты была рабыней или что-то в таком духе. Ему кажется, что стрелять из оружия для тебя означает управлять обстановкой. Брать силу в свои руки.

— Ух! — Энн уселась на ящик с запасными ядрами. — А ведь обычно он так здорово разбирается в людях.

— Значит, в детстве ты не была рабыней?

— Я девчонка с фермы. Разводила кур. Отличная жизнь. Знаешь, куры очень умные, из них получаются отличные домашние питомцы.

— Правда?

— Ага. Обидно, что они такие вкусные. Есть еще догадки?

— Ну, я спросила Салай, и она думает, что ты считаешь пушки и пистолеты символами власти и хочешь ими распоряжаться, поскольку ремесло плотника все воспринимают как должное, а ты стремишься к более важной работе.

— Что ж, именно этого я и ожидала от Салай. Она никогда не умела судить о людях. От слова «совсем».

— Я… э-э… тоже заметила.

— Надеюсь, ты не забыла спросить обо мне и Улаама.

Прядка покраснела еще гуще.

— Спросила! — обрадовалась Энн. — Что он сказал?

— Я не совсем поняла его объяснение. Он сказал что-то насчет формы пушек… и почему-то сигар…

Энн расхохоталась: неистово, непринужденно, с искренним весельем. Прядка тоже не сдержала улыбки. Такой смех быстро заселяет в человеке все свободные номера и ищет поблизости дополнительные варианты размещения.

— Так что же на самом деле? — спросила Прядка, когда смех Энн наконец утих.

— Просто… — Энн пожала плечами. — Мне кажется, они прикольные.

— И всё?

— Всё? В принципе, человека можно описать по тому, что ему нравится, Прядка. Именно это отличает нас друг от друга, понимаешь? Мы рассуждаем, как важна культура, но что такое культура? Это не правительство, не язык, не всякая прочая ерунда. Нет, это все то, что нам нравится: пьесы, сказки, коллекции мрамора.

— Кружки?

— Пожалуй. Почему бы нет? Кружки. Держу пари, уйма людей коллекционирует кружки. Но дело не в самих кружках.

— А в том, что любая кружка отличается от всех остальных.

— Да, именно! — Энн похлопала по пушке. — Я вот кружка, которая любит оружие. Мне нравится запах зефирного дыма. Понимаешь, о чем я? Это как электрический запах молнии. Обожаю, когда нужно стрелять в далекую цель. Любой олух легко попадет в стоящего рядом. Но попасть в ничего не подозревающего парня на соседнем корабле, пока тот попивает чай? Бум, вот это круто.

Она устремила взгляд вдаль.

— Я любила слушать, как стреляют пушки в городе, на каждый Двенадцатидневник. Ну, и изредка, когда захватчики пытались атаковать порт. Каждый раз, как эти выстрелы отдавались эхом в холмах, я думала: «Однажды на их месте буду я».

— Жаль, что у тебя не выдалось такой возможности, — тихо сказала Прядка.

— Не выдалось такой возможности? Я записалась в ополчение, как только достигла совершеннолетия! Сразу в бригаду канониров. Продержалась двадцать четыре дня! До самого… — Энн посмотрела на Прядку. — Ты знаешь, что пушечные ядра могут отскакивать? Полное безумие. До сих пор думаю, что я единственный курсант в ополчении, который умудрился попасть в собственного сержанта… когда тот был у нее за спиной… в казарме.

— Ого, — изумилась Прядка.

Вздохнув, Энн поднялась на ноги.

— В общем, стреляй, как сказал Лаггарт. Старайся, чтобы ядра пролетали над буйком. Пока используй длинные запалы, потом сделай поправку для более близкого выстрела. Даже лучшие канониры делают пробный выстрел: это помогает оценить ветер, перспективу и все такое.

Прядка встала и вдруг ни с того ни с сего почувствовала укол вины.

— Хочешь выстрелить?

Пожалуй, это самые безумные, самые безрассудные слова, что мне доводилось слышать, а ведь я в буквальном смысле участвовал в тайном заговоре с целью убить Бога.

— Очень смешно, — сказала Энн. — Погоди… ты серьезно?

Прядка кивнула.

— Похоже, тебе этого очень не хватает.

Энн подалась вперед, разглядывая Прядку.

— Ты даже не кажешься испуганной. Ты и правда одна из них.

Транзитивность неумелости. Просто поверьте на слово.

Энн шагнула к пушке и положила на нее руку, потом глянула на Прядку.

— Лаггарт будет в бешенстве.

— Он сказал, чтобы я сама во всем разобралась. И чтобы его не беспокоила. Именно так я и поступаю. Спрашиваю совета у эксперта.

Энн глянула на пушку, потом снова на Прядку.

— Правда?

— Я многое потеряла, — тихо сказала Прядка. — И… будет непросто все — его — вернуть. Но то, что ты хочешь, прямо перед нами. Так что за дело.

Энн снова улыбнулась, потом перевела взгляд на буек и покрутила лебедку. Потом еще раз. И еще.

— Энн?.. — позвала Прядка, указав рукой. — Буек в той стороне.

Энн проследила взглядом за ее рукой и снова посмотрела на пушку, которая была повернута минимум на тридцать градусов не в ту сторону.

— По-моему, все нормально.

— Поверь мне. Прокрути ее обратно.

Энн с неохотой подчинилась. Потом схватила запальник из ведра и, ухмыльнувшись, как могильщик на войне, выстрелила.

Обе замерли, ожидая худшего. И Прядка все-таки почувствовала характерный металлический запах. Пушечное ядро ударилось в Зеленое море позади корабля и исчезло, никому не причинив вреда.

Скажу честно, я и сам слегка удивился.

— Спасибо, — тихо произнесла Энн. — Спасибо.

— Да не за что, — отозвалась Прядка.

— Нет, есть за что. Я уже начала верить во все эти разговоры насчет того, что я проклята. Я не проклята. У меня просто… ну, плохой прицел. — Энн окинула взглядом море и промокнула глаза. — Не проклята. Ты не представляешь, как важно мне это знать.

— Приходи каждый день. Будешь стрелять со мной. Поучимся вместе.

— Договорились.

— А, и еще кое-что. Ты не знаешь, есть на корабле ракетница?

— Конечно. Они нужны, если сядешь на мель или хочешь сдаться пиратам. О! Думаю, об этом можно больше не волноваться. Сдача для нас означает смерть. В общем, ракетницу тебе выдаст Форт.

После этих слов Энн ушла: в незащищенной части корабля слезы радости лучше не лить. Усевшись поудобнее, Прядка задумалась о людях и о том, что пустоты в их душе можно заполнить такими простыми вещами, как время или пара слов в нужный момент. А то и пушечным ядром. Что, кроме человека, можно выстроить простой заботой?

Прядка сделала несколько выстрелов. (Все мимо.) Пока она прибиралась, корабль по приказу капитана наконец повернул в Багряное море. На этот раз дожди их не преследовали.