Глава 20. Рулевая

Вскоре капитан Ворона вышла из каюты и поднялась на ют, а Лаггарт с важным видом направился на нос. Прядка спустилась в трюм, чтобы наполнить ведро, а Ака отправила на поиски еды. По возвращении на верхнюю палубу у нее появился повод перейти на другое место, и она перебралась на ют, поближе к капитану и Салай — рулевой, которая продала Форту сережки.

Прядка не хотела вызывать подозрений, поэтому к воплощению своего плана приступила не сразу и просто терла палубу. Корабль качало на спорах. Скрипели доски. Перекрикивались Даги. В море в звуках чувствуется некая свобода, ощущение движения, стремления к цели. В море — даже в море спор, пока продолжается бурление, — сложно усидеть на месте. Ты либо подчиняешь ветер и волны своей воле, либо сам им подчиняешься. Но чаще всего балансируешь между одним и другим.

Прядка встала, чтобы потянуться, и обвела взглядом кипучее зеленое море. Все казалось странным, поскольку они отплыли уже достаточно далеко от Скалы и луна висела не на привычном месте, почти над головой, а опустилась на несколько градусов к горизонту.

Прядка не могла не отметить красоту моря. Бурлящие споры ярко сверкали в солнечном свете. Бескрайние просторы сочно-зеленой смерти только и ждали подходящего момента, чтобы взорваться жизнью. Эта красота завораживала точно так же, как зефирные споры. Наш разум ожидает, что опасность всегда уродлива, но Прядку катящиеся волны будто манили к себе. На мгновение она представила, как ее кожу покрывает зыбь, но вместо того, чтобы поежиться, ощутила любопытство.

Опасность не отнимает красоты, напротив, лишь увеличивает притягательность. Так свеча ярче всего горит в самую темную ночь. Смертоносная красота — самая разительная. И нет убийцы более дурманящего, более чарующего, чем море.

— На север. — Капитан подняла компас. — На север, Салай. К Семи Проливам.

— К торговым путям? — уточнила Салай.

— Нет лучше места, чтобы отыскать нашу следующую цель.

Прядка почувствовала, что это ее шанс. Пригнувшись пониже и усердно драя палубу, она пробормотала:

— И дальше будете убивать?

Капитан за ее спиной шевельнулась. Прядка не поднимала головы, однако мгновением позже добавила:

— Вы убили хороших людей. Бедный Каплан. И Марпл. И Меллори. Все пошли на корм спорам.

Под ногами капитана Вороны заскрипели доски. Замысел опасный, но… Прядка и так ходит по морю спор с пиратами. Она выросла, не ведая опасности, но теперь быстро к ней привыкала.

— Что ты там бормочешь, девчонка? — спросила Ворона. — Может, не чувствуешь благодарности за доброту, с которой к тебе отнеслась команда?

Прядка замерла, будто от испуга, подняла голову и выронила щетку.

— Капитан! Я не знала, что вы… то есть…

— Так что там с благодарностью? — повторила Ворона.

— Я ценю свою жизнь, — прошептала Прядка, опустив глаза.

— Но?

— Но на том корабле была моя семья, капитан. Я их любила.

— Ты королевский инспектор. С какой стати тебе путешествовать с семьей?

— Вы об этом? — Прядка усмехнулась. — Настоящий инспектор забыла этот сюртук в таверне, где мы остановились на ночь, и я стала носить его ради смеха. А теперь… вся моя семья мертва…

Слова повисли в воздухе. Прядка подняла голову и увидела в глазах капитана задумчивость, понимание.

«Нет, ты не всех убила на „Мечте Ута“, — подумала Прядка. — Одну девушку ты оставила в живых. И если она сбежит и всем расскажет, как „Воронья песня“ прикончила ее семью…»

Капитан повернулась к Салай и открутила крышку фляжки. Судя по подслушанным разговорам, в ней была самая обыкновенная вода, чем и объяснялось, что эта женщина не постоянно пьяна.

— Я передумала, рулевая. — Ворона сделала глоток. — Возьми курс на восток, к Мерцающей Бухте. Нужно пополнить запасы воды.

— Как скажете, капитан, — отозвалась Салай. — Но мне казалось, что воды у нас достаточно.

— Воды никогда не бывает достаточно, — возразила капитан. — Нельзя же допустить, чтобы моя фляжка пересохла? К тому же у нас завелись крысы. Надо взять корабельного кота.

Салай моментально прокричала приказы матросам за такелажем, крутанула штурвал, и они повернули к свободе. Прядку охватило воодушевление.

Большинство согласится с тем, что люди не телепаты. Мы не способны напрямую передавать мысли и эмоции. Однако вот вы слушаете мою историю и воображаете то, что я описываю, точно так же, как сам я представляю это у себя в голове. Что это, если не разновидность телепатии?

Ко всему прочему, некоторые из нас наделены исключительной способностью читать чужие эмоции. Не при помощи магии, загадочной Связи и прочей тарабарщины. Нет, эти люди просто постигли человеческую природу и улавливают чужое настроение по малейшим нюансам в языке тела: по движению глаз, по сокращению мышц.

Некоторые становятся врачами и стремятся исцелять разум. Другие уходят в религию и ищут в ней способ спасти человеческую душу. Но есть и такие, как капитан Ворона. Для них способность читать других открывает перспективы… иного рода.

В тот миг какой-то частью сознания Ворона заметила, что Прядка воодушевилась. Заметила, что Прядка обрадовалась, когда корабль повернул к Мерцающей Бухте. Ворона не осознавала этого и не понимала, как к этому пришла, но подобно тому, как, бывает, предчувствуешь приступ несварения желудка, она ощутила недовольство, и причина его крылась в Прядке. Если хотите испортить капитану Вороне настроение на весь день, то скажите, что она кого-то обрадовала. А если на всю неделю, то скажите, что вышло это у нее по чистой случайности.

Ворона не стала менять решение плыть в порт. В собственном выборе она никогда не сомневалась. Вместо этого она занесла ногу и с силой пнула Прядку в живот тяжелым сапогом.

От неожиданного удара у Прядки вырвался стон, из глаз хлынули слезы. Она свернулась калачиком в луже мыльной воды. Беззаботно насвистывая себе под нос, Ворона закрутила фляжку и неторопливо удалилась. Надо заметить, она идеальный пример, зачем слову «придурок» требуется столько неприличных синонимов. Даже если вы переберете все доступные варианты и выдумаете парочку новых, вам все равно не удастся исчерпывающе описать ее натуру. Настоящий источник вдохновения для вульгарного поэта.

Совсем другое дело Салай. Невысокую рулевую часто считали грубой, но и ей доводилось получать незаслуженные пинки. Недолго думая, она заблокировала штурвал, что по идее допускается лишь в экстренных случаях, и подошла проверить, как дела у Прядки.

— Эй, — тихонько позвала Салай, перекатив девушку на бок. — Дай-ка пощупаю. Если ты сломала ребро, нужно отвести тебя к корабельному врачу.

— Нет! — вырвалось у Прядки. — Он так и норовит что-нибудь от меня отрезать!

— Чепуха. Улаам и голубку не обидит.

— Правда?..

— Ага. У голубей нет рук, которые он мог бы забальзамировать.

Салай подмигнула Прядке, и та, несмотря на боль, секундой позже смогла выдавить из себя ухмылку.

Салай потыкала ей в нижние ребра, послушала объяснения, где болит. Они убедились, что пострадало лишь Прядкино настроение, после чего Салай вернулась на свой пост и разблокировала штурвал.

Прядка сжалась в комочек и сидела на палубе мрачнее тучи. Салай продолжала наблюдать за ней и наконец спросила:

— Ты когда-нибудь стояла за штурвалом?

Прядка нерешительно встала и вопросительно посмотрела на рулевую. Та сделала шаг назад и указала на штурвал.

Понятно, что на вашей планете управление кораблем не такое уж важное дело. Зачастую штурвал доверяют любому пареньку, у которого на руках стандартное количество пальцев и есть привычка надолго вынимать из носа хотя бы один. Но в морях спор все иначе. Управление кораблем — это привилегия, а рулевой — это офицер, на которого возложена серьезная обязанность.

Даже если бы Прядка часто бывала на кораблях, как она притворялась, вряд ли бы ей представился шанс взяться за штурвал. Она с благоговением шагнула вперед и, удостоверившись, что Салай и правда не против, опустила ладони туда, куда ей указала рулевая.

— Отлично, — сказала Салай. — Держи крепче. Чувствуешь вибрацию? Это бурление трясет руль. Нужно действовать осторожно, чтобы не дать ему раскачать весь корабль. Держи штурвал крепко и избегай резких движений.

— А если бурление прекратится?

— Повернешь штурвал, чтобы выправить руль, иначе споры могут его сорвать. Но опять-таки осторожно. От чересчур резкого маневра матросы кубарем посыпятся с такелажа.

Прядка кивнула, подумав, что доверить ей такую важную обязанность, пожалуй, не лучшая идея. Но Салай напоминала капитана Ворону в том смысле, что была ее полной противоположностью, какой может быть лишь человек похожего склада.

Салай тоже инстинктивно считывала чужие эмоции, и от ее внимания не ускользнуло, с каким самозабвением Прядка драила палубу. Опыт подсказывал Салай, что человеку с таким отношением к труду можно доверить и более серьезные обязанности. Ведь и свою любимую флейту вы охотнее одолжите человеку, который заботится о собственной, повидавшей виды.

Прядка крепко сжимала штурвал. Беспорядочное бурление спор передавалось через древесину по штуртросам прямо в руки. За штурвалом сильнее чувствовалось единение с морем и если не власть над ним, то хотя бы способность его обуздать. Когда управляешь кораблем, чувствуешь силу. Такой свободы Прядка прежде не знала и никогда не осознавала, что нуждается в ней. Одна из величайших трагедий — понимать, как много людей в мире созданы, чтобы парить в облаках, писать картины, петь песни или управлять кораблем, только им никогда не выпадет шанс об этом узнать.

Всякий раз, как испытываешь мгновение радости, в мир проникает красота. Мы, человеческие существа, не способны создавать энергию и можем лишь ее обуздывать. Мы не умеем создавать материю, а можем лишь придавать ей форму. Мы даже не в силах создавать жизнь и можем лишь ее выращивать.