Забавная!

Я начинаю дёргать свою руку, пытаясь вырваться из его хватки, но она только крепче сжимается от моих усилий.

— Джемма.

Я замираю от своего имени. Не нарочно, конечно, — это просто непроизвольная реакция на то, как эти губы формируют слоги, когда они так близко от моих.

— Мне жаль, — его голос снова хриплый.

Я вздёргиваю подбородок, без слов отвергая его недостаточные извинения.

Его глаза вспыхивают, и мой живот сжимается, когда он смотрит на меня.

— Я думал, что если я сделаю это касательно бизнеса, это будет проще, — он резко выдыхает. — Это не так.

Всё ещё молча, я жду, что он объяснит. Я, например, закончила говорить.

— Я только что вернулся в город. У меня есть… — его взгляд резко отрывается от моего, но я вижу, как работают мысли. — ...определённые обязательства, если хочешь, на которых я должен сосредоточиться прямо сейчас. Я не могу позволить себе отвлекаться.

Мои глаза расширяются, и мой голос падает до рычания негодования.

— И я отвлекаю внимание?

Он немного колеблется, затем кивает.

Я ничего не могу с собой поделать. Я наклоняюсь ближе.

— Ты так чертовски самоуверен.

Его глаза возвращаются к моим, сузившись, пока я наблюдаю.

Мой голос падает до яростного шепота.

— Ты думаешь, из-за того, что мы дважды поцеловались, ты меня заинтересовал? Что ты можешь щёлкнуть пальцами и впустить меня в свою жизнь, отвлекать тебя на весь чёртов день? — я фыркаю. — Ха! Может быть, вы, миллиардеры, просто предполагаете, что можете иметь всё, что захотите, когда захотите, но мне жаль сообщать тебе об этом…

Его глаза начинают сверкать гневом.

— ...Я не продаюсь.

С этими словами я выдёргиваю руку в яростном рывке, который, я знаю, приведёт к синякам, хватаюсь за ручку двери и исчезаю в коридоре раньше, чем он сможет поймать меня снова. Я не оглядываюсь, проходя через вестибюль, игнорируя Аниту, когда миллион раз нажимаю пальцем на кнопку вызова лифта, нервно переминаясь с одного каблука на другой, ожидая, когда рука снова сомкнётся вокруг моего бицепса.

Я вздыхаю с огромным облегчением, когда двери лифта открываются, и я вхожу внутрь.

Напряжение спадает с моих плеч, когда я поворачиваюсь, смотрю на панель с подсвеченными кнопками и нахожу ту, которая вернёт меня на уровень земли. Двери начинают закрываться, я поднимаю глаза и понимаю, что моё облегчение было преждевременным. Каждый мускул в моём теле застывает на месте, застыв от страха, предвкушения и, если честно, волнения, когда я замечаю его, стоящего в вестибюле недостроенного офиса. Это всё равно, что увидеть Давида Микеланджело среди растрёпанного мира банок с краской, тряпок и пыли от гипсокартона. Он не двигается, чтобы остановить меня — он просто стоит, скрестив руки на груди, и смотрит на меня так пристально, что я боюсь, что воспламенюсь на самом деле.

Мне каким-то образом удаётся держать себя в руках, пока двери, наконец, не закрываются, отрезая мне вид на него, но как только я остаюсь одна, я прислоняюсь спиной к стене лифта. Моё сердце колотится так сильно, что я боюсь, что оно может просто не выдержать, и я закрываю глаза в тщетных поисках самообладания.

Почему-то после последнего получаса я сомневаюсь, что когда-нибудь снова буду спокойна.