– Мой А-Цяо такой красивый. Неудивительно, что юная Бай Жун испытывает искушение. Пока она здесь, даже заподозрив что-то, она обязательно поможет тебе скрыться и не позволит попасть в руки Янь Шоу и остальных.

Шэнь Цяо был бы глупцом, если бы не догадался о намерениях этого человека после подобных слов.

– Янь Уши! Я не для того усердно трудился, помогая тебе пройти весь этот путь, чтобы ты в конце концов сдался!

Янь Уши громко рассмеялся.

– Я лично передал тебя в руки Сан Цзинсина и по сей день никогда об этом не жалел. Почему теперь, когда у тебя есть шанс увидеть мой крах, твое лицо выглядит таким опечаленным? Ох, А-Цяо, А-Цяо, ты сильно меня разочаровываешь. Ты должен злорадствовать, ты должен радоваться глубоко в своем сердце! Как я могу проявить жалость, когда вижу тебя таким? Ничего не могу с собой поделать, хочу поцеловать тебя снова!

Сказав это, он действительно сжал подбородок Шэнь Цяо, прежде чем наклониться и вторгнуться в его губы языком. Он остановился только тогда, когда почувствовал, что дыхание другого мужчины стало прерывистым, а глаза увлажнились.

– Я поступаю так, как мне заблагорассудится. Поскольку я никогда ни о чем не жалею, не сочти это искуплением или, более того, каким-то нелепым извинением. Тебе не следует чувствовать вину или строить иллюзии* на свой счет. От этого меня только тошнит.

*(自作多情;zì zuò duō qíng) – строить иллюзии, считать себя неотразимым, обольщаться на свой счёт, воображать, что на любовь отвечают взаимностью.

Он провел по блестящим губам Шэнь Цяо большим пальцем и с улыбкой сказал:

– Этот достопочтенный будет ждать дня, когда ты выполнишь обещание и станешь достойным противником. Таким образом этот достопочтенный сможет взглянуть на тебя еще пару раз.

Шэнь Цяо изо всех сил пытался освободить свои акупунктурные точки, но техника Янь Уши была чрезвычайно сложной. Попытки оказались безуспешными. Вместо этого его лоб немного вспотел, а лицо покраснело еще больше, как будто он был смущен тем, что услышал.

Видя, что Янь Уши собирается уйти, Шэнь Цяо так сильно встревожился, что неосознанно сменил тон:

– Ты! Постой!

Он действительно остановился, когда услышал эти слова. Но только затем, чтобы снова протянуть руку и зажать точку безмолвия на шее Шэнь Цяо.

Грудь Шэнь Цяо резко вздымалась и опускалась. Его глаза, казалось, были до краев наполнены чистыми, теплыми слезами, сияющими глянцевым светом, который мог бы тронуть любого человека.

– Не смотри такими глазами на других людей. В противном случае, не говоря уже о Сан Цзинсине, даже я не смогу держать себя в руках, – Янь Уши наклонился и сказал это прямо над его ухом.

После этого он подтолкнул статую к стене, чтобы углубление, в котором был спрятан Шэнь Цяо, тесно к ней прилегало, что значительно усложняло его обнаружение.

Он погасил огонь и с одним взмахом его рукава место, на котором раньше сидел Шэнь Цяо, было завалено обрушившимися обломками, не оставив после себя и следа.

Едва закончив, Янь Уши почувствовал надвигающуюся опасность, как будто кто-то с сильным намерением убивать приближался издалека.

Но у всякого, кто достиг определенного уровня в боевых искусствах, развивалось таинственное и непонятное предчувствие опасности.

Ухмылка медленно появилась на его лице. Большими шагами он покинул храм и через мгновение исчез в ночи.

Лунный свет просачивался в храм сквозь разрушенные стены и потрескавшиеся плиты развалин, принося слабый свет человеку внутри статуи Будды.

Влага в его глазах, наконец, сгустилась в слезы, которые текли вниз по лицу.

Прошло какое-то время, прежде чем он услышал голоса снаружи:

– Учитывая навыки боевых искусств старейшины Сан, каким образом он не смог догнать этого ничтожного Янь Уши?

– Ничтожный Янь Уши? – усмехнулась Бай Жун. – Сяо-шисюн, ты бы посмел сказать такое в присутствии Янь Уши?

– Прекратите спорить! – Янь Шоу нахмурился, не в силах вынести шума. – Янь Уши ушел один, Шэнь Цяо рядом с ним не было. Скорее всего, он прячется где-то поблизости. После сражения с нами Шэнь Цяо исчерпал свои силы и не мог далеко уйти, поэтому сначала осмотримся здесь!