Глава 114. Большие кошки и маленькие кошки - все они кошки
Когда Янь Уши возвратился из дворца, он застал Шэнь Цяо и Бянь Яньмэя за игрой в вэйци друг против друга. Выражения их лиц были совершенно непринужденными и спокойными – очевидно, они уже закончили все свои важные дела.
Увидев, что Шэнь Цяо уже переоделся обратно, Янь Уши не мог отделаться от чувства сожаления. Он считал, что Шэнь Цяо в женском одеянии – редкое и красивое зрелище. Однако такие слова можно было держать только в мыслях. Если он выскажет их, то, как бы хорошо ни был настроен Шэнь Цяо, он не стерпит чего-то подобного.
Бянь Яньмэй поспешно отложил камень вэйци и поднялся на ноги, чтобы произнести приветствие. Его лицо сияло от радости.
– С возвращением, учитель! Старый лысый осел Сюэтин будет приговорен к смерти – это определенно обернется огромным ударом по влиянию буддийских сект!
Янь Уши все еще был одет в наряд служанки, но он уже сорвал маску из человеческой кожи, открыв свое истинное лицо. Выглядело это несколько комично, но из-за его поразительной внушительности никто не посмел бы смеяться, даже если бы он был одет в поношенные лохмотья.
Выслушав слова Бянь Яньмэя, он заявил:
– Старый лысый осел не умрет.
Бянь Яньмэй замер на одном месте, как остолбенелый.
– Учитывая его личность и статус, не будет ли жалко, если он вот так просто умрет? – Янь Уши едва заметно улыбнулся. – Следует выжать из него хоть каплю выгоды. Даже войдя в врата буддизма, он все еще продолжал носиться с мыслью о жизни в багровой пыли* светского мира. Если на сей раз он научится знать свое место, то почему бы не сохранить его собачью жизнь?
*(红尘;hóngchén) – перен. мишура, показная (крикливая) роскошь, внешний блеск (напр. о верхушке общества).
Бянь Яньмэй не мог разгадать смысла этого решения. Но раз Янь Уши говорит подобным образом, это определенно означает, что он что-то задумал. Оставалось только почтительно согласиться.
– Пулюжу Ина удалось спасти?
– Да. Этот ученик уже отправил Пулюжу Ина обратно в резиденцию Суй-гогуна. Чэнь Гун мертв. Мужун Цинь был тяжело ранен и взят под стражу, он будет допрошен, когда сможет дать показания.
Янь Уши только хмыкнул в ответ. Хотя он и вышел победителем из этой схватки, наставник Сюэтин обладал достаточно глубоким и мощным мастерством, чтобы оставить ему несколько ран.
Он прикрыл рот рукой и тихо закашлялся. Бянь Яньмэй уже собирался сказать, что пойдет и найдет какое-нибудь лекарство от ран, когда заметил следы ярко-красной крови, просочившейся между пальцами Янь Уши.
«Неужели ранения настолько серьезны?» – глаза Бянь Яньмэя округлились. Он тут же захлопотал:
– Учитель, вы в порядке? В этой резиденции еще есть несколько пилюль цинсинь*...
*(清心;qīng xīn) – буквально переводится как «очищение сердца» или «чистое сердце». Иногда упоминается как лекарство первой помощи от боли в голове или груди.
Янь Уши лишь отмахнулся рукой, а затем сел на то место, где изначально сидел Бянь Яньмэй.
Шэнь Цяо, хотя и понимал, что тот, скорее всего, разыгрывает представление, все же не удержался от вопроса:
– Раны главы Янь серьезные? Тебе нужно, чтобы этот бедный даос осмотрел их?
Стоило этим словам сорваться с его уст, как рука Янь Уши уже послушно легла на доску вэйци.
– Тогда мне придется побеспокоить Шэнь-даочжана.
«Не слишком ли быстро ты протягиваешь руку? Как будто уже предвидел мой вопрос!» – отметил про себя Шэнь Цяо. Он приложил три пальца правой руки к запястью собеседника.
– Внутреннее дыхание несколько хаотично. Возможно, ты получил некоторые внутренние повреждения, но они не должны представлять серьезной проблемы. С должным уходом полное восстановление не займет много времени, – но даже если у него и были какие-то внутренние повреждения, они не были настолько серьезными, чтобы его рвало кровью. «Он в самом деле притворяется» – думал Шэнь Цяо, пока говорил.
Янь Уши накрыл тыльную сторону его руки своей и крепко сжал ее, слегка улыбнувшись.
– Спасибо за беспокойство, Шэнь-даочжан. Даже несмотря на то, как этот достопочтенный обошелся с тобой в прошлом, ты все же способен отбросить давние обиды и работать с ним сообща. Такое благородство способно сдвинуть с места даже самое твердое и бесчувственное каменное сердце.
Эта пара рук была белой и тонкой – она была похожа на прекрасный нефрит, с которым играли* в течение многих лет. Тонкие мозоли на перемычке между большим и указательным пальцами были единственным свидетельством того, что их владелец много лет практиковал искусство меча.
*(把玩玉;bǎ wán yù) – относится к старой практике игры с нефритовой резьбой (которая предназначена для тактильного восприятия и осязания). Это форма благодарности за нефрит и выражение любви и бережного отношения к нему. Нефрит, с которым играли в течение многих лет, будет более гладким и блестящим.
Если бы такие слова произнес кто-то другой, Шэнь Цяо, возможно, и смог бы вежливо ответить ему. Но у него уже давно выработался некий иммунитет к Янь Уши. К тому же, в данный момент тот был одет в женскую одежду, что еще больше настораживало Шэнь Цяо. Он мог почти ощутить, как все волосы на его теле встали дыбом.
Прежде чем он успел отдернуть руку, другой человек первым убрал свою. Как будто именно сейчас он действительно хотел выразить свои истинные чувства.
Ношение комплекта плохо сидящей женской одежды – даже если другие не находили это неловким, сам Янь Уши чувствовал себя некомфортно. Бянь Яньмэй распорядился подготовить горячую воду и сменную одежду и пригласил своего учителя омыться и переменить одежды.
Вид достойного главы секты Хуаньюэ, одетого в жуцюнь с высокой талией*, слишком сильно резал глаза. Сам он, однако, был совершенно спокоен: поднялся с спокойным и величественным видом, не забыв бросить взгляд на чашку перед Шэнь Цяо.
*(高腰襦裙;gāo yāo rú qún) – жуцюнь с высокой талией – это стиль женского ханьфу, когда короткий верх носится с длинной юбкой с высокой талией, особенно популярный во времена Суй, Тан и Пяти Династий. Он немного варьируется в том, что некоторые юбки носят ниже бюста и выше талии, а некоторые – выше бюста.
– Что в чашке? – спросил он у Бянь Яньмэя.
– Медовая вода, – тот недоумевал, зачем его учителю понадобилось спрашивать о таком пустяке.
– Замени ее сливовым напитком. А-Цяо не нравится приторная сладость медовой воды.
Шэнь Цяо приподнял бровь в немом вопросе: «Откуда ты знаешь, что мне не нравится медовая вода?». Однако вопрос показался ему слишком глупым, поэтому он промолчал и не стал его озвучивать, опустив взгляд на доску вэйци.
Бянь Яньмэй тоже был слегка ошарашен этими словами, но вел себя как ни в чем не бывало.
– Хорошо.
Как только Янь Уши покинул комнату, он последовал за ним по пятам и учтиво попросил совета:
– Учитель, позвольте спросить, должен ли этот ученик продолжать относиться к Шэнь-даочжану так же, как и раньше?
– Обращайся с ним точно так же, как со мной, – Янь Уши бросил на него взгляд, полный скрытой похвалы: «Юноша подает надежды и достоин того, чтобы его обучать». Дух Бянь Яньмэя сильно пошатнулся, когда он подумал, что действительно правильно угадал ситуацию.
С другой стороны, люди из демонических сект никогда не ошибались на свой счет и не были известны как праведные или нравственные господа. Бянь Яньмэю уже некогда доводилось видеть, как Янь Уши баловал многих прекрасных людей. Но все они были подобны цветам таньхуа, которые расцветали на мгновенье и тут же увядали – никогда не задерживались надолго. Изначально он полагал, что его учителя можно описать поговоркой «Тело прошедшего сквозь тысячи цветов не коснулось ни единого лепестка»*. Он никогда бы не подумал, что этому человеку взаправду, не говоря уже о том, чтобы искренне, приглянется цветок, растущий в равнинах заснеженных ледников. Цветок, не тронутый пылью бренного мира.
*(昙花一现;tán huā yī xiàn) – «цветок таньхуа, который очень недолговечен». Используется для описания мимолетных вещей или красивых вещей, которые появляются и исчезают в мгновение ока. Таньхуа, иногда называемый царицей ночи или ночноцветущим цереусом, является одним из видов кактусов. Он цветет редко и только ночью, и его цветы вянут перед рассветом.
*(万花丛中过，片叶不沾身;wàn huā cóng zhōng guò, piàn yè bù zhān shēn) – «пройти через десятки тысяч цветов, но не дать ни одному лепестку коснулся тела». Цветы относятся к девушкам или женщинам, что означает, что этот человек встречал множество различных женщин, но никогда не был связан с ними эмоционально.
Бянь Яньмэй хоть и немного, но понимал характер и личность Шэнь Цяо. Он не верил, что его учителю удастся успешно сорвать этот цветок. Хотя Шэнь Цяо казался добродушным и приветливым, он обладал гордыми и непреклонными костями*, которые не согнуть и не сломать ни ветру, ни дождю. Он определенно не был похож на человека, который ступит на путь лунъяна* с обрезанным рукавом*.
*(傲骨;ào gǔ) – возвышенный и непреклонный, несгибаемый.
*(龙阳;lóng yáng) – метафора гомосексуальности. История, записанная в «Записях воюющих государств», гласит о том, как однажды во время рыбалки Лун Ян – друг и любовник императора – вдруг расплакался. Когда император спросил его, в чем причина этой внезапной печали, Лун Ян ответил, что, когда он выловил первую рыбу, то был счастлив, пока не поймал рыбу побольше. Он уже решил было выпустить маленькую рыбку, как вдруг понял, что сам находится в таком же положении. Он знает, что есть мужчины красивее его и боится, что император захочет избавиться от него, как он сам собирался избавиться от маленькой рыбы. Император тут же заверил Лун Яна, что такого никогда не случится и издал указ, запрещающий называть кого бы то ни было более красивым, чем Лун Ян. Нарушивших этот указ было велено казнить вместе с их семьями. Имя Лун Ян вошло в историю в качестве еще одного символа для обозначения мужской гомосексуальности.