Хелена Рё лежала в постели, уставившись в потолок.

Маркус хотел, чтобы у них была кровать в форме капли, три метра в длину и два с половиной метра в ширину. Он читал, что это была капля, из которой мы произошли, из воды, к которой мы бессознательно стремились вернуться, и поэтому эта форма дарует нам гармонию и более глубокий сон.

Ей удалось не только не рассмеяться, но и уговорить его согласиться на роскошную прямоугольную кровать размером метр восемьдесят в ширину на два метра десять в длину. Хватит на двоих. Слишком много для одного.

Маркус спал в пентхаусе во Фрогнере, как делал сейчас почти каждый день и ночь. Во всяком случае, так она предполагала. Не то чтобы она скучала по Маркусу в постели, прошло много времени с тех пор, как это было волнующе или даже особенно желанно. Чихание и сопение только усиливались, и он вставал по меньшей мере четыре раза за ночь, чтобы помочиться. Увеличение простаты — не обязательно рак, но, по общему мнению, нечто, поражающее более половины мужчин старше шестидесяти. И, очевидно, дальше будет только хуже. Нет, она не скучала по Маркусу, но ей не хватало кого-то. Она не знала, кого именно, и это чувство было особенно сильным сегодня вечером. Для неё тоже должен был быть кто-то, кто любил бы её, и кого она могла бы любить в ответ. Это было так просто, не так ли? Или это было то, на что она надеялась?

Она перевернулась на бок. Со вчерашнего вечера её тошнило, и она плохо себя чувствовала. Его вырвало, была небольшая температура. Она сдала тест на вирус, но он оказался отрицательным.

Она посмотрела в окно, на заднюю часть недавно построенного музея Мунка. Никто из тех, кто купил свою квартиру до начала строительства в Ослобукте не думал, что это будет так массивно и уродливо. Людей ввели в заблуждение рисунки, на которых музей имел стеклянный фасад и был показан под углом, из-за чего было трудно понять, что он похож на ту стену на севере в «Игре престолов». Но так оно и есть, всё складывается не так, как было обещано или ожидалось, и вам остаётся только благодарить себя за то, что так вышло. Теперь здание бросало тень на всех них, и было уже слишком поздно.

Она почувствовала новый приступ тошноты и поспешила встать с постели. Ванная находилась в другом конце комнаты, но всё равно это было так далеко! Хелена была в квартире Маркуса во Фрогнере всего один раз. Она была намного меньше, но Хелена предпочла бы жить там. Вместе с… кем-то. Ей удалось добежать до унитаза до того, как содержимое её желудка выплеснулось наружу.

 

Харри сидел в баре отеля The Thief, когда пришло текстовое сообщение.

«Спасибо за наводку. Искренне твой, Сон Мин».

Харри уже читал «Дагбладет». Это была единственная газета, опубликовавшая статью, что могло означать только одно: пресс-релиз ещё не был опубликован и что у этого журналиста, Терри Воге, был источник в полиции. Поскольку утечка информации не могла быть тактическим манёвром со стороны полиции, это означало, что кто-то получал деньги или другие услуги за информирование Воге. Это было не так необычно, как думали люди — в своё время журналисты неоднократно предлагали ему деньги. Причина, по которой такие сделки редко становились достоянием общественности, заключалась в том, что журналисты никогда не печатали информацию, указывающую на информатора, что, в конце концов, было бы равносильно перепиливанию ветки, на которой сидели обе стороны. Но Харри прочитал большинство статей по этому делу, и что-то подсказывало ему, что этот Воге был слишком нетерпелив и рано или поздно это приведёт к неприятным последствиям. В этом случае Воге вышел бы сухим из воды, даже сохранив свои журналистские полномочия в неприкосновенности. А вот для его информатора всё будет гораздо хуже. Но тот, очевидно, не осознавал, насколько он или она уязвимы, поскольку продолжал снабжать Воге информацией.

— Ещё один? — бармен посмотрел на Харри и стоял наготове, держа бутылку над пустым стаканом из-под виски. Харри кашлянул. Один раз. Второй.

«Да, пожалуйста», — так было написано в сценарии. Том самом, для плохого фильма, в котором он снимался так много раз, сыграв единственную роль, на которую он действительно был способен.

Затем — как будто увидев мольбу о пощаде в глазах Харри — бармен повернулся к клиенту, подавшему знак с другого конца стойки, взял бутылку и ушёл.

Где-то в темноте слышался перезвон колоколов городской ратуши. Скоро наступит полночь, и останется шесть дней плюс девятичасовая разница во времени с Лос-Анджелесом. Прошло не так много времени, но они нашли Бертину, и обнаружение тела означало новые зацепки и возможность решающего прорыва. Вот как он должен был думать. Положительно. Это было неестественно для него: думать так нереалистично позитивно вопреки обстоятельствам, но безнадёжность и апатия не были тем, что ему сейчас было нужно. И не в этом нуждалась Люсиль.

Когда Харри покинул бар и вышел в тёмный коридор, он увидел свет, как в туннеле. Подойдя ближе, он понял, что свет исходит из открытого лифта, и смог разглядеть человека, стоящего наполовину снаружи и придерживающего двери. Как будто он ждал Харри. Или кого-то другого — в конце концов, он уже стоял там, когда Харри появился в коридоре.

— Просто езжайте, — крикнул Харри, подавая сигнал взмахом руки. — Я поднимусь по лестнице. Мужчина попятился в лифт и скрылся из поля зрения. Прежде чем двери закрылись, Харри успел увидеть воротничок священника, но не смог разглядеть его лицо.

Харри был весь мокрый от пота, когда отпирал дверь в свою комнату. Он повесил свой костюм и лёг на кровать. Попытался выбросить из головы мысли о том, как поживает Люсиль. Он решил, что сегодня ночью ему приснится приятный сон о Ракель. О том времени, когда они жили вместе и каждую ночь вместе ложились спать. О том времени, как он шёл по воде, ступая по льду, который был толстым и прочным. Всегда прислушиваясь к трещинам, всегда высматривая разломы, но также не забывая жить настоящим моментом. Они делали это. Как будто знали, что время, отведённое им для того, чтобы быть вместе, скоро закончится. Нет, они проживали каждый день не так, как если бы он был последним, а так, как если бы он был первым. Как будто они открывали друг друга снова и снова. Не преувеличивал ли он, не приукрашивал ли воспоминания о том, что у них было? Может быть. Ну и что? Что реальность когда-либо делала для него?

Он закрыл глаза. Попытался представить Ракель, её золотистую кожу на фоне белых простыней. Но вместо этого всё, что он мог видеть, — это её бледную кожу на фоне лужи крови на полу гостиной. И он увидел Бьёрна Хольма в машине, который смотрел на него, в то время как на заднем сиденье ребёнок плакал. Харри открыл глаза. Да, действительно, что он должен сделать с реальностью?

Его телефон снова зазвонил. На этот раз сообщение от Александры.

«Анализ ДНК будет готов к понедельнику. Было бы неплохо сходить в спа-салон и поужинать в субботу. “Терсе Акто” — хороший ресторан».