Глава 25

Лукас

Я больше не могу выдерживать это расстояние.

Оно разъедает мою кожу и разрывает меня на части.

Почему она не хочет со мной разговаривать?

Прошло несколько дней с тех пор, как я привез каминную полку в дом Маккинстри с Шайен. Не могу представить, что происходит между тем днем и сегодняшним, но с тех пор мы не разговариваем. В тот день она покидает рабочее место немного озабоченной, но все равно махает мне рукой и одаривает той же улыбкой Шайен.

С тех пор... ничего.

Я забрасываю удочку вниз по реке, легкое натяжение лески и бурлящая вода не дают возможности двигаться. Удерживая меня на месте. После того, как Нэш одобряет каминную полку, я крашу и устанавливаю ее, но после завершения резьбы мне нечем занять свое время. Тишина и одиночество освобождают мои мысли, чтобы наполнить их Шай.

Я захожу в офис, но каждый раз, когда это делаю, она разговаривает по телефону — или притворяется, что делает это. Она не заходит ни на одну рабочую площадку. И не заходит ко мне домой.

Я ломаю голову и пытаюсь понять, что делаю или говорю не так, что отталкивает ее, и прихожу к одному выводу. Гейдж. Он причинил ей боль ранее, и она, наконец, приходит в себя; это то, что я прошу ее сделать, так что теперь не могу расстраиваться. Мы не в безопасности, и хотя я хочу, чтобы Шайен была в моей жизни, она, возможно, никогда не сможет мне доверять. Не то, чтобы я ее винил за это. Сам себе не доверяю.

Жизнь до Шайен относительно легкая. Я никогда не знал, чего мне не хватает, поэтому не жалуюсь на отсутствие друзей. Но она балует меня своим вниманием, дает мне почувствовать, каково это — разделить свою жизнь с кем-то другим. Она смотрит на меня так, словно я являюсь кем-то важным, показывает мне новую жизнь, а теперь отнимает ее у меня.

Моя леска натягивается. Я дергаюсь назад, чтобы подцепить рыбу на крючок и вытащить форель. Она болтается на конце моей лески, разинув пасть. Движение сбоку привлекает мое внимание… Бадди на пару сантиметров высовывается из-под крыльца.

Я отцепляю рыбу, а собака скулит и подползает ближе, виляя хвостом.

— Мы не можем ее съесть, приятель. Отпустим ее обратно.

Это напоминает мне, что собачий корм заканчивается. Мне невыносима мысль о том, что он останется голодным.

Собираю все свои рыболовные принадлежности и складываю их в сарае, а Бадди прячется обратно под крыльцо. Ночью погода становится холоднее, и у собаки нет ничего, кроме шерсти, чтобы согреться.

Я присаживаюсь на корточки, и Бадди отступает глубже в темноту.

— Холодно там внутри?

Решая, что поездка в город за собачьим кормом и собачьей постелью вполне уместна, я направляюсь в дом, чтобы взять ключи и немного наличных из моей последней зарплаты. Изучаю пачку денег, и мое лицо заливается краской при мысли о том, что я планировал с ними сделать — пригласить Шайен на настоящее свидание. Чтобы доказать ей, что могу быть нормальным. После нашего разговора в ее кабинете я надеюсь, что между нами что-то происходит.

Я был глуп, думая, что это продлится долго.

Что кто-то вроде нее когда-нибудь сможет остаться с кем-то вроде меня.

Натягивая толстовку и бейсболку, я запрыгиваю в свой грузовик и еду в город. Шумные гости выходного дня заполняют улицы, поскольку более низкие температуры привлекают туристов. Зная, что в продуктовом магазине не будет лежанок для собак, я направляюсь в местный магазин кормов. Знаю, что они предлагают товары для домашнего скота, но вижу нарисованные объявления на их витринах, в которых также рекламируют товары для домашних животных.

Когда переступаю порог, над головой звенит колокольчик, и я следую указателям, которые приводят меня в отдел, посвященный собакам. Рассматривая продукты разных марок, я беру пакет, на котором изображена собака, похожая на Бадди, и подхожу к стене с лежанками. Круглые, квадратные, прямоугольные... даже собачьи будки.

Может быть, мне стоит построить ему собачью будку? Все, что мне понадобится — это немного обрезков досок. Это вытащит его из-под крыльца, с холодной земли. Он не переживет зиму, если я не смогу достать его.

— Могу я тебе чем-нибудь помочь?

Мужской голос раздается позади меня, и паника наполняет мои вены. Враждебность вызывает темноту, а тон этого парня не слишком дружелюбный.

— Нет, спасибо. — Я сжимаю пакет с собачьим кормом под мышкой. — У меня есть то, что нужно. — Собачья лежанка может подождать до завтра.

Я иду к кассе с опущенной головой, когда передо мной появляется пара коричневых ковбойских сапог.

— Какая наглость — ступить в мой магазин.

Мой взгляд медленно перемещается по широкому телу к лицу. Его челюсть напряжена, а на лбу вздувается вена.

— Я... прошу прощения?

— Немного поздновато для извинений, тебе не кажется? — его светлые волосы, кажется, становятся светлее, а лицо — пунцовым. — Тебе здесь не рады.

— О...

— Убирайся, мальчик.

Я ощетиниваюсь, когда он называет меня мальчиком, и черное мелькает на краю моего зрения.

Мне нужно выбраться отсюда.

Я отступаю к отделу с собачьим кормом и ставлю пакет обратно на полку.

— Еще раз увижу тебя здесь, позвоню шерифу, и тебя арестуют за незаконное проникновение на чужую территорию.

Темнота застилает мне зрение, но я отталкиваю ее и заставляю свой пульс успокоиться.

— Тебе нужно сопровождение, придурок?

Я вздрагиваю от ненависти в его словах.

— Нет. Я ухожу. — Поворачиваюсь к двери, мой подбородок вжимается глубоко в грудь.

— Эй, тупица!

Мои ноги застывают, и я закрываю глаза, когда Гейдж цепляется за поверхность. Хотел бы я быть более сильным человеком, таким, который мог бы защитить себя. Я всегда хотел быть храбрым, но терплю неудачу. Всегда терплю неудачу.

— Держись от нее подальше, слышишь меня?

Мои мышцы напрягаются.

— От нее?..

— Шайен Дженнингс. Держись от нее подальше или будешь отвечать передо мной.

Поражение и тоска сокрушают меня изнутри. Я засовываю трясущиеся руки в карманы, сжимая в кулаки, чтобы оставаться на месте.

— А теперь вперед, мальчик. Убирайся отсюда на хрен.

Я двигаюсь к дверям так быстро, как только позволяют мои ноги, когда слышу его бормотание позади меня.

— Гребаный урод.

Легкий блеск пота покрывает мою кожу, несмотря на прохладную температуру, пока я шаркаю к своему грузовику. Мои плечи опускаются под тяжестью предательства.

Откуда Шайен знает этого парня? Она пообещала мне, что никогда никому не расскажет мой секрет, но у меня возникло отчетливое ощущение, что кем бы ни был этот парень, он знал обо мне. О Гейдже.

Он называет меня всеми стандартными именами, которые я слышал в детстве чаще, чем свое собственное имя.

Если это выплывет наружу, и город узнает, кто я и что сделал, то они захотят, чтобы я исчез. Я снова буду в пути, безработный, голодный, замерзший и без дома.

Дом.

Это первое место, которое я называю домом с тех пор, как...

Я отгоняю мысли о доме моей матери и концентрируюсь на возвращении к дому у реки. Прищуриваясь, сосредотачиваюсь на дороге впереди, когда наступает затемнение.

Мой пульс грохочет в ушах.

Это была ошибка — впускать кого бы то ни было. Дружба с мистером Дженнингсом, Коди и близость, которую я испытываю к Шайен. Я должен был знать лучше. Я уже усвоил этот урок раньше и не хочу повторять его снова.

Боль от потери кого-то более мучительна, чем от того, что у тебя никогда никого нет.

Мне безопаснее одному.

Нам безопаснее самим по себе.

Так и должно быть.

Так оно и должно остаться.

Тьма маячит под поверхностью. Мне нужно попасть домой. Ногой сильнее давлю на газ.

Пожалуйста, Гейдж, подожди, пока мы не вернемся домой.

При этой мысли я погружаюсь во тьму.

Шайен

— Что значит зачем? Я только что сказал тебе. — Коди фыркает в трубку так громко, что мне приходится отодвинуть ее от уха, чтобы он не взорвал мою чертову барабанную перепонку. — Парень доставил товар раньше, и папе нужно выписать ему чек. Просто хватай чековую книжку и иди сюда, пока мы не потеряли наш контракт с этими парнями.

Он вешает трубку, и я смотрю на чековую книжку на своем столе. Прикусив губу, я подумываю о том, чтобы перерезать топливопровод своего грузовика, чтобы не тащить им эту дурацкую штуку. Мне удается избегать рабочих площадок с тех пор, как узнаю о Лукасе. Дело не в том, что я его боюсь или осуждаю каким-то образом... Ладно, может быть, это не совсем так. Но я понимаю, что совсем не знаю Лукаса, и все, что думаю о Гейдже — ошибочно, вспоминаю все его угрозы, и это поражает меня. Он прав.

Я недооценила его.

И позволяю себе почувствовать ложное чувство безопасности, потому что доверяю Лукасу, но если Гейдж навредил своей собственной семье... Боже мой... тогда что он сделает со мной?

Поэтому я с головой окунаюсь в работу. Слежу за тем, чтобы оставаться занятой, а в остальное время нахожусь дома и забочусь о своем отце. Беру на себя покупки, готовку и уборку. Стираю, вычищаю холодильник, кладовку и убираю все вычурное дерьмо из моей старой спальни.

Я делаю все возможное, чтобы отвлечься от мыслей о Лукасе. Ничего не получается. Я надеюсь забыть, каково это — заставлять его улыбаться, чувствовать его прикосновения или быть в его объятиях. И от встречи с ним станет еще хуже. Когда я увижу его, боль в моей груди станет сильнее, потому что я избегаю его. И он это знает.

Мне нужно отойти от своих чувств, потому что хочу я в это верить или нет, но не могу отрицать факты.

Вполне возможно, что Гейдж убил свою семью.

Мне требуются все силы, чтобы остаться в городе. Мои ноги зудят от желания убежать, оставить как можно больше пространства между мной и этим городом. Я могу уехать в Лос-Анджелес и жить на то немногое, что накопила, это самый простой выход. Трусливый выход.

Больше никаких побегов, Шай.

Я стону и хватаю чековую книжку, затем топаю к своему грузовику, злясь, что меня заставляют это делать, и рискую, возможно, увидеть Лукаса. Полагаю, я могла бы остановить одного из парней и выбросить книжку из окна грузовика, даже не останавливаясь. Я просто... не могу смотреть в лицо человеку со шрамом на шее и разбитой душой.