Я не отвечаю. Понимаю, что он просто успокаивает меня. Это фраза, используемая во время кризиса. То, что все хотят услышать. То, что люди говорят, потому что больше нечего сказать. Так что мы замолкаем. И не двигаемся, за исключением наших вдохов, которые теперь синхронизированы друг с другом. Я напрягаюсь, когда он шепчет.

— Знаю, что это делает меня задницей, Маверик, но, черт возьми, так приятно снова держать тебя в своих объятиях. Независимо от обстоятельств.

Чувство вины захлестывает меня, заставляя мою кожу покалывать, а лицо пылать. Я оцениваю, как его пальцы легко скользят вверх и вниз по моей руке, ощущаю неповторимый запах леса и Киллиана, его тело рядом со мной, и понимаю, что не скучаю по этому так сильно, как думала. Я жажду Кэла прямо сейчас больше, чем воздуха.

— Киллиан… — я пытаюсь отстраниться, но его хватка усиливается.

— Не надо. Еще несколько минут. Пожалуйста.

Я не могу. Не могу так поступить с Кэлом после всего, что он для меня делает. Это нечестно. По отношению к нему. По отношению ко мне. По отношению к нам.

Я вырываюсь, когда чувствую тяжесть взгляда моего мужа.

О, черт.

Я могу только представить, как мы выглядим, обвившись друг вокруг друга. Поднимаю глаза и вижу, что его обжигающе-ненавистный взгляд направлен не на меня, а на брата.

— Кэл, — кричу я, вскакивая и бросаясь в его объятия. Руки обвиваются вокруг меня, но они жесткие и холодные. Объятие кажется вынужденным. Это разрывает душу. Я начинаю всхлипывать, и он смягчается. Затем прижимает меня к себе. Одна ладонь обхватывает мою голову, а другая талию. Я обвиваю ногами его талию, и он несет меня через комнату ожидания, прежде чем опуститься на стул, все еще держа меня у себя на коленях.

— Что они сказали? — резко спрашивает он, но я игнорирую его.

— Это ничего не значит, — уверяю я его. — Я плакала. Он просто утешал меня, вот и все.

— Я не хочу говорить о Киллиане, Маверик. Расскажи мне о своем отце.

Я отодвигаюсь достаточно, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. Обвивая руками его шею, я зарываюсь пальцами в его волосы.

— Я люблю тебя. Тебя, Кэл. Пожалуйста, не сомневайся в этом.

Его веки кажутся тяжелыми, когда медленно закрываются. Он облизывает губы. Немного гнева уходит, но я вижу, что он все еще кипит, превращая внешние края его радужки в темный шоколад.

— Твой отец.

Я с трудом сглатываю этот толстый комок, который теперь стоит у меня в горле.

Он не хочет говорить о том, что видел? Прекрасно. В любом случае, сейчас не время и не место.

Но я устала танцевать вокруг него. Мы собираемся поговорить об этом скорее раньше, чем позже. Тогда мы изгоним Киллиана раз и навсегда.

— У него был обширный сердечный приступ. Он без сознания с тех пор, как скорая помощь забрала его из офиса. Они забрали его на операцию в ту же секунду, как мы сюда приехали. Это нехорошо, Кэл. Мы даже не успели попрощаться, — задыхаюсь я.

Его лицо вытягивается, и он тихо и искренне говорит.

— Мне жаль, Лебедь.

В этот момент я слышу, как произносят имя моей матери. Я оглядываюсь и вижу ее и Киллиана рядом с ней, стоящего перед джентльменом с сединой в волосах в зеленой форме и длинном белом халате. Его руки засунуты в карманы. Его плечи поникли. Уставший доктор стоит рядом с человеком, которого нельзя не заметить.

Священник.

О Боже, нет.

И тут моя мать вскрикивает. Это пронзительный звук, который я никогда не забуду.

У нее подгибаются ноги.

Киллиан ловит ее.

Мое зрение затуманивается.

Рыдание вырывается откуда-то из глубины меня.

Мой муж держит меня, пока жизнь, какой я ее знаю, разбивается вдребезги вокруг меня.

Моего отца больше нет.