Вместо этого я говорю:
— Настоящая жизнь случилась.
Он кивает.
— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы вернуться?
— Не совсем, — мои глаза снова находят его. — Моя мать всегда учила меня, что, в конечном итоге, ты попадаешь в пункт назначения, на котором останавливаешь свой взгляд: смотри в будущее, и ты туда попадёшь, продолжай смотреть в прошлое, и ты окажешься там, откуда начала.
— Философия, которой ты живёшь? — тихо спрашивает он.
— Я не знаю об этом. Но, по моему опыту…
Я рассеянно играю с кулоном солнца на шее — нервная привычка. Его глаза следят за тем, как мои пальцы двигаются по золотой цепочке.
— Прошлое таит в себе боль, будущее таит в себе обещание.
Что-то мелькает в его глазах, когда я это говорю, но я не могу понять, что именно. Прежде чем я успеваю проанализировать это слишком глубоко, моя сумочка начинает пищать, мой смущающий звуковой сигнал, первые восемь нот песни о Гарри Поттере, смехотворно громкий в тихом лофте.
Ду-дууу-ду-ду-дууу-ду-дууу-дууу.
Брови Чейза поднимаются.
Яростно покраснев, я лезу в сумку и достаю телефон, на потрескавшемся экране высвечивается имя Шелби.
— Это просто Шелби, — говорю я, нажимая кнопку, чтобы переключить телефон в бесшумный режим. — Я перезвоню ей позже.
Я поднимаю глаза на Чейза и вижу, что он смотрит на мой телефон, его пристальный взгляд изучает трещины на экране, блестящий синий чехол, который я купила, когда мне было двадцать, и всё ещё использую, потому что это такая старая модель, что на них даже больше не продают запасные чехлы.
— В общем… — говорю я, убирая телефон с глаз долой.
Взгляд Чейза возвращается к моему лицу.
— Ты счастлива в галерее?
Я киваю.
— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы выставить где-нибудь свои собственные картины?
Я встречаюсь с ним взглядом.
— Это что, допрос? Или, может быть, бизнес-инквизиция, господин генеральный директор?
Один уголок его рта приподнимается в усмешке.
— Прости. Дурная привычка.
— Проницательный бизнесмен против невольного художника, — бормочу я. — Шансы не в мою пользу.
Он смеется во весь голос.
— Отлично. Как насчёт честной сделки — ты отвечаешь на один, я отвечаю на один.
— Хорошо, но так как я уже ответила, как минимум, на пять твоих, я могу задать тебе четыре вопроса подряд.
— Один.
— Три! — возражаю я.
— Один.
— Два с половиной! — я торгуюсь, повышая голос.
— Что именно повлечёт за собой половина вопроса?
Я сужаю глаза и понижаю голос:
— Два, последнее предложение.
— Один, — он удивлённо качает головой.
— Фу! — я хмыкаю. — Ты такой раздражающий.
Он снова хмыкает, большой придурок.
— Ладно, — ворчу я. — Один.
Его улыбка становится шире.
— Но я должна начать первой! — громко требую я.
— Я всегда планировал пустить тебя первой, солнышко.
— Ты мне не нравишься, — сообщаю я ему, развеселившись, несмотря на то, что только что с треском проиграла на переговорах.
Знаете, что говорят о бартере с генеральным директором…
На самом деле, если подумать, я и сама не знаю.
А люди вообще так говорят?
Скорее всего, ни черта.
Двигаемся дальше.
Я делаю большое шоу, сплетая пальцы вместе и растягивая их, как будто готовлюсь к битве.
— Хорошо, дай мне подумать…
Я пристально смотрю на него, пытаясь сохранить задиристое выражение лица, но он снова ухмыляется мне, и это творит забавные дела с моими внутренностями.
— Ой! У меня есть один! Что тебе больше всего нравится...
Звук телефонного звонка обрывает меня раньше, чем я успеваю закончить свой вопрос.
Чейз вздыхает, достает из кармана сотовый и смотрит на экран.
— Чёрт. Это мой финансовый директор, звонит по поводу нового проекта. Я должен ответить, — он поднимает на меня глаза. — Ты подождёшь здесь?
Я киваю.
Телефон снова пронзительно звонит. Встав, Чейз начинает подносить его к уху, но останавливается, прежде чем ответить, рука повисает в воздухе. В мгновение ока его глаза возвращаются к моим, и одним резким движением он наклоняется в талии, кладёт свободную руку на диван рядом с моим лицом и, прежде чем я успеваю моргнуть, проводит своими губами по моим в мягком поцелуе, от которого у меня перехватывает дыхание.
— Никуда не уходи, — шепчет он мне в губы, и я вижу, что его глаза снова тают. — Нам ещё есть что обсудить, солнышко.
Я сглатываю, зная, что он имеет в виду нас и больше.
— И после этого я с удовольствием расскажу тебе всё о своих любимых вещах, — его голос становится тише. — Может быть, я даже покажу тебе некоторые из них, если тебе повезёт.
Моё сердце подпрыгивает в груди, дико колотясь от смысла его слов. Я просто хотела узнать его любимый город, в конце концов, этот мужчина побывал в тридцати семи странах, но я почти уверена, что у Чейза на уме что-то другое.
Что-то, что заставляет меня терять больше, чем просто самоконтроль.
Я начинаю наклоняться вперёд, не желая, чтобы поцелуй заканчивался... и замираю, когда его телефон звонит снова, громко и настойчиво.
В последний раз прикоснувшись губами и пробормотав проклятие, он ушёл, зашагав к арке через всю квартиру, завернул за угол и исчез из виду, даже не оглянувшись. Должно быть, у него есть личный кабинет рядом со спальней, потому что через минуту я слышу звук закрывающейся двери.
А потом я остаюсь одна в пентхаусе Чейза Крофта, там, где я даже в самых смелых мечтах не представляла, что окажусь, и мысли, опасные мысли о том, как этот властный, раздражающий, неуловимый миллиардер может просто опровергнуть мою теорию о том, что все мужчины (за исключением Марка, конечно) — крысиные ублюдки, начинают мелькать в моей голове.
Я прижимаю руку к животу, пытаясь успокоиться.
Чёрт. Долбаные бабочки снова размножились.