Я чувствую, как у меня сжимается живот, и крепче прижимаю к себе одеяло.

Все в Америке точно знают, что он имеет в виду — по словам Крисси, его не раз фотографировали, когда он возвращался домой на ночь с несколькими женщинами, висящими у него на руке, ещё в его годы тусовщика.

— Значит, никаких отношений? — снова спрашивает репортёр. — Между вами ничего не происходит?

— Меньше, чем ничего, — Чейз широко улыбается — эта душераздирающая ухмылка и начинает пятиться от камеры. — И, ради аргументации, давайте просто скажем, если я когда-нибудь собираюсь остепениться… Я сомневаюсь, что это будет с такой девушкой, как Джемма Саммерс.

Его слова подействовали на меня, как ведро ледяной воды.

Закончив с интервью, он подмигивает, поворачивается и трусцой уходит по тропинке, не сказав больше ни слова. Секундой позже видеопоток отключается, и я остаюсь смотреть на пустой экран своего телефона, чувствуя себя идиоткой высшего порядка, когда слёзы начинают колоть в глубине моих глаз.

Чейз Крофт — мудак, придурок, тупоголовый идиот.

Но я ещё большая идиотка, что позволила ему приблизиться ко мне.

* * *

Автоответчик пищит мне в ухо, и я делаю глубокий вдох.

— Здравствуйте, мисс Скарпоцци, это Джемма Саммерс из " Пойнт-де-Фюите". Я просто звоню, чтобы сообщить вам, что я закончила составление ваших документов. Вы получите счёт-фактуру в течение следующих двух рабочих дней. Как только банковский перевод будет завершен, мы сообщим вам об этом, и тогда вы сможете приехать и забрать своего нового Лаланне. Если вы не можете забрать его, мы предлагаем услуги доставки за дополнительную плату. Было очень приятно работать с вами и вашим мужем! Не стесняйтесь перезвонить мне, если у вас возникнут какие-либо вопросы, и ещё раз спасибо за ваш бизнес. Пока.

Я кладу трубку на рычаг и убираю документы Скарпоцци в ящик стола. Богатые молодожены несколько месяцев назад перебрались в Бостон из пригорода Нью-Джерси и пришли в галерею с деньгами, чтобы сжечь их, решив обменять свою гравюру с гепардом на Шагала. Они мне очень нравятся, несмотря на то, что они только что заработали мне комиссионные, достаточные для оплаты аренды в течение следующего месяца и возврата столь необходимого денежного потока на мой банковский счёт. Я также восхищаюсь их попыткой заново изобрести себя, даже если я не могу понять, почему кто-то хочет присоединиться к сверхбогатым элитным кругам Новой Англии со старыми деньгами. Я сомневаюсь, что они добьются успеха, независимо от того, сколько дорогих произведений искусства украшает стены их пентхауса. Это плохо хранимый секрет, что если вы не бостонского происхождения, с ледяной голубой кровью янки в венах, ты никогда не поднимешься выше нижних ступеней лестницы высшего общества города.

Мои глаза поднимаются, чтобы осмотреть пространство галереи, перемещаясь от высоких потолков к побеленным стенам и гигантским потолочным окнам над головой, где свет просачивается, как прозрачный мёд. Мне всегда здесь нравилось, и это хорошо, учитывая, что последние несколько лет это был мой обязательный дом вдали от дома. Постоянные смены по мере того, как произведения искусства приходят и уходят, а также приток новых клиентов гарантируют, что каждый день свеж, как первые мазки кисти на чистом холсте. Это держит вещи занятыми — и не даёт мне сойти с ума от скуки.

В "Пойнт-де-Фюите" никогда не бывает скучно.

Не то чтобы ты это знала, оглядываясь вокруг прямо сейчас.

Место практически пустынное. Пока я разговаривала по телефону, вошла одна женщина, я вижу, как она бродит вокруг, мимолетно поглядывая на картины с таким же интересом, с каким я показывала бы лист баскетбольной статистики, но в остальном галерея совершенно пуста. Я ещё раз окидываю её взглядом и чувствую, как страх ползет у меня по спине. Я не могу объяснить почему, как будто какой-то глубоко укоренившийся инстинкт подсказывает мне, с одного взгляда, что эта женщина, змея в траве. То, чего я биологически запрограммирована избегать любой ценой.

Я пожимаю плечами, надеясь избавиться от необъяснимого чувства.

Может быть, она репортёр, пытающийся выведать историю, прежде чем мы вышвырнем её обратно на тротуар вместе с остальной прессой, которая, наконец, выяснила, где я работаю. Она определённо не выглядит так, будто пришла сюда что-то покупать — всё, начиная с её уверенной походки и заканчивая преувеличенным покачиванием бёдер, когда она скользит по комнате, как будто она на чертовом подиуме, говорит мне, что её больше интересует её собственная внешность, чем картины на стенах.

Ну что ж. Не моя работа судить.

Однако моя работа — продавать произведения искусства, поэтому я расправляю плечи, делаю глубокий вдох и обхожу стол. Мои каблуки мягко стучат по мраморному полу, когда я подхожу к ней. Она слышит, как я приближаюсь, и когда она поднимает глаза, неприкрытый гнев, запечатленный на её лице, заставляет меня застыть на месте.

Ух, ты.

Я сглатываю, надеясь, что это избавит меня от дискомфорта, застрявшего в горле, и вернусь к своим годам обслуживания клиентов, чтобы помочь мне пройти через это. Мой голос ясен и непоколебим, когда я обращаюсь к ней.

— Могу я вам чем-нибудь помочь, мэм?

Она примерно моего возраста — безукоризненно одета, на заоблачных каблуках, на которых я никогда не смогу ходить, её волосы и макияж идеально уложены, чтобы подчеркнуть её и без того красивые черты лица. Даже глядя на меня так, будто я только что предположила, что она выглядит толстой в этих дизайнерских брюках, она абсолютно потрясающая.

— Если вы ищете что-то конкретное, я могу направить вас туда, — снова пытаюсь я. — Или, если вы просто просматриваете, я могу дать вам некоторую справочную информацию о наших работах.

Её глаза ещё больше сужаются, и она делает шаг ближе ко мне. Когда она говорит, я не готова к сарказму в её тоне.

— Держись от него подальше, сука.

Мои глаза расширяются.

— Прошу прощения?

— Ты меня слышала, — выплевывает она. — Он мой. И я не позволю какой-то маленькой двухдолларовой бродяжке изменить это.

— Вы говорите о Чейзе Крофте? — я тупо спрашиваю, искренне сбитая с толку, почему эта женщина, которую я никогда раньше не встречала в своей долбаной жизни, нападает на меня на моём рабочем месте. Очевидно, если она думает, что я представляю для неё угрозу, она никогда не смотрела в зеркало. Или смотрела утренние новости, если уж на то пошло, потому что Чейз довольно ясно выразил свои чувства в этом видеоклипе.

Она не отвечает на мой вопрос. Взмахнув волосами и нахмурившись, она поворачивается на своём — очень, очень высоком — каблуке и направляется к выходу. Её шаги даже не замедляются, когда она уходит, и я так ошеломлена этим фактом, что даже не понимаю, что она уходит, пока она не выскользнула из парадных дверей и не исчезла.

Какого черта?

Я возвращаюсь к стойке регистрации в оцепенении, погрязнув в беспокойстве, что моя жизнь никогда не вернется к чему-то, напоминающему норму. Когда я заканчиваю заполнять документы Скарпоцци, я одновременно убираю странный инцидент с блондинкой на задворки моего сознания, добавляя его ко всем другим странным вещам, которые произошли с тех пор, как Чейз поцеловал меня, и моя жизнь взорвалась.

Стук каблуков по полу галереи заставляет меня поднять глаза.

— Закрыла еще одну? — спрашивает Эстель, останавливаясь у моего стола.

Я киваю.

— Скарпоцци.

— Хорошо.

Её тон резок — она никогда не суетилась с поздравлениями или похвалами, даже когда один из её брокеров продал нарочито дорогую вещь. — Но мы всё ещё отстаём от общих продаж в этом месяце. Если мы хотим держать голову над водой, нам действительно нужно сделать ещё несколько крупных заказов в ближайшие несколько недель. Как выглядит твоё расписание на оставшуюся часть дня?

— О, эм, я просто собираюсь быть здесь, сидеть за столом и ждать посетителей. — Я вижу выражение её лица и торопливо продолжаю. — Но я могла бы сделать несколько звонков предыдущим клиентам, я полагаю, попытаться найти какое-то новое дело—

— Не обращай на это внимания, — решительно говорит она. — Ты свободна. А это значит, что ты выполнишь ещё один визит на дом.

Моё лицо бледнеет.

— Что?

— У нас есть ВИП-клиент. Он особенно просил тебя.

Она сказала "он"?

— Но, Эстель...

— Но что? — её брови сардонически приподнимаются. — Галерее нужны деньги. Если, конечно, ты не готова отказаться от своего бонуса в этом году. И, честно говоря, Джемма, тебе негде протестовать после того, как вчера днём ты не смогла продать ни одного произведения искусства нашей другой ВИП-персоне. Это была действительно упущенная возможность.

Чёрт. В этом она права.

Но... она сказала другой ВИП-персоне?

Я сглатываю, пытаясь восстановить самообладание.

— Значит, это не тот клиент, что был вчера?

— Нет. Это что-то новенькое, — её губы сжимаются от нетерпения.

Всё дыхание вырывается из моих губ в едином облегченном свисте.

— О, слава богу.

Пока в пункте назначения меня не ждёт Чейз Крофт, мне плевать, кто этот новый клиент. До сегодняшнего утра я бы втайне была в восторге от мысли, что он передумал, что он хочет снова увидеть меня, что он не может остаться в стороне.…

Теперь я скорее продам своё собственное полотно за десять центов на платформе метро, чем увижу его снова.