Глава 10. Стрижки и занозы в заднице

Нокс

Я был в дерьмовом настроении после дерьмовой ночи без сна.

И в том, и в другом я винил Наоми «Волосы в её Бл*дских Волосах» Уитт. Полночи я крутился и ворочался, а потом проснулся в час ночи, чтобы вывести Уэйлона пописать, но при этом у меня был буйный стояк из-за сна, в котором моя новая соседка ласкала своим дерзким язычком мой член. И у неё вырывались именно те звуки, о которых фантазируют мужчины.

Это уже вторая ночь, когда мой сон был испорчен по её вине, и если я не вытащу голову из собственной задницы, то так и будет продолжаться.

Уэйлон, сидевший на пассажирском сиденье рядом, выразил своё измождение громким зевком.

— Понимаю тебя, приятель, — сказал я, заезжая на парковочное место и глядя на витрину.

Цветовая схема из тёмно-синего с бордовой каёмкой не должна была сочетаться. Звучало глупо, когда Джеремайя это предложил. Но это каким-то образом придало кирпичу элегантности, и «Виски Клиппер»⁹ выделялся в квартале.

Он примостился между тату-салоном, где мастера менялись чаще, чем карты в покере, и неоново-оранжевой вывеской «Пицца и Сабы¹⁰ Дино». Они открывались только в одиннадцать, но я уже чувствовал запах чеснока и соуса для пиццы.

Ещё несколько лет назад барбершоп в Нокемауте был угасающим заведением. Вложив немного видения моего партнёра, Джеремайи, и много капитала от меня, мы сумели перетащить «Виски Клиппер» в XXI век и превратить в золотую жилу маленького городка. Теперь это был модный салон, который обслуживал не только стариков, которые родились и выросли здесь. Он привлекал клиентов, которые готовы были ехать по пробкам аж с округа Колумбия ради здешних услуг и атмосферы.

Тоже зевнув, я помог псу выбраться из грузовика, и мы пошли ко входу.

Интерьер привлекал внимание не меньше, чем наружность здания. Каркас помещения оставался открытым — голый кирпич, жестяной потолок, крашеный бетон. Мы добавили кожу, древесину и деним. Рядом со стойкой в промышленном стиле имелся бар со стеклянными полками, на которых стояло около дюжины бутылок виски. Мы также подавали кофе и вино. Стены украшались чёрно-белыми фото в рамках, большая часть которых отображала историю Нокемаута.

За кожаными диванами в приёмной зоне располагались рабочие станции для барберов, оснащенные большими круглыми зеркалами. Вдоль задней стены размещались раковины для мытья головы, фены и уборная.

— Доброе утро, босс. Ты сегодня рано, — Стейша (сокращённое от Анастейша) мыла голову Броудера Клейна в одной из раковин.

Я хмыкнул и пошёл прямиком к кофейнику возле виски. Уэйлон забрался на диван рядом с женщиной, которая наслаждалась кофе с Бейлизом.

Рикки, сын-подросток Стэйши, ритмично раскачивался на стуле в приёмной. Он записывал клиентов и принимал оплату, а между делом играл в тупую игрушку на телефоне.

Джеремайя, мой бизнес-партнёр и давний друг, выбривал виски клиенту в костюме и туфлях за 400 баксов, но тут поднял взгляд.

— Дерьмово выглядишь, — заметил он.

Джеремайя оставлял свои густые тёмные волосы по-бунтарски длинными, но его лицо всегда было гладко выбритым. У него был полный рукав татуировок и ролекс. Каждые две недели он делал маникюр, а в выходные дни возился с велосипедами-внедорожниками, на которых периодически гонял. Он встречался и с мужчинами, и с женщинами — его родителей это не смущало, но его ливанская бабушка до сих пор молилась из-за этого на каждой воскресной службе.

— Спасибо, засранец. Я тоже рад тебя видеть.

— Сядь, — сказал он, показывая ножницами на свободное место для клиента.

— У меня нет времени на твой осуждающий уход, — мне своего дерьма хватало. Пострадать с бумажной работой. Не думать о кое-каких женщинах.

— А у меня нет времени на то, чтобы ты портил наш вайб, выглядя так, будто ты даже не потрудился провести расчёской и нанести бальзам на эту бороду.

Я оборонительно провёл рукой по своей бороде.

— Всем пофиг, как я выгляжу.

— Нам не пофиг, — крикнула женщина с кофе и Бейлизом.

— Аминь, Луиза, — отозвалась Стейша, награждая меня одним из своих материнских взглядов.

Броудер поднялся на ноги и хлопнул меня по спине.

— Ты выглядишь усталым. Под глазами мешки. Проблемы с женщинами?

— Слышала, у тебя было несколько раундов с Не Тиной, — невинно сказала Стейша, подводя Броудера к креслу. Единственное, что Стейша и Джеремайя любили сильнее, чем хорошие волосы — это хорошие сплетни.

«Не Тина. Супер».

— Её зовут Наоми.

— Ооооооооо, — раздался беспардонный хор.

— Я вас ненавижу.

— Нет, не ненавидишь, — заверил меня Джеремайя с улыбкой, закончив с висками клиента.

— Отъе*ись.

— Не забудь, у тебя стрижка в два и совещание с персоналом в три, — крикнула мне вслед Стейша.

Я ругнулся себе под нос и направился в своё логово. Я занимался ведением бизнеса, так что клиентов у меня было меньше, чем у Джеремайи или Анастейши. Я думал, к этому времени большинство моих клиентов испугается моих постоянных хмурых гримас и отсутствия светских бесед. Но, как выяснилось, некоторым людям нравилось, когда их стриг говнюк.

— Ухожу в офис, — сказал я и услышал глухой удар, с которым Уэйлон спрыгнул на пол, а потом его когти зацокали по полу, следуя за мной.

Я уже владел «Хонки-Тонк», когда это здание было выставлено на продажу. Я выкупил его у какого-то застройщика в костюмчике из Балтимора, который хотел открыть тут сетевой спортивный бар и долбаную студию пилатеса.

Теперь здание вмещало мой бар, барбершоп и три классных квартиры на втором этаже. Одну из них снимал мой брат-засранец.

Я прошёл мимо уборной и маленькой кухоньки для персонала, к двери с пометкой «Только для сотрудников». Внутри находилась кладовка со стеллажами и всяким дерьмом, необходимым для успешной работы салона. В задней стене имелась дверь без пометок.

Уэйлон догнал меня, когда я выудил ключи. Он единственный, кому дозволялось входить во внутреннее святилище. Я был не из тех боссов в стиле «мои двери всегда открыты». Если мне надо было пообщаться с персоналом, я использовал для этого офис менеджера или комнату отдыха.

Я прошёл по узкому коридору, соединявшему салон с баром и набрал код на электронном замке, запиравшем дверь в мой кабинет.

Как только она открылась, Уэйлон рванул внутрь.

Помещение было маленьким и практичным, с кирпичными стенами и открытыми трубами под потолком. Тут имелся диван, маленький холодильник и стол с компьютером, который являлся произведением технологического искусства и оснащался двумя мониторами размерами со стадионное табло.

Больше дюжины фотографий в рамках образовывали хаотичный коллаж моей жизни. Уэйлон ещё щенок и спотыкается о свои длинные уши. Я и Нэш. На одном снимке мы на горном велике, голые по пояс пацаны с несколькими отсутствующими зубами. На другом — мужчины на мотоциклах, и приключение простирается перед нами лентой открытой дороги.

Мы двое стали троицей с появлением Люсьена Роллинса. Там, на стене, которую больше никто не видел, висела фотографическая хронология того, как мы росли братьями — расквашенные носы, долгие дни у ручья, затем постепенный переход к машинам, девушкам и футболу. Костры и футбольные матчи в пятницу вечером. Выпускные. Поездки в отпуск. Перерезание ленточек на торжественном открытии.

Иисусе, мы старели. Время продолжало маршировать вперёд. И впервые я испытал капельку вины за то, что мы с Нэшем больше не прикрывали друг другу спины.

Но это лишь ещё один пример того, что отношения не длятся вечно.

Мой взгляд скользнул к рамке поменьше. Цвета фото были бледнее, чем у остальных. Мои родители в палатке. Мама улыбается в камеру, беременная одним из нас. Папа смотрит на неё так, будто ждал её всю жизнь. Они оба предвкушают целую жизнь вместе.

Фото висело там не для ностальгии. Оно служило напоминанием о том, что как бы хорошо ни было в моменте, однажды всё станет так плохо, что некогда яркое и блестящее будущее сделается неузнаваемым.

Уэйлон вздохнул и распластался на своей лежанке как блинчик.

— Согласен, — сказал я ему.

Я плюхнулся на кресло за столом и включил компьютер, приготовившись править своей империей.

В списке дел на сегодня приоритетом были рекламные компании «Виски Клиппер» и «Хонки-Тонк» в социальных сетях. Я достаточно долго избегал этого, потому что такая работа меня раздражала. К сожалению, от роста и перемен никуда не денешься.

Поддавшись извращённому порыву, я сдвинул рекламу в самый конец и занялся составлением расписания смен в «Хонки-Тонк» на следующие две недели. Там имелась дыра. Я потёр шею сзади и набрал номер Фи.

— Что такое, босс? — спросила она. Кто-то возле неё непристойно пыхтел.

— Ты где?

— Семейные занятия по джиу-джитсу. Я только что перекинула Роджера через плечо, и теперь он ищет свои почки.

Семья Фи представляла собой коктейль странных типов. Но им всем, похоже, нравилась такая жизнь.

— Мои соболезнования почкам Роджера. Почему в расписании дыра?

— Крисси на прошлой неделе уволилась. Помнишь?

Я смутно припоминал лицо и стрижку официантки, спешно удиравшей от меня всякий раз, когда я выходил из офиса.

— Почему она уволилась?

— Ты напугал её до усрачки. Заявил, что она только и делает, что охотится за лёгкой наживой и роняет подносы, и посоветовал отказаться от идеи выйти замуж за богача, потому что даже богачи хотят, чтобы пиво им подавали холодным.

Что-то припоминалось. Смутно.

Я хмыкнул.

— Так кто её заменит?

— Я уже наняла новую девочку. Она начинает сегодня вечером.

— У неё есть опыт, или это очередная Кристал?

— Крисси, — поправила Фи. — И если ты не хочешь сам заниматься наймом, вежливо предлагаю отвалить и сказать мне, что я классно делаю свою работу, и что ты доверяешь моим инстинктам.

Я резко отдёрнул телефон от уха, когда Фи испустила пронзительное «Хиии-йя!»