Глава 40. Повариха

Следующим вечером Прядка проинспектировала корабельные припасы. Особой надежды результаты не внушали: залежалая мука, горстка приличных специй и прогорклое масло. А корабельная духовка? Похожая на печь для обжига, она работала на солнечных спорах и нагревалась ужасно неравномерно, что стало понятно после быстрой проверки с порцией влажной муки на сковороде.

Неудивительно, что у Форта все пригорает. Впрочем, он мог сжигать еду намеренно, чтобы скрыть отвратительный вкус ингредиентов. Сложив руки на груди, Прядка смерила Форта взглядом, но он лишь пожал плечами. На этот раз даже его дощечка не понадобилась.

— Ну ладно. — Прядка сунула ему бутылку с прогорклым маслом. — Это выкинь за борт. С ним уже ничего не поделать.

Форт задумчиво оглядел Прядку. Зажатая между кривыми, изломанными пальцами бутылка в его гигантских ладонях выглядела гораздо меньше, чем на самом деле. Форт был настолько огромным, что Прядка невольно засомневалась, настоящий ли он человек, что вовсе не удивительно. Но если серьезно, Форт был человеком на все сто процентов. Кроме того, как минимум на двадцать процентов еще чем-то, что я так и не опознал.

— Поверь, — добавила Прядка. — Насчет муки еще можно что-то придумать, но от масла никакого толка не будет.

«Это по твоему мнению. Ты удивишься, за что люди готовы торговаться».

Форт припрятал бутылку с маслом. Тесный камбуз, в котором они находились, не сильно превосходил размерами квартирмейстерскую каюту. Правда, здесь вдоль стен тянулась столешница, а под ней — шкафы для посуды, и прерывали их лишь дверь с одной стороны и духовка с другой.

— Вот, подави-ка.

Прядка выложила на стойку небольшую горку орехов кулу.

«Подавить?»

— Да, причем в ступке, чтобы не упустить ни капли. В орехах кулу много жира, и он нам очень пригодится, раз уж масло прогоркло.

Пожав плечами, Форт послушно взялся за дело. Тем временем Прядка повозилась с кастрюлями и превратила духовку в некое подобие пароварки.

— Чтобы пеклось равномернее, — пояснила она в ответ на любопытный взгляд Форта. — Пар хорошо проводит тепло.

«Но разве мы не хлеб будем печь?»

— Ореховый хлеб.

Прядка просеяла муку, чтобы избавиться от плесени. Залежалую муку еще можно использовать, но плесневелую? Это куда хуже. К счастью, мука оказалась сухой и достаточно чистой.

— Про обычные рецепты лучше забыть. У старой муки неприятный привкус, но мы не отравимся. Однако его нужно замаскировать. Хлеб с орехами кулу — вполне сносный вариант, и его можно готовить на пару.

Поверив ей на слово, Форт продолжал давить орехи. В течение следующего часа в Прядке проснулись прежние привычки. Сколько раз она готовила для родителей, пользуясь тем немногим, что они могли себе позволить? Такая готовка, пусть и в более крупных масштабах, была знакомой и успокаивающей.

Прядка надеялась, что родители справляются без нее. Она собиралась им написать, но после всего случившегося… Ей вдруг стало стыдно: она ведь хотела, чтобы Чарли слал ей больше писем. Если его путешествие хоть немного похоже на ее собственное, чудо уже то, что он вообще хоть что-то ей прислал.

Форт не пытался скоротать время за праздной болтовней. Разумеется, вы могли бы списать это на глухоту, но я лично знал немало глухих, у которых руки буквально не замолкали. Форт внимательно следил за всем, что делает Прядка, но она никак не могла понять причину. Он пытается поучиться у нее? Или в чем-то подозревает?

Не зная, что и думать, она вытащила из духовки первый из пробных пирогов, отрезала кусок и предложила Форту. Тот взял его, зажав между ребрами ладоней. Осмотрел. Понюхал. Попробовал на вкус. И заплакал.

У любого художника такая реакция вызовет панику. Слезы смывают все промежуточное: бесконечные посредственные варианты исключены. Остается лишь две возможности: либо безупречность, либо катастрофа. Мгновение обе возможности существовали для Прядки в состоянии квантовой неопределенности. А потом еще удивляются, почему художники так часто злоупотребляют спиртным.

Форт потянулся за вторым куском.

Облегченный выдох Прядки мог бы надуть паруса. Она вернулась к разделке чайки для мясных пирогов — к счастью, свежей. Форт похлопал Прядку по плечу.

«Как тебе удалось? Я следил, чтобы ты не мухлевала».

— И зачем мне мухлевать?

«Ты могла иметь в запасе секретные ингредиенты. Или другой пирог, приготовленный заранее».

— Ты всегда такой подозрительный?

«Я квартирмейстер на пиратском корабле».

— Ну, пироги я не подменяла. И никаких секретных ингредиентов не использовала, не считая опыта и находчивости.

Форт потянулся за третьим куском.

— Сколько, по-твоему, могла бы стоить такая еда на каждый день?

Форт выпрямился и хитро улыбнулся.

«О, наверное, это стоит обсудить?»

— Судя по третьему куску, обсуждать тут нечего.

Форт замешкался, облизывая пальцы, и написал:

«Ты же говорила, что не пытаешься меня обхитрить».

— Занятно, ничего подобного не припомню, — возразила Прядка. — Я лишь сказала, что пирог настоящий. О том, пытаюсь ли я тебя обхитрить, речи не шло. Еще кусочек?

Стоит отметить, что во время этого разговора Прядку не отпускало легкое чувство вины. Она хотела понравиться Форту, а требовать платы или ответной услуги от друзей не привыкла.

Но она видела, как Форт общается с остальными. Он не эгоист. И не только вытащил ее из-за борта в первый день, но и накормил, когда ее мучил голод. Казалось, у него всегда есть то, что нужно другим: лекарства, обувь и даже колода карт для одного Дага. При этом он редко просил взамен что-то равноценное.

Однако с Энн или Салай жестко торговался из-за сущих мелочей. Даже тех, что они могли бесплатно получить из корабельных припасов. Прядка решила, что Форт чем-то похож на ее тетушку Глорф, которая всегда пыталась выбить для себя лучшую цену на рынке и боялась, что покажется глупой, если ее обхитрят.

Догадка Прядки была такой же ошибочной, как мягкий знак после шипящей на конце существительных мужского рода, но все равно сработала. Ей пришлось поторговаться, несмотря на нежелание докучать.

«Приготовь такую еду по разу за каждый день, когда я тебя кормил, — написал Форт, — и мы в расчете».

— Это могло бы сойти за справедливый обмен, одолжи я у Улаама гнилой мозг вместо своего. Форт, еда, которую ты мне давал, была никудышной. Как по мне, так одно хорошее блюдо стоит нескольких десятков плохих.

«Ничего не никудышной».

Форт продолжал разминать орехи, довольно ловко орудуя пестиком и время от времени прерываясь, чтобы постучать костяшками по дощечке. Та лежала на стойке и теперь отображала слова на верхней стороне.

«Всякая еда хотя бы немного полезна, если это не откровенная отрава».

— Отравой она, может, и не была, — заметила Прядка, — но явно пыталась ею стать.

«Она поддерживала в тебе жизнь, а жизнь, я бы сказал, бесценна. А значит, моя еда тоже бесценна, ведь другую тебе достать было неоткуда».

— Да, но капитан не раз говорила, что моя жизнь ничего не стоит. — Прядка продолжала нарезать мясо. — Получается, то же самое касается и твоей еды.

«Если твоя жизнь ничего не стоит, — одной рукой Форт давил орехи, а другой выстукивал по дощечке, — то и твой труд тоже почти не имеет ценности. А отсюда следует, что тебя можно нанять за бесценок».

— Жаль, в таком случае я найду другой способ тебе отплатить.

Прядка схватила последний кусок пирога, прежде чем до него успел добраться Форт, и запихнула себе в рот.

О луны, она и забыла, каково это не пытаться подавить рвотный рефлекс во время еды.

Форт потер подбородок и расплылся в ухмылке.

«Давай так. Один день сносной еды вроде этой в оплату двух дней еды, которой кормил тебя я».

— Пять, — парировала Прядка.

«Три».

— Договорились. Но ты никому не расскажешь, кто готовит еду. Нельзя, чтобы меня заставили готовить еще и завтраки с обедами. У меня есть и другие дела.

«У команды возникнут подозрения, если два раза еда будет плохой, а на третий — замечательной».

— Значит, моя еда замечательная? — уточнила Прядка.

Форт застыл, потом снова ухмыльнулся.

«Я тебя недооценивал».

— Надеюсь, это заразно. Ты находчивый человек, Форт. И придумаешь хорошую отговорку для команды. Скажи, что пробуешь новые рецепты, но времени хватает только на один в день. Кроме того, если получится привести в порядок духовку, твоя стряпня станет не такой уж…

«Своеобразной?» — написал он.

— Неопознаваемой.

«Значит, договорились. При условии, что ты согласишься каждый день готовить еще и десерт. Даги просят чего-нибудь, что не плавит тарелки прежде, чем его съедят».

— Просят, чтобы ты готовил еще больше? Луны, да сколько же у Улаама мозгов напрокат?

Форт расхохотался во весь голос. Это был самый настоящий смех, хотя и не такой бурный, как у Энн. Скорее раскрепощенный, чем неконтролируемый. Смех человека, которому все равно, как он выглядит и что о нем подумают остальные.

«Я ошиблась, — поняла Прядка. — Он вовсе не боится показаться глупым, если его обхитрят».

«Итак? — написал Форт. — Что насчет десерта?»

— Мне нужна ракетница с зарядами. — Прядка переложила нарезанное мясо в жестяную форму для пирога. — И без лишних вопросов.

Форт смерил ее внимательным взглядом.

«Для дел Маски?»

— Возможно.

«Это поможет решить нашу проблему?» — Он указал вверх, на капитанскую каюту.

— Надеюсь.

«Тогда можешь забирать. В обмен на десерты до конца плавания».

— Пока мы не доберемся до пункта назначения в Багряном море, — возразила Прядка.

«Я и не знал, что у нас есть пункт назначения. Любопытно. Что ж, пусть так».

Форт вытер руку и протянул Прядке.

Она пожала ее, скрепляя сделку.

«Спасибо. От всего сердца».

— За еду?

«За сделку».

— Почему тебе так нравится торговаться, Форт? — спросила Прядка, опершись о стойку.

«По профессии я охотник, — пояснил он. — Среди моего народа и особенно моей семьи удачная охота — это предмет гордости».